— Помнят, мерзавцы, как я их гонял. Плохо вот только, что опять к стольному граду подтягиваться начали. Что там — стража совсем мышей не ловит? Хотя, теперь это уже не моя забота.

Понурившись, волк затрусил по тропинке, заметно прихрамывая. Василиса поспешила за ним, стараясь болтовнёй о кроссовках отвлечь нового друга от грустных мыслей. Правда, время от времени она останавливалась, вытаскивала переговорный жёлудь и пыталась хоть кого-то вызвонить. После очередной неудачи, сопровождённой ритуальным комментарием «абонент — не абонент», Волк наконец-то вернулся к своему обычному саркастическому настроению и посоветовал:

— Ты заканчивай говорушку терзать, а то она и в городе работать не станет. И вообще — тут идти осталось всего ничего, потерпи.

И действительно, за поворотом тропинки открылся выход из леса. Немного попетляв между невысокими холмами, она вывела путников на неширокую наезженную дорогу, переходящую в роскошную трассу, вымощенную жёлтым кирпичом. У слияния местной и главной магистралей, за грудами наваленного кирпича, стоял сказочный домик с огромной вывеской «У Горыныча». Земляничные и зеленые стёклышки в окнах ярко блестели под лучами заметно сдвинувшегося к горизонту солнца. На крыльце важно восседал огромный чёрный кот. Из приоткрытой двери доносилась музыка и неразборчивый голос певца.

Василиса замерла на крыльце, вслушиваясь, но волк лапой открыл дверь и втолкнул девушку внутрь. Зал выглядел точно так, как и положено выглядеть залу сказочного трактира: блики света от разноцветных окошек, массивные столы, за стойкой — усатый и бородатый трактирщик.

Василиса удивилась, что зал набит битком, и за столами не мужики, а, в основном — семейные пары и молодые девицы, занявшие практически все свободные места. Никакого шума, разговоров и стука кружек — только голос певца и гитарные переборы. Дамы как завороженные уставились на небольшую сцену, их спутники, стараясь не шуметь, тихо отхлёбывают пиво. Вот принаряженный селянин закашлялся после большого глотка, и тут же получил локтем в бок от благоверной.

Василиса подошла поближе с стойке, прислонилась, и тоже заслушалась. На сцене пел высокий парень с гривой чёрных, с рыжеватым отливом, волос и неожиданно яркими зелеными глазами. Именно его завораживающий бархатный голос был слышен во дворе:

Матросы мне пели про остров,

Где растет голубой тюльпан,

Он большим отличается ростом,

Он огромный и злой великан.1)

Увидев Василису, он замолчал, пристально в нее вглядываясь, улыбнулся, резко ударил по струнам, потом мягко перебрал несколько аккордов и тихо запел снова:

Стынет окно, а в закате играет солнце,

Пейте вино, пойте песни, пока поётся,

Просто в камин бросьте ещё немного дров,

Вы, как и я, один — в общем, сюжет не нов.2)

Как зачарованная, девушка подошла к сцене и молча встала перед певцом. Тот положил гитару на пол, поклонился слушателям и спрыгнул вниз. Подойдя к Василисе, он внимательно вгляделся в её ошеломленное лицо и нежно взял за руку. Затем он улыбнулся, накрутил на палец выбившуюся из косы прядь, поднес к губам, а потом аккуратно заправил за ушко. Отошёл на шаг, покачал головой и с уверенностью сказал:

— Забудь. Эти песни были не для тебя. Для тебя — совсем другая.

Резким прыжком он вернулся на помост, поднял гитару и, на мгновение задумавшись, запел:

Дожди в небе свили гнездо,

В грязи осенней тонет луна,

А я надеюсь, всё надеюсь на то,

Что где-то рядом ходит и ждёт Она.

Уж сколько лет,

Теряя след,

Меня ищет Та-которой-в общем-то-нет.

Спустившись с гитарой со сцены, он улыбнулся Василисе:

— Я — Ренар, бард. Брожу по сказкам, пою свои песни, слушаю чужие и ищу тебя. И вот нашёл, да?

Девушка, зачарованная волшебным голосом, подалась вперёд, подняла лицо и окончательно утонула в зелёных глазах. Облизав мгновенно пересохшие губы, она начала отвечать, но вместо «да, нашёл» достаточно громко взвизгнула, обернулась и с возмущением посмотрела на Волка, который только что весьма чувствительно тяпнул её за ногу:

— Ты с ума сошёл?

Волк, отнюдь не раскаиваясь, насмешливо посмотрел на Василису:

— Я думал, ты покрепче будешь. А ты, смотри-ка, с первых нот поплыла.

Он легонько оттолкнул девушку в сторону и повернулся к певцу:

— Ты когда перестанешь туристок охмурять? Чем тебе местные девицы не угодили? А если не нравятся — так шёл бы в свой мир, и там развлекался…

Ренар смущённо потупился, рукой взлохматил волосы, от чего стал ещё симпатичнее, и извиняющимся голосом — уже не волшебным, а совсем обыкновенным — пробормотал:

— Я же не виноват, что она — красавица. Я таких в жизни не видел, только во сне…

_________________________________________

1) А. Вертинский «Голубой тюльпан»

2) Здесь и далее — Канцлер Ги

Трактирная публика наблюдала за разворачивающимся перед ней бесплатным представлением с не меньшим, а то и с большим интересом, чем за так неожиданно закончившимся концертом. Девицы завистливо кривили губы, а матроны умилённо вздыхали. Даже трактирщик прекратил протирать кружки и замер, подперев рукой окладистую бороду. Василиса, обычно не падкая на комплименты, неожиданно для себя пришла в благодушное настроение — надо же, не обманул Волк, ещё только до трактира дошли, и пожалуйста, уже добрый молодец нашёлся, да ещё какой! Поэтому последовавшие дифирамбы её красоте, грациозности, чарующему голосу и прочим прелестям она останавливать не стала, и внимала им даже с некоторой благосклонностью.

Голос барда становился всё бархатистее, обертоны завораживали. Только вот на Волка они явно не действовали: он обошёл Василису, встал перед певцом, и громко, угрожающе рыкнул. Тоже с обертонами, но крайне неприятными.

Ренар осёкся, замолчал, потёр пальцем ухо:

— Оглушил. До чего же у тебя мерзкий рык получается. Научи, а?

Демонстративно повернувшись к Волку спиной, он протянул Василисе руку:

— Начнём сначала. Я — Ренар, певец, в вашем мире известен как Лис. А ты как сюда попала?

Волк вмешался:

— Только не забудь уточнить, что ты — любимый и единственный ученик птицы Сирин, а по слухам — так и вообще родственник. Правда, она вроде бы тебе волшебный голос ставила, чтобы ты на в соседнем мире блистал, а не здесь девиц завораживал. Особенно тех, которые сюда на день-два приехали.

Брюнет так густо покраснел, что Василисе его даже стало жалко, хотя по-хорошему следовало разозлиться. Но разозлилась она только на себя: это надо же — так глупо попасться. Ведь никогда, в отличие от Инги, от таких вот проникновенно-сладких с ума не сходила. Вспомнив, с каким придыханием подруга говорила о Лисе, девушка улыбнулась:

— С начала — так с начала. Я — Василиса, из Москвы…

За спиной со звоном осколков упала кружка, взвизгнула девица, трактирщик с грохотом плюхнул обратно на стойку пустой бочонок из-под пива, который собрался было заменить на полный, и настороженно уставился на компанию. В зале воцарилась тишина.

Ренар, при имени «Василиса» вздрогнувший, а затем замерший, пришёл в себя, развернулся к залу, и полузаговорил-полузапел:

— Девица эта — туристка, из-за тридевяти земель к нам добравшаяся через леса дремучие, Тридесятого царства гостья дорогая, к самому Иван-царевичу путь держит. Чудесам нашим прибыла дивиться из краёв диких. От жары, а паче того от восторга и восхищения немного разумом повредилась. Сейчас охолонёт, отдохнёт, в себя придёт и дальше пойдёт. Так что пейте, веселитесь, а я девицу в разум приведу и вам ещё спою.

Вскочившие было посетители успокоились, и начали с грохотом скамеек усаживаться обратно, со смехом обсуждая диких туристов и их выходки. Почти у каждого нашлась забавная история, зал снова заполнился гулом голосов, звоном кружек и требованиями свежего пива.