Данный старлей был живой иллюстрацией к давешним разговорам. Не спасал ситуацию даже бронежилет, добавлявший облику не брутальности, но комизма. Он-то не сходился на могучем торсе, болтаясь камуфляжным слюнявчиком.

- Так ото на рыбалку собрались, пока выходной, - лучезарно улыбнулся Поздняков гаишнику, брезгливо ворошащему грязным пальцем лохматую стопку бумаг.

- На рыба-ааалку? – недоверчиво протянул старлей, всем видом показывая, что ему нужна взятка. А лучше две.

- Не, ну а шо? Денег хрен плотють, жрать шо-то надо, вот и собрались бригадой…

- Ну то понятно, шо не плотють, - протянул старлей, просматривая на свет «генеральную доверенность». Так-то, он мог ее хоть в рентген-кабинет нести. Она лучше настоящей была сработана. Но хочет посмотреть – вперед, и с песней и барабаном на шее. Ну и бронепоезд навстречу. – У нас, у самих та ж самая ситуация…

- Короче, старлей, сколько? – поторопившись, сунулся Водокач.

- Тихо, - шикнул Поздняков. – Ты, шо, творишь? Тут же люди все честно работают!

- Честно, не честно, а раз на рыбалку едете, то двести гривен, – оскорблено заявил старлей. - Ну то шоб не такие резкие были.

- Двести, так двести! – залез во внутренний карман бушлата Поздняков, на ощупь разыскивая деньги. – Блин, карман порвался!

- Да ты не спеши, - ухмыльнулся даишник. – Оно спешить некуда.

Наконец, сержант ухватил провалившийся в подкладку комок денег, вытащил бумажку с Лесей Украинкой, вручил даишнику. Тот небрежно сунул купюру в клапан бронежилета, вернул документы и махнул рукой, изобразив «отдание чести»:

- Счастливого пути!

- Щиро дякуем, пан ахвицер! – не удержался Поздняков.

Но они уже даишнику были неинтересны, и тот, столь же вальяжно пошел к напарнику, такому же отъетому хряку.

- Нехай щастыть! – прокомментировал Водокач.

- Скучный ты,- огорчился Поздняков. – А я думал этот прикол рассказать!

- Что случилось? – спросил Котельников, когда водитель со штурманом вернулись в автобус. – Все нормально?

- Именно, - обернулся старшина к командиру. – Взятка, как теща под лед ушла.

- Даже без стрельбы обошлось…

- Нам, товарищ сержант, - наставительно произнес лейтенант, – стрельба совершенно не нужна.

- Ага, - кивнул Поздняков. – Нам щас прикидывать надо, где машинку бросить и как бы не сильно палевно проскочить. Тут дорога кончается. Дальше только пехом…

[1] В Приазовье, пиндосами зовут не американцев, а приазовских греков.

- Саш…

- А? – дернулся Поздняков, успевший слегка задремать.

- Все хочу спросить, и забываю.

- Так спрашивай, - зевнул сержант, рискуя вывернуть челюсть.

- Откуда этот шеврон? – кивнула девушка в сторону нарукавной нашивки, висящей в рамочке среди фотографий. Там на зеленом поле, на фоне голубого круга, парил орел, окруженный золотистыми лавровыми ветками. И надписи сверху и снизу. Нашивка была прострелена точно в центре, а слегка опаленные края говорили о выстреле в упор. - Что-то важное с ним связано? – на всякий случай добавила Аленка. Старший лейтенант Емельянова вообще была человеком чутким и понятливым…

Блокпостом это сооружение назвать было сложно. С одной обочины – два разбитых «Жигуля» друг за другом, со второй - не менее покореженная жизнью «шишига», по кабине которой лупили из чего-то типа ДШК или «Владимирова». По крайней мере, дырки были знатные.

Между авторухлядью только-только протиснуться: легковая еще нормально, а вот «Богдан» уже зеркала поставляет и бока пообдерет. И не объехать. Можно, конечно, попробовать махнуть через окрестные поля, привольно раскинувшиеся вокруг. Но, если на своем «Фокусе» не застрянешь в черноземе, где танки по башню тонут, то для такого умника БТР-70 чуть поодаль стоит. Он, конечно, не танк. Даже совсем не танк. Но «Крупнокалиберного-Владимирова» хватит любому транспорту.

Общая численность гарнизона была человек пятнадцать. Но непосредственно на импровизированном КПП находилось трое. Движение по трассе почти отсутствовало, вот «нащадкы Велыкых Укров» и занимались хозяйственной деятельностью. Кто жрать готовил, кто портянки сушил, кто спал под целлофановым тентом на матрасе, брошенном на деревянный поддон, видя сны о неминуемой победе над клятыми москалями. При деле все.

Но и те, кто изображал несение службы, особо себя не утруждали. Двое наматывали круги по асфальту. То ли тренировали ноги для скачков, то ли, что ближе к истине, банально пытались согреться.

Еще один, подложив ярко-красный «пеножоп» сидел на башне БТРа, болтая ногой.

- Черта качает! - поморщился Поздняков, и пояснил недоуменно вскинувшему брови Котельникову: - фольклор местный. Это в смысле, пословицы, там, поговорки…

- Ты меня совсем дураком не делай, да? – окрысился лейтенант. - Знаю я, что такое фольклор и народные верования.

Несмотря на то, что группа работала уже вторую неделю, и все друг к другу притерлись, в том числе, и в бою, Поздняков по дурацкой привычке не мог удержаться и не подколоть офицера. Который, отлично понимая, что сержант валяет дурака не со зла, все равно обижался.

Разговаривали вслух, голоса особо не понижая. До укров - полтора километра, и музыка у них во всю орет. Не услышат, даже если стрелять начать.

- Ленту за лентой патроны подавай, укропский придурок скорее помирай… - пропел, точнее, проскандировал Поздняков и смачно плюнул.

- Это что, тоже фольклор местный?

- Неа, это вольный перевод тамошних песнопений, - кивнул сержант в сторону лагеря украинских силовиков. - Они так Бандеру вызывают, сатанисты хреновы.

- Сложно тут у вас, - с очень серьезным лицом произнес Котельников и, подняв бинокль, снова начал изучать обстановку.

Работали ночью. Поздняков боялся, что по периметру натыкали датчиков – не первый день сидят. Или хотя бы тот же элементарный «Шмель» раскинут. Но сканер в руках у рядового Андреева разочаровано попискивал, ничего не обнаруживая. Ну а чтобы не влететь в мигом рвущуюся паутинку «Шмеля», достаточно не ломиться, как раненный лось…

Прошли удачно - ломом, брошенным в вагонный сортир. Лишь прогрохотали, словно по рельсам железякой от души проехались, пара коротких очередей, да лопнула огненным клубком Ф-1, щедро поделившись чугуном еще советской отливки-плавки.

- Ну здравствуй… - сказал Поздняков, встав над человеком, что сидел на земле, обхватив колени, и ошалело крутил головой. Остальных пленных, выживших после нападения, Котельников сотоварищи грузил в БТР, благо, из гарнизона выжила ровно половина. И вот этот, кто смотрит потеряно и не узнает. – Что, пане Вольдемару, и не признаешь сослуживца? – поинтересовался сержант, чуть наклонив голову.

Тот, с кем они десять лет назад потели в одной учебной роте, а потом охраняли границу в одном отряде, хоть и на разных заставах, сильно изменился. И морда обрюзгла, и нос на сторону своротили. Да и в пузе добавил, растеряв былую тощесть легкоатлета. Поздняков хмыкнул. Последняя мысль и самого касалась. Четыре года жизни вне службы и ему накинули килограмм десять. Ну то не страшно. Со всей нынешней нервотрепкой скоро товарищ сержант опять легкий будет, как зеленый дух, спустившийся с небес, чтобы отпустить дедушку на дембель…

- Сашок… - простонал – прохрипел Вовка, наконец-то, узнав. - Звыдки?..

- Тебе объяснить, откуда дети берутся? – через силу улыбнулся сержант.

- Да не треба! – оскалился в ответ бывший стрелок первого отделения второй пограничной заставы для выполнения специальных задач Андриюк… - Ты мени краще объясны, що тут робыш? Ты же до москалей подался! И как там, грошей багато заробыв?

- Достаточно. Всяко больше тебя. Ты куда, в Испанию ездил унитазы мыть?

Конопатая рожа Андриюка, перечеркнутая свежим порезом расплылась в дурацкой ухмылке.

- В Италию. Дуже там нашего брата полюбляють…

Позднякова начало трясти от злости. Сидит перед ним здоровый толковый мужик, и хвалится, хрен знает чем…