— Интересная беседа завязывается. Хорошо, тогда не соблаговолите вы, сугубо добровольно, из дружеских чувств, поделиться с вашими товарищами, ну, и со мной, мотивами ваших прогулок по Москве в вызывающе этническом наряде? Говорят, что все четыре ролика набрали рекордное количество просмотров. До официального начала экзамена у нас ещё две с половиной минуты, так что удовлетворите уж старческое любопытство. Рекламная подработка?

Василиса, сделав лицо, как предписывалось старинной инструкцией, «бодрым и придурковатым», радостно отрапортовала:

— Никак нет! Исключительно по рекомендации психолога, в качестве тренинга по повышению уровня социализации, высвобождению внутренней сущности, гармонизации «инь» и «янь», а также приобретению навыков оперирования в агрессивной информационно-поглощающей среде…

Поток сознания был прерван редкими тихими хлопками как раз в подходящий момент, когда Василиса подумала, что сейчас придётся повторяться. Профессор одобрительно покивала и ласково спросила:

— Разумеется, психолога назвать не сможете, из этических соображений.

— Смогу. Это Виктор…

— Леви, — продолжила Никифорова. — Трудами которого мы зачитывались примерно в вашем возрасте. Как же, как же — искусство быть и собой, и другим. Мы как-то половиной группы в костюмах восемнадцатого века на троллейбусе прокатились… Можете считать, что объяснение принято. Неплохо, хотя можно было и подшлифовать. Хорошо хоть, не утверждаете, что это экспромт. Потому что неподготовленный и неотшлифованный экспромт — это отвратительно и непрофессионально.

Она обвела орлиным взором затаившуюся аудиторию, застывшую сусликом Василису, и оживилась, увидев Григория, пытающегося просочиться в слишком узкую для него щель приоткрытой двери:

— Урманов! А мы вас только и ждём, чтобы начать. Можете не садиться, проходите сюда, вперёд. Вижу, вы тоже сегодня решили придерживаться неформального стиля в одежде.

Григорий достаточно бодро протопал к Василисе, пытаясь по дороге изложить свои соображения по поводу отсутствия регламентации внешнего вида студентов и сопутствующие предложения о введении обязательной формы, но был прерван:

— Чудесно. Вот у нас уже и два солиста. Но хочется хотя бы квартета. Так, кто у нас сегодня ещё неформала изображает? Наверное, вы Рябов, хорошо впишитесь, присоединяйтесь к нам. И соседку свою прихватите.

Анатоль, шептавшийся о чём-то с Ингой в последнем ряду, вскочил, продемонстрировав народу нежно-абрикосовый замшевый пиджак, и кокетливо завязанный розоватый шейный платок под воротом белоснежной шёлковой рубашки, и начал раскланиваться, прижимая руку к груди. Повинуясь властному жесту экзаменаторши, он начал лавировать между столами, волоча за собой слабо сопротивляющуюся Ингу.

Василиса взглянула на подругу и вздрогнула: это надо же было так себя изуродовать. Серый костюмчик и зализанные назад волосы придавали ей вид какого-то мелкого грызуна.

Профессор Никифорова с отвращением посмотрела на выстроившуюся перед ней четвёрку и констатировала:

— Думала, что хуже выглядеть невозможно. Оказывается, совершенству нет предела. Эглитис, мне уже дали понять, что эстетические предпочтения студентов — не моё дело, но всё-таки должна отметить: образ амбарной мыши — это не ваше. Рябов, ваш демарш я даже комментировать не буду. Так, зачётки на стол.

Нацарапав что-то в каждой из них, она ловким толчком отправила зелёные книжицы владельцам, сопроводив это тяжёлым вздохом:

— Вот почему единственные люди в вашей образцовой группе, которые хоть как-то умеют думать, и иногда этим навыком даже пользуются, выглядят и ведут себя как клоуны? Да, Тарасова и Петров, не нужно пытаться на стульях прыгать, у вас тоже автоматы, и выглядите вы как положено будущим звёздам прокуратуры. Ну, ещё два курса впереди, успеете хоть какую-то индивидуальность приобрести. А сейчас все лишние — вон. Надеюсь до осени вас не увижу.

Четвёрка радостно вымелась в коридор и стала сравнивать результаты: ожидаемые «отлично» у Василисы с Григорием, «хор» у вполне довольных этим остальных. Выскочившие из аудитории вслед за ними счастливые однокурсники хором зашептали:

— Ну, сейчас там бойня начнётся!

И, действительно, из-за неплотно прикрытой двери прозвучал вкрадчивый, подавляющий волю голос:

— Блииже, пересаживайтесь блииже, и начнём разговор…

Друзья вздрогнули и рванули вниз по лестнице. Анатоль обогнал Василису и встал перед ней:

— Вась, послушай, нам нужно поговорить.

— Особой необходимости не вижу, но говори — не прыгать же мне через перила, чтобы от тебя сбежать.

Анатоль взял её за руку, повлёк к боковому проходу, ведущему к чёрной лестнице, отковырнул хилый замочек, довёл девушку до подоконника, сбросил на него свой свой щёгольский пиджак и усадил её на мягкую замшу. Развернулся лицом и серьёзно сказал:

— Теперь можешь бить. Хочешь — руками по лицу, хочешь — ногами по яйцам. Ну, вот такая я свинья. Сама знаешь, переклинивает меня иногда. А там, у Кощея, я впервые себя человеком почувствовал, а не придатком к папашкиным деньгам. Вот крышу и снесло от чувства собственного величия. Прости меня, Вась, а?

Василиса задумчиво потрепала парня по покорно подставленной щеке и ответила:

— Да я сразу обижаться перестала, как только большое приключение началось, каким-то всё мелким показалось. Ну, осадочек-то, конечно, остался, когда ты сначала пытался мои денежки прикарманить, а потом меня бросил. Вот расскажешь, с какого перепуга такое придумал — сразу прощу.

Анатоль засмущался:

— Да идиот был. Мне девица эта туристическая посоветовала, для романтичности — мол, выкинет недалеко друг от друга, ты испугаешься, а тут я тебя спасаю… Но в итоге раскидало далеко, мне сразу сказали, что ты там под присмотром, и в Кощеево царство прогуляться предложили. А там — и должность министра по связям с нашим миром, и кабинет, и уважение… Представляешь, здесь всю жизнь мальчиком на побегушках гоняли, отцовы замы через зубы цедили, да и сам он как с полудурком разговаривал. Ну, вот я и…

Василиса согласно кивала на каждую фразу. Она раскрутила оттягивающий затылок тяжёлый узел волос и теперь задумчиво покусывала кончик косы. Анатоль, вдохновлённый отсутствием санкций и вниманием, продолжил уже более бодро:

— Да и ты там славно погуляла, сразу в государственные дела полезла, с Волком опальным связалась, с певцом этим подозрительным. А «Сказка-тур» — они ведь только начинают раскручиваться. И мы, и пара сотен туристов до нас — это всё в тестовом режиме, для отработки программ и исправления ошибок. Вот когда настоящие туры пойдут и, думаю, не только туры, а и серьёзные инвестиции — я уже на самой верхушке буду. Докажу папаше, что и сам могу, пока он со своими одалисками кувыркается. Может быть, и его туда вытащу, слышала ведь, какие у него неприятности…

Василиса критически осмотрела кончик косы, решила, что он не особенно пострадал, и соскочила с подоконника. Аккуратно подняла пиджак, чтобы оценить ущерб, и с удивлением обнаружила, что на нём — не пылинки, видимо, недавно убирали. Тем не менее, жест она оценила.

Она подошла к Анатолю совсем близко, накинула пиджак ему на руку и методично объяснила:

— Похоже, что в политику влипли мы все, кто-то — больше, кто-то меньше. Как и во что — пока не понять. Ведь это мы там — официальные туристы, а сказочная публика, думаю, у нас здесь как у себя дома шастает. Вот к отцу во Вьетнам съезжу, с самозванной бабушкой пообщаюсь — я тебе про неё потом расскажу — может быть, что-то и прояснится. Тогда соберёмся все вместе и будем думать, как нам выпутываться из этой истории с минимальными потерями и максимальной прибылью.

Василиса потянула парня к вестибюлю, и уже на улице ласково приобняла и сказала:

— Всё, мир. И мы — друзья. Так что всё будет хорошо.

Анатолий грустно улыбнулся, чмокнул Василису в нос и спокойно ответил:

— Да я уже догадался, что ничего другого мне не светит. И кто у нас счастливый соперник? Можно, я его зарррэжу?