Основным принципом Великой Монгольской державы была именно широкая веротерпимость, или даже более – покровительство всем религиям. Первые монгольские армии, которые создали своими походами мировую монгольскую империю, состояли преимущественно из буддистов и христиан (несториан). Как раз во времена князей Даниила и Александра монгольские армии нанесли страшный удар мусульманству (взятие Багдада, 1258).

Именно отсюда проистекало то принципиально сочувственное отношение ко всякой религиозно-церковной организации, которое составляет такую характерную черту монгольской политики и которое удержалось потом в значительной степени даже в мусульманской Золотой Орде. В частности, и православная церковь в России сохранила полную свободу своей деятельности и получала полную поддержку от ханской власти, что и было утверждено особыми ярлыками (жалованными грамотами) ханов.

С этой стороны Александру Невскому не только не нужно было опасаться монголов, но он мог даже рассчитывать на их помощь. Поэтому и подчинение Александра монголам не было чисто механическим, только вынужденным. Александр видел в монголах дружественную в культурном отношении силу, которая могла помочь ему сохранить и утвердить русскую культурную самобытность от латинского Запада.

Вся политика подчинения монгольскому Востоку была, таким образом, у Александра не случайным политическим ходом, как у Даниила, а осуществлением глубоко продуманной и прочувствованной политической системы. Александр Ярославич, подобно Даниилу Романовичу, богато одаренная личность в отношении и духовном и физическом. Житие Александра восхваляет качества его ума и сердца, красоту и храбрость.

«Мудрость же и остроумие дадеся ему от Бога, яко Соломону». С юных лет «вселися в сердце его страх Божий, еже соблюдати заповеди Господни и творити я во всем… Во все же время юности своея смиренномудрие вседушно держаше, кротость же стяжа и от тщеславия отвращашеся…

Во устех же его безпрестанно бяху божественные словеса, услаждающа его паче меда и сота». Эти словеса он читал «со усердием и вниманием, и желаше сих речения и делом исполняяй». Душевным качествам Александра соответствовали телесные. «Бе же розрастом [ростом] велик зело, красота же лица его видети, яко Прекраснаго Иосифа, сила же его бе, яко часть от силы Самсоновы, глась же его слышати, яко труба в народе; храбрость же его – яко Римскаго царя Веспасиана». Александр Ярославич сел на княжеский стол перед самым монгольским нашествием.

В 1236 г. князь Ярослав, отправившись походом из Новгорода на Киев, посадил сына князем в Новгороде. В Новгороде сидел Александр и во время первого монгольского нашествия на Русь зимой 1237–1238 гг. Как известно, в это первое нашествие татары до Новгорода не дошли.

«И тамо дойти поганым возбрани некая сила божественная, – говорит Степенная Книга, – и не попусти им ни мало приближитися не токмо ко пределам Великаго Новаграда, но идеже и инде прилучится им тогда пребывати и воиньствовати супротивных и враждующих Литву и Немец». Тем не менее и Новгород с остальными русскими городами и землями вошел в подчинение татарской власти.

В 1239 г. отец Александра Ярослав должен был лично ехать в Орду для выражения покорности. Батый принял его с «великою честью» и сказал: «Ярославе! буди ты старей всем князем в русском языце [народе]». Сына Константина Ярослав отправил в Азию в ставку великого хана. Под прикрытием монгольского мира на Востоке другой сын Ярослава, Александр, в эти именно годы блистательно отбивал все нападения с Запада.

Как было уже сказано, в июле 1240 г. шведский ярл Биргер, побуждаемый папой на крестовый поход против неверных (то есть православных), высадился на берегах Невы. Услыхав об этом, Александр, по словам древнего жития, «разгорелся сердцем, вниде в церковь святыя Софьи (в Новгороде), поде на колену перед олтарем, нача молиться со слезами… и восприим Псаломную песнь рече: суди, Господи, обидящим мя, возбрани борющимся со мною, приими оружие и щит, стань в помощь мне. Скончав молитву, встав, поклонися архиепископу, архиепископ же Спиридон благослови же его и отпусти».

Александр двинулся в поход «в мале дружине, не сождався со многою силою своею, но уповая на святую Троицу». 15 июля в 6 часов утра началось сражение («сеча велика над римляны»). Победа Александра была полная и решительная: «изби множество безчисленно их» («римлян», то есть шведов-латинян). Самому Биргеру Александр «взложи печать на лице острым своим мечем».

Невская победа произошла в обстановке величайшего религиозного напряжения. Она сопровождалась чудом: перед боем морской побережный стражник Пелгусий, бывший язычник, крещеный в православие и нареченный Филиппом, имел видение. Пелгусий стоял «при крае моря, стрежашеть обою пути, и пребысть всю нощь во бденьи; яко же нача всходити солнце, и слыша шумъ страшенъ по морю, и виде насадъ [судно] един гребущь, посреде насада стояща мученику Бориса и Глеба в одеждах червленныхъ… и рече Борис: брате Глебе! повели грести, да поможемх сроднику своему Александру».

В то время, как Новгород подвергся нападению шведов, на Псков напали немцы (ливонские рыцари) и взяли его; немцы вошли затем в Новгородскую землю и попытались там крепиться, построили крепость в Копорье. В 1241 г. Александр взял Копорье со всем немецким гарнизоном. В начале 1242 г. Александр занял Псков и тотчас пошел на Чудскую землю во владения ливонского ордена. 5 апреля на льду Чудского озера произошла знаменитая битва, известная под именем Ледового побоища.

Немцы и чудь построились «свиньей» (клином); им удалось было прорвать линию русской рати, но в это время Александр с отборным отрядом зашел немцам в тыл – и этим решил дело. Разгром неприятеля был полный. «И бысть сеча зельна на немцы и на чудь, – говорит «Житие Александра»– и трескъ великъ отъ копей ломания и звукъ страшенъ отъ мечнаго сечения… и не бъ видети леду: покрыло бо ся кровию». Один самовидец свидетельствовал, что видел «полки Божий на воздусе пришедшима на помощь ему [Александру]».

Торжественно было возвращение Александра во Псков: «изыдоша во сретение ему весь освященный соборъ съ честными кресты и со святыми иконами и всенародное множество, хвалу Богови возсылающе и благодарные песни воспевающе: Пособивый Господи кроткому Давиду победити иноплеменники и благоверному великому князю нашему Александру оружиемъ крестный градъ Псковъ освободити отъ поганыхъ иноплеменникъ».

После ряда блестящих и славных побед над Западом Александру пришлось воочию ощутить силу Востока: он должен был ехать во Владимир прощаться с отцом своим Ярославом, который отправлялся в Орду к Батыю. За смирением на Востоке опять следовали победы на Западе (несколько побед над Литвой в 1245 г. в районе Торопца и Витебска). В том же 1245 г. из Азии, из ставки великого хана, вернулся Константин Ярославич. Взамен его вглубь Азии поехал сам Ярослав.

В августе 1246 г. Ярослав принял участие в курултае, на котором великим ханом провозглашен был Гуюк, сын Огодая и Туракины. Вскоре после этого Ярослав заболел и умер (там же, в ханской ставке). После смерти отца Александр оказался в непосредственной близости к Востоку; ему пришлось уже самостоятельно решать между Востоком и Западом. И Восток, и Запад звали его каждый на свою сторону…

В 1248 г. составлена была папская булла, в которой папа обещал Александру за признание Римского престола помощь ливонских рыцарей против татар. С другой стороны, Батый прислал Александру сказать: «Иже въ русскихъ держателяхъ пресловущий княже Александре, вемъ яко разумно [известно] ти есть, иже мне Богъ покорилъ многие языки [народы], и вей повинуются державе моей.

И паче ли всехъ единъ ты нерадиши покоритися силе моей? Внимай убо себе; аще мыслиши соблюсти землю твою невредиму, то потщися немедленно прийти до мене, и узриши честь и славу царствия моего себе же и земле твоей полезная приобрящеши». Александр поехал к Батыю с братом Андреем. От Батыя братья отправились к великому хану Гуюку (поездка в Азию заняла у них два года). Андрею дан был Владимир, Александру – Новгород и Киев.