Задрожал мулла. Ох, как бы и впрямь не разгневался на него повелитель… Тогда жди беды еще горше. Как говорится: «Не до жиру, быть бы живу». Мулла покорно опустил голову и промолвил смиренно:

– Господин вазир, прикажите заплатить мне двадцать пять рупий.

По приказу Бирбала казначей тотчас выдал мулле деньги. Пришел брадобрей и вмиг обрил мулле бороду. Мулла сделал салам падишаху и пошел домой. По дороге он не раз помянул Аллаха – хвала всевышнему, что легко отделался, могло все и хуже обернуться.

Только мулла вышел, Бирбал послал слугу за известным в городе торговцем – у того была длинная, окладистая борода. Получив приказ, торговец поспешил в дарбар.

– Его величеству понадобилась ваша борода. Вам заплатят за нее, сколько пожелаете, – сказал Бирбал купцу.

– Его величество – наш господин, на все их воля, мы не смеем перечить. Но, господин вазир, дело в том, что я человек бедный… – тянул торговец.

– Бедный ли, богатый ли, какая нам разница! – со строгостью в голосе ответил Бирбал. – Падишаху нужна ваша борода, назовите свою цену и давайте бороду. Сколько скажете, столько и получите.

Торговец не таил своего смятения.

– Благодетель, вы – наш отец, – начал он со слезой в голосе, – может делать все, что вам угодно, но все-таки…

– Чего петляешь, загадки загадываешь, – перебил Бирбал. – Говори прямо, сколько хочешь за бороду?

– Ваша милость, когда мой отец скончался, я потратил пять тысяч рупий на похоронные обряды, и все ради этого пучка волосков, – торговец огладил свою густую бороду. – Потом умерла матушка, и на погребальные обряды истрачено было столько же, – стало быть, тоже пять тысяч рупий. А после, о благодетель, мы ездили к святым местам, возносили молитвы в храмах, приносили дары на поминовение усопших родителей, а как воротились, потратились на угощение брахманов – на все это ушло пятнадцать тысяч рупий. Ведомо ли вам, о покровитель бедных, что за этот пучок волосков – тут торговец опять дотронулся до своей окладистой бороды – нам на базаре от всех почет и в общине – уважение…

– Не плети лишнего. Ты насчитал всех расходов на двадцать пять тысяч рупий. Вот тебе записка к казначею, получишь двадцать пять тысяч рупий, а теперь давай бороду. Садись, брадобрей тебя обреет.

Торговец спрятал записку в пояс и сел к брадобрею, проговорив:

– Как угодно вашей милости.

В те давние времена у цирюльников не было ни мыла, ни кисточек. Брадобрей черпал из горшка воду горстями и мочил густую бороду торговца. Стараясь намочить волосы получше, он больно дернул бороду. Не стерпел торговец, разозлился и дал оплеуху цирюльнику.

– Эй, нахальный брадобрей! – закричал торговец. – Ты что, думаешь это борода какого-то купчишки?! Не знаешь разве, что это теперь борода его величества?

Разгневался падишах на торговца за непристойное поведение и приказал слугам надавать грубияну по шее и вытолкать его вон.

Очутившись за дверью, торговец кинулся бежать во весь дух, зажавши в кулак то место на поясе, где лежала записка к казначею.

Когда гнев падишаха утих, Бирбал сказал:

– Хузур! Видите, как хитер торговец – двадцать пять тысяч рупий получил и свою бороду и ноги унес подобру-поздорову. А мулла-простак дал себя обрить за двадцать пять рупий.

Подивился падишах, но признал великую мудрость Бирбала.

Позвал как-то раз падишах Бирбала и говорит:

– Бирбал, я расскажу тебе про удивительный случай. Один гуру [27] задал своему ученику три вопроса, а ученик на все вопросы ответил двумя словами. Вот какие это были вопросы: Почему пан сопрел? Почему конь остановился? Почему лепешка подгорела? Можешь ли ты, Бирбал, ответить на эти вопросы так же коротко?

– Владыка мира! Я отвечу теми же двумя словами, что сказал ученик своему гуру.

– Какие же это были слова?

– Не повернули.

– Как это так? Объясни толком.

– Если пан не повернуть – он сгниет, сопреет; конь остановится, коли не повернешь его в нужную сторону; не поверни лепешку на углях – она сгорит.

Падишах был доволен ответом Бирбала.

Как брахмана стали звать пандитом [28]

Одного глупого брахмана одолевало желание прослыть пандитом. Чего только не делал бедняга, чтобы добиться своего, да все без толку. Надумал он тогда просить совета у Бирбала – и тотчас пошел к вазиру. Тот жил далеко, добрался до его дома брахман не скоро и от долгого пути устал. Расспросив людей, он узнал, что Бирбал еще не вернулся от падишаха. «Нужда не ждет», – говорят в народе. Брахмана точила одна забота: прослыть пандитом, и он не стал ждать, пошел по дороге, что вела ко дворцу. Плетется чуть живой, а навстречу ему Бирбал. Сложил ладони брахман и стал просить:

– Мудрейший вазир! Я совсем неграмотный, не умею ни читать, ни писать, а все-таки хочется мне, чтоб меня называли пандитом. Уж я пускался на всякие хитрости, какие только мог придумать, но все ни к чему, не сбылось мое заветное желание. Вот и привела меня нужда к вам – смилуйтесь, посоветуйте что-нибудь, а то мне теперь и жизнь не в жизнь.

– Не вижу причины для такой тревоги, – спокойно ответил Бирбал. – Дело совсем простое. Пойди встань на перекрестке и, как только кто-нибудь назовет тебя «пандит», – кидайся на него с кулаками. Вот и все. Увидишь, потом куда ни пойдешь – везде тебя будут звать «пандит», и никак иначе.

Глупый брахман был рад-радешенек мудрому совету. Он тотчас побежал на перекресток и встал на виду у прохожих.

Тем временем подоспел и Бирбал. Поблизости играла ватага детей. Бирбал подозвал их, пошептался с ними, и пошла потеха… Со всех сторон понеслось: «Пандит!», «Пандит!», «Пандит!», а брахман давай с кулаками гоняться за мальчишками! Собралась целая толпа; глядя на детей, и взрослые стали кричать: «Пандит!», «Пандит!» Чем больше брахман сердился, тем больше его дразнили. За самое малое время глупый брахман прославился. Так сбылось его заветное желание. По совету Бирбала он вскоре перестал огрызаться, когда его окликали «пандит», но прозвище так к нему и прилипло.

Однажды вечером Акбар и его советники сидели в саду и толковали про государственные дела. В это время Тансен начал настраивать свою саранги. Все повернулись к нему, государственные дела были отложены. Тансен заиграл дивную мелодию. Падишах, опершись на подушки, наслаждался прекрасной музыкой, советники и придворные не могли удержать свой восторг – то и дело раздавались возгласы радости и восхищения. Вдруг в саду появился начальник городской стражи и с ним двое людей в окровавленной одежде.

Нежданные пришельцы расстроили царившее в саду веселье. Падишах разгневался и сердито сказал начальнику стражи:

– Неужто ты не понимаешь даже того, что сейчас не время разбирать жалобы? Что не подобает приводить сюда арестантов, когда мы веселимся? Ты ведь мог оставить преступников под стражей, а завтра с утра привел бы их в дар-бар. Что тебе так не терпится?

Гнев падишаха напугал начальника стражи, и он сообразил, что надо поскорее рассказать суть дела.

– Покровитель бедных! Спору нет, я мог бы привести их завтра утром, но дело это такое необычное, что мне поневоле пришлось прийти сегодня.

Падишах уже немного остыл.

– Ладно, рассказывай, какие у них жалобы?

– Я обходил сегодня город и завернул в торговые ряды. Вдруг вижу, в одном месте собралась большая толпа. Я – туда, гляжу, этот человек колотит купца и ругает его: «Ах ты злодей, был моим рабом, потом обокрал меня дочиста и сбежал. Вот уже семь лет, как я ищу тебя по всему свету, измаялся и наконец поймал. Верни мои деньги, такой-сякой». А купец ему в ответ: «Негодяй, это ты мой раб, я искал тебя много лет и вот наконец поймал». Так они дрались и поносили друг друга, и вот я забрал их обоих и привел к вам, государь. Сделайте милость, рассудите это дело.