— Уму непостижимо! В этом цирке участвовать не собираюсь! Молодой человек может потерять руку. Петр Борисович, одумайтесь! — воскликнул хирург.

— Вениамин Григорьевич, мы с вами давно знакомы, поверьте на слово, пациент и не такое издевательство выдержит, — ответил ему профессор. — Будете ассистировать и контролировать эмоциональный фон раненого. Это не просьба — приказ, — закончил он свои слова резкой фразой, после которой ассистентка хирурга вжалась в стену и побледнела, а хирург тяжело выдохнул и возражать не стал.

Обколола Зиночка плечо, сама нервничает страшно, но пальчики не дрожат, профессионально свою работу выполняет. Вениамин Григорьевич раскладывает медицинские инструменты на железный столик на колесиках. Хирург не унимается, продолжает ворчать о санитарии, правилах и традициях. Все же он не выдержал:

— Петр Борисович, мы же не на войне, чтобы на скорую руку оперировать! Предлагаю все сделать по правилам и в операционной, а не в кабинете на коленке.

— Поздно, — покачал профессор и потребовал: — Скальпель!

Прилично так располосовал, сделал я вывод, скосив глаза на крестообразный надрез. Потом последовали зажимы, остановка кровотечения, очередное обезболивающие, а вот когда в рану Майнин сунул щипцы… Как сдержался от ругани? Боль шибанула в мозг, а потом ударила в пятки, на глазах невольно выступили слезы, но ни издал ни звука. В плече стал нарастать настоящий пожар, иногда сменяющийся холодом.

— Так, пулю нащупал, — произнес Майнин.

Черт! Мне показалось, что прошла вечность, а он только сумел щипцами инородный предмет в моем теле захватить. Зачем прокручивает? Это же несусветная боль! Хотя, я бы так же поступил, магический заряд наверняка уже соединился с тканью и мышцами, стал прорастать и осваиваться. Связи необходимо разорвать. Возникло чувство, когда вылили на рану раскаленный металл и тот плавно стал распространяться.

— Достал! — радостно заявил профессор и показал зажатую щипцами пулю. — Станислав, полюбуйся! Калибр 5,45, от автомата, патрон был модернизирован для борьбы с одаренными-преступниками. Кто-то поживился у спецназа или стражи. В этом пусть Громов разбирается — его вотчина. Очень внутренности горят?

— Прилично, — не разжимая зубов, процедил я.

— Сейчас, потерпи, — хладнокровно ответил профессор, — рану почищу, а потом и залечим.

— Надеюсь не на смерть, — с кривой ухмылкой ответил ему.

Майнин усмехнулся, но минут десять еще мучал. Обезболивающе мало помогало, в том числе и когда наложили повязку пропитанную мазью. Зато смог несколько раз направить на себя посыл исцеления.

— Все, закончили, — выдохнул хирург, когда Зина завязала красивый бантик на моем плече.

— Станислав Викторович, руку не натруждать, на перевязки приходить, — начал давать наставления профессор, но осекся, рассмеялся, а потом продолжил: — Простите, забыл кем являетесь! Травник лучше нас со своими ранами разберется, если не требуется какого-то хирургического вмешательства. Хотя, догадываюсь, что и пулю бы при необходимости извлечь сумели.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Могу Стефанию Олеговну навестить?

— У вас прямо схожие желания, — улыбнулся Петр Борисович. — Эх, молодость! Ладно, что с вами сделать! Пойдемте, провожу в палату княжны.

Возникла небольшая заминка, одежду-то с меня срезали, а другой не предоставили. Зинаида отправилась к кастелянше и принесла полосатую пижаму. Штаны надевать не стал, мне в джинсах удобнее, несмотря на то, что они немного рваные и грязные. Потешно смотрюсь, больничная куртка на пару размеров больше, она напоминает халат. Возмущаться не стал, не до красоты сейчас.

Майнин провел меня на второй этаж. Больничный коридор почти пуст, персонала и того мало, встретились несколько молодых парней в полосатых пижамах, судя по выправке из армейских. Не удержался, просканировал их ауры. Истощенные источники, есть ранения, с кем-то они сражались, но войн княжество официально не ведет. Политика, нет желания в нее влезать, а, нутром чувствую, придется.

Телохранители княжны у дверей палаты внимательно ощупали меня взглядом, при том, что мы виделись не раз. Мало того, старший из охранников перегородил дорогу:

— Простите, Стефания Олеговна никого не принимают.

— Даже своего лечащего врача? — озадаченно поинтересовался профессор.

— Такое получили приказание, — смотря на меня, ответил, если не ошибаюсь, Петр.

Мысленно поинтересовался у Жейдера, где он пропал и почему отмалчивается. Хорек ответил не сразу, ему потребовалось секунд пятнадцать:

— Хозяин, успокаиваю твою подругу. Она меня гладит и релаксирует. Каюсь, задремал, очень у нее пальчики мягкие.

— Я с Майниным перед палатой, но нас не пропускают. Сделай так, чтобы Стеша вышла, — попросил своего питомца.

— Понял, — коротко ответил голем, а потом добавил: — Твоя подруга бормочет, что не желает никого видеть, а ты в ней разочаруешься.

— С чего бы? — озадачился я.

— Проблемы с источником, — коротко ответил мой питомец.

Пока Петр Борисович пререкался с телохранителями княжны, я стал анализировать прошедшие события. По всему получалось, что не будь с нами Кулыбина, не попросись в мой клан Жалиана, то у нападавших имелись неплохие шансы на успех. Почему такой вывод? Он элементарен! Саид не боец, как княжна и внучка губернатора Хабарска. Псы-големы могли нейтрализовать Жейдера, а один бы я ничего не смог противопоставить. Конечно, не следует забывать про Айбека с Камарией, но ни о какой контратаке не могло идти речи. А окажись в наших рядах засланная дама, про Жалиану говорю, ударь в спину каким-нибудь посылом и бери нас тепленькими. Громов? Он не успевал, шел один и уже на морально-волевых, боец из него был никакой, когда встретились. Но и то, следует отдать должное, много он нападавших нейтрализовал. Нагромождение случайностей, непредвиденных факторов и чей-то четко разработанный план полетел ко всем чертям. Ну, это радует, сумели выкрутиться, да еще почти без потерь. Ранения не в счет, а сержант, надеюсь, выкарабкается, недаром в него Стеша столько сил вложила.

Петр Борисович уже грозит позвонить самому князю, если нас немедленно не пропустят или не сообщат княжне, кто пришел. На телохранителей его слова не производят должного впечатления, но дверь в палате приоткрылась, Стеша недовольно произнесла:

— Жейдер, ну чего ты в коридор так рвешься? С твоим хозяином все в порядке, не переживай ты так.

— Стефания Олеговна! Разрешите войти, — повысив голос, попросил профессор. — Ваши церберы не пропускают, а нам надо переговорить и просканировать у вас ауру.

— Пропустите, — со вздохом и не выходя, произнесла княжна.

Петр сделал шаг в сторону и чуть кивнул. Он не стал уточнять у княжны про меня, правильно рассудив, что Стеша может заупрямиться. Девушка в аналогичной моей пижаме, волосы спутаны, бледная, глаза грустные. Увидев меня отвернулась и нервно провела рукой по волосам.

— Ну-с, как себя чувствуем? — поинтересовался профессор.

— Не фонтан, — буркнула княжна и направилась к своей кровати.

— Стеш, ты не рада меня видеть? — пошел я за ней, отметив краем глаза, что Жейдер сидит у двери и мордочка у него печальная.

— Почему? — пожала плечиками княжна. — Рада, у тебя плечо как?

— Подлатали, — отмахнулся я и мысленно крякнул, не следует пока резко махать рукой.

— Петр Борисович, вы не оставите нас со Станиславом Викторовичем? — попросила княжна.

— Хорошо, осмотр может повременить, — кивнул Майнин и посмотрел на часы: — Так, молодые люди, даю вам полчаса, а потом вернусь, если успею.

Профессор покинул палату, но я уловил, что тот крайне озабочен. Не понравилось ему, что он увидел. Готов поспорить, успел провести диагностику и считать состояние княжны. Результат ему не понравился. Собрал в себе остатки энергии, запретил источнику залечивание раны и направил к Стеше собственные посылы, для сбора информации. Очень замедленно действуют щупы, как-то заторможенно, быстрого отчета ждать не приходится, но, думаю за пару минут во всем разберусь.