Поздняков положил «лимонку», отогнув проволочные усики, чтобы у раненного сил хватило вырвать чеку. Засунул в разгрузку полупустой магазин, выщелкнутый из АКСа Котельникова.

- Пистолет себе оставь. Я ваших офицерских штучек не разумею.

- Удачи.

Поздняков молча кивнул. По стенам снова зацокали пули…

Поздняков лежал у стены, чувствуя, как сквозь дыры в куртке крадется холод. Это же надо было так удачно упасть, чтобы порваться о дюралевые лохмоты… Наверное, только рукава целые и остались. Хотя нет, локоть правой мерзнет. Похоже, и там дыромаха.

Старший сержант попробовал подняться. Ноги не сгибались, а вроде бы целая левая рука, предательски поехала по утоптанному льду.

- Врешь, не возьмешь, клятый черный… - прошипел-прорычал сержант, снова облокотившись о замерзшую стену. Слова на морозе замерзали, обрушивались вниз шелестящими кристалликами букв.

Надо встать. Надо! Иначе замерзнешь. И будешь тут лежать самым настоящим «снежным человеком». Разве что не таким мохнатым, и не таким загадочным. Причины смерти налицо будут. Множественные пулевые и полный замёрз организма. Поздняков с трудом задавил неуместный смех. Ушиб всей бабки чистейшей воды, блин!

Пронесся над ССП порыв ветра, завыл угрожающе, оцарапавшись о рваные раны полярной станции, выпачкав бока свежей сажей…

Смерть неприглядна в любом виде. Сержант, что еще в девятнадцать сделал службу своей главной профессией, мертвых видел много. Самых разнообразных. И быть одним из них, ему все же, не хотелось.

- А не спеши ты нас хоронить! А у нас дохрена еще дел! – пропел-прохрипел Поздняков и снова попробовал подняться. На этот раз, он перевернулся на живот, уткнувшись в грязный снег, и рывком, отнявшим половину здоровья, сперва, встал на колени, затем, опершись правой рукой, подвывая от боли, кое-как поднялся. Его тут же повело назад. Сержант устоял. В голове зашумело. Сплюнул кровью.

- Замерзла, падла… - с удивлением произнес Поздняков, вытерев рот и увидев, на «слюнявчике» перчатки красные льдинки.

Странное дело, но было совсем не холодно. Наверное, пришла пора умирать.

Не дождетесь.

Поздняков наклонился, ухватившись за кусок какой-то трубы, подобрал чужой пистолет. Что выстуженная забугорная игрушка штатно сработает уверенности не было. Но не снежками же кидаться, если вдруг вывернет из-за угла какая сволочь. И в автомате патроны кончились. Да и не поднять его.

В том, что метрах в десяти от старшего сержанта лежит последний из диверсантов, тот уверен не был. Мало ли что как. Лучше перебдеть.

Поздняков подковылял к трупу, пару раз балансируя на грани падения. Сдернул балаклаву, камуфлированную бело-серыми пятнами. Под ней оказался самый настоящий негр. Губастый, фиолетово-черный, как самый настоящий баклажан, неведомо как занесенный в Заполярье, и швырнутый неведомыми африканскими богами в снег. Нет, сначала, конечно, под автоматную очередь. Замерзшие пальцы слушались плохо и в незваного гостя вошло полмагазина, оставив от груди жалкие ошметки.

- Кучно легли, - похвалил себя Поздняков и, на всякий случай, выстрелил негру в голову. Выстрел показался оглушительным. Но эха не было. Замерзло, видать.

Диверсант тайным вудуистом не числился. Или ихнее Вуду супротив пули спасовало – как лежал холоднее льда, так и остался.

Сержант с трудом улыбнулся - губы одеревенели.

Аленка…

Поздняков с трудом поворочал головой. Накатила тошнота. Ну что, походу, привет, четвертая контузия! Хорошо, о первых двух на комиссии не ляпнул, а то даже в стройбат не взяли бы... Может, оно и к лучшему было бы…

Сержант придавил на трофее клавишу магазина. Тот вывалился на обмерзшую перчатку. Стыло желтели пули в сером ухвате губок. Так, еще патронов шесть-семь точно есть.

По дороге к «цитадели», как назывался самый атакостойкий модуль «Кушки», что готов был выдержать даже обстрел из гранатометов,Позднякову никто не встретился. Из живых. Убитых хватало. Возможно, среди них были и тяжелораненые, но сержант ковылял мимо. Для «контроля» чужих оставалось мало патронов. А для своих… Если «цитадель» взорвана, то умрут все. Кого не достанут раны, радостно поцелует холод. Поцелует обманчиво теплыми губами, обнимет, укроет ласковым пушистым одеялом… В который раз захотелось смеяться. Сержант ударил себя пистолетом по лицу. Рассеченная бровь тут же замерзла. Что-то попало под ноги. Поздняков покачнулся, но, не удержавшись, упал. Лежа, пошарил. Пальцы наткнулись на знакомые очертания. Сергеева или Крюченко?..

Не вставая, проверил. Из ствола резало порохом, но магазин был полным. Поднял левой рукой, угнездил на скукоженном сгибе правой.

Содомиты мокрожопые. Чтоб у вас жопы позамерзали! И чего вас по дороге умки не схарчили…

Ругательства выходили какие-то неправильные, холодные. Но других не было. Поздняков потянул на себя затвор, с трудом отпустил примерзшую к перчатке рукоять. Лязгнуло. Четвертая пограничная застава двсз к бою готова…

Опираясь на автомат как на костыль, Поздняков все же сумел дойти. Триста метров растянулись на долгий час.

Массивный люк в «цитадель» был цел и заперт изнутри. Сержант, понимая, что просто так стучать бесполезно, перехватил автомат двумя руками, и ударил складным прикладом. Раз. Раз. Раз. Раз-раз-раз. Раз.

Зашуршали стержни замка…