В Твери княжил третий брат – Ярослав. Александр, как старший, требовал от братьев подчинения. Целью его политики было объединение всей Руси под одним великим князем. Не встречая покорности в братьях, Александр не останавливался перед тем, чтобы смирять их с помощью татар. В 1252 г. татарский отряд Неврюя изгнал Андрея из Владимира; великокняжеский стол передан Александру.

В 1256 г. Александр силой выгнал из Новгорода другого брата, Ярослава (который из Твери перешел в Псков, а оттуда в Новгород). Вслед за этим Александр жестоко наказал новгородцев, не хотевших платить татарам дань («число»).

В 1259 г. Александр лично присутствовал при взятии татарами этого «числа». В 1262 г. Александр последний раз воевал против Запада: он послал в поход (на Юрьев-Ливонский) сына своего Димитрия и смирившегося брата Ярослава. Русские осилили немцев и сожгли посад (крепости взять не смогли).

Самому Александру пришлось в это время ехать в Орду умилостивлять хана, разгневанного мятежом: во многих северо-русских городах в 1262 г. народ избил татарских откупщиков дани, не понимая, что за каждым баскаком стояла грозная сила всей Монгольской империи. Александру удалось уладить дело благополучно: хан Берке удовольствовался его извинениями и новыми изъявлениями покорности. Спасение русской земли от нового разорения было последним политическим актом Александра.

В Орде Александр пробыл почти год. На обратном пути он заболел (в Нижнем Новгороде) и в Городце на Волге умер (14 ноября 1263 г.). Перед смертью Александр призвал: «вся свои князи и боляре и все чиновники даже и до простыхъ, и оть коегождо ихъ прощение просяще, и всемъ имъ тако же прощение подаваше, и вей горьце плачущися о разлучении господина своего.

Ужасно бе видети, яко въ толице множестве народа не обрести человека не испусти слезъ, но вей со восклицаниемъ глаголаху: Увы нам, драгий господине нашъ! Уже къ тому не имамы видети красоты лица твоего, ни сладкихъ твоихъ словесъ насладитися! Къ кому прибегнемъ и кто ны ущедрить?

Не имуть бо чада отъ родителю такова блага прияти, яко же мы отъ тебе воспримахомъ, сладчайший наш господине!». митрополит Кирилл был во Владимире, когда пришла весть о кончине Александра. Выйдя к народу, митрополит объявил: «Уже заиде солнце земли Русския». Потом помолчал, прослезился и сказал: «Благоверный великий князь Александръ преставился отъ жития сего».

«И бысть во всемъ народе плачъ неутешимъ». Деятельность Александра определялась не только чисто политическими планами и расчетами. Политика его тесно связана была со всеми его нравственно-религиозными понятиями. Вернее сказать, в основе его политики лежали принципы религиозно-нравственные. Политическая система Александра есть в то же время система религиозно-нравственная.

Александр Ярославич не только политик и воин: он прежде всего глубоко верующий человек и знающий богослов. Когда римский папа прислал к Александру двух кардиналов для убеждения в латинской вере, Александр – «совещавъ съ мудрецами своими» – составил обстоятельное возражение.

«Исписавъ къ нему отъ Адама и до потопа, а от потопа и до разделения языкъ и до начала Авраама, а отъ Авраама… до Августа кесаря, а отъ Августа царя до Христова Рождества и до Страсти и до Воскресения Его, отъ Воскресения же и до Вознесения на небеса и до царства Константина Великаго и до Перваго Вселенскаго Собора святыхъ отецъ, а отъ Перваго и до Седьмого Собора.

Сии вся добре сведаемъ, сия суть въ насъ, учения сии целомудрствуемъ, иже во всю землю изыдоша вещания ихъ и въ концы вселенныя глаголы их, якоже проповедашеся отъ святыхъ апостолъ Христово Евангелие во всемъ мире, по сихъ же и предания святых отец Седми Собор Вселенскихъ. И сия вся известно хранимъ, а отъ васъ учения не приемлемъ и словесъ вашихъ не слушаемъ». Религиозно-нравственная философия Александра Невского была вместе с тем и политической его философией.

В «Житии Александра» приводятся два главных основания для его «хождения во Орду». Александр «умысли итти во Орду»: 1) «подобяся благой ревности благочестиваго си отца» и 2) «избавы ради хритианския». Объяснением ко второму мотиву являются слова Батыя: «Аще мыслиши соблюсти землю твою невредиму, то потщися немедленно прити до мене».

Что касается первого мотива, «Житие» поясняет его следующим образом: «Богомудрый же великий князь Александр разсуди, яко святый отецъ его Ярославъ не ради [не заботился] о временном царствии, но шедъ во Орду и тамо положи живот свой за благочестие и за вся своя люди и темъ измени (обезпечилъ) себе Небесное Царствие».

Готовность положить живот свой за люди своя – это то же, что иначе выражено словами «избавы ради христианския». Готовность положить живот свой «за благочестие» – это вполне отвечает стойкости Александра в православной вере и стремлению его – во что бы то ни стало обеспечить существование православной церкви. Сложнее смысл слов «не ради о временном царствии».

Подобными словами в наших летописях выражается обычно мысль о готовности властителя без боязни и без колебаний принять в борьбе с врагомъ смерть и мученический венец, променяв «временное царствие» на «вечное». Но в применении к восточной политике Ярослава и Александра – политике не вооруженной борьбы, или восстания, а подчинения и покорности – слова эти должны иметь другой оттенок и смысл. Их можно сопоставить опять-таки со словами Батыя: «узриши честь и славу царствия моего».

То, о чем говорит Батый, – блеск земной славы («временного царствия»): о нем-то и не радел Ярослав. О нем радел зато Батый, о нем радел и Даниил Галицкий. Этим внешним блеском и величаньем земного царствия и пожертвовал Александр ради глубины понимаемых им истинных основ царской власти: «за благочестие и за вся своя люди», «избавы ради христианския».

«Злее зла честь татарская» была для самолюбия Даниила: Александр принял эту честь со смирением. Невыносимо было для Даниила стать подручным («холопом») – татарского хана: Александр перенес и это со смирением. Александр – «побеждая везде, а не победимъ николиже (никогда)» – устоял перед искушением – подобно Даниилу – путем компромисса с латинским Западом искать себе союзников против Востока.

Подчинение Александра Орде иначе не может быть оценено, как подвиг смирения. Неслучайно в видении Пелгусия в помощь Александру являются именно Борис и Глеб – святые смирения, по преимуществу. Недаром и Степенная Книга говорит, что «смиренную мудрость» Александр «стяжа паче всехъ человекъ». Христианский подвиг не всегда есть мученичество внешнее, а иногда, наоборот, внутреннее: не только брань видимая, но и «брань невидимая», борьба с соблазнами душевными, подвиг самодисциплины и смирения.

И этот подвиг может быть присущ не только частному лицу, но и властителю. Сан государя – божественное установление. Но перед каждым государем возникают и соблазны и увлечения земным окружением власти – внешней пышностью и суетным («временным») величием. Подвиг власти может состоять в том, чтобы достойно отстаивать внешнюю независимость и величие сана – отстаивать даже до смерти.

Но подвиг власти может состоять также и в том, чтобы, выполняя основные задачи сана, защищая «благочестие и люди своя», внутренне преодолевать, когда это нужно для исполнения основной задачи, земное тщеславие власти. «Тот, кто указывает и распоряжается», – говорит в одном из своих оглашений преподобный Феодор Студит – «должен соблюдать умеренность и смирение, ибо Творец естества поставил его выдающимся и более почетным членом тела».

Таков и был по отношению к Востоку подвиг святого Александра Невского. По отношению же к Западу это был подвиг не сложный, а простой, брань не только невидимая, но также и видимая. Два подвига Александра Невского – подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке – имели одну цель: сохранение православия как нравственно-политической силы русского народа. Цель эта была достигнута: возрастание русского православного царства совершилось на почве, уготованной Александром.