Кадар держал переговорное устройство в левой руке, хотя это и причиняло ему боль. Он словно хотел убедить себя, что рука его, как прежде, цела и невредима. Сама по себе боль была незначительной, и рана заживала неплохо, но он никак не мог прийти в себя от пережитого душевного потрясения, из-за того, что он лишился части своего тела, в нем поселилось чувство незащищенности, и чувство это не давало ему покоя все то время, когда он бодрствовал.

Во всем виноват этот проклятый ирландец. Выстрел, который он успел сделать в те последние секунды в студии, испортил то, что было задумано как безукоризненный побег. Пуля размозжила третью пястную кость его левой руки. Осколки костей, торчащие из сустава, — вот все, что осталось от его пальца. Он этого не ожидал. Вначале он не почувствовал боли и смог скрыться из студии без особых проблем — даже справился с молниями, пуговицами и ремнями на своем водолазном костюме.

Боль настигла его, когда он, выбравшись из потайного канала, очутился в ледяной воде Аары. Он закричал от боли и чуть было не сдернул с лица маску. При одном воспоминании о той боли ему стало не по себе.

Фицдуэйн. Ему надо было убить ирландца в самом начале, а он послушался Эрику. Но если быть честным, то не стоит во всем обвинять Эрику. Ему самому понравился ирландец, он его заинтриговал. И он за это заплатил. Слишком дорогая цена, чтобы поближе узнать характер человека. Это стоило ему пальца.

Кадар посмотрел на висящий на стене бронзовый хронометр. В его антикварный корпус был вделан современный механизм — это соответствовало стилю судна.

Он был очень доволен судном. Мало того, что оно не привлекало к себе внимания, оно было чистым и удобным. К его удивлению, на судне не было неприятного запаха. Очевидно, к нуждам и запросам крупного рогатого скота, отправляющегося на бойню в Ливию, относились с пониманием. Он не мог избежать параллели со своим собственным замыслом. Заложникам также хватит места и свежего воздуха. Никакого сравнения с налетом на самолет — духота, заблокированные туалеты и негде вытянуть ноги. Нет, “Сабина” с ее великолепной системой кондиционирования воздуха и просторными, запирающимися кабинами для скота идеально соответствовала плану массового похищения. Она была бы таким же идеальным вариантом в случае массовой казни.

Операция “Герань”: на данный момент — это вершина его изобретательности. На этой высокой ноте он завершит очередной этап своей деятельности. Он подготовит почву для размышлений специалистам по борьбе с терроризмом.

Кадар очень любил заниматься планированием, но более всего он любил тот период, когда все приготовления были уже полностью завершены. Он наслаждался сознанием того, как хорошо все продумал и предвкушал тот момент, когда сможет начать действовать.

Обычно налетчикам не удается задуманное, потому что они слишком быстро теряют инициативу. Во-первых, число налетчиков всегда бывает ограниченным. И даже в самолете полудюжине фанатиков бывает трудно наблюдать за сотней людей в течение продолжительного времени. Даже самый хладнокровный террорист нуждается в том, чтобы есть, пить и ходить в туалет. Его внимание рассеивается. Он должен быть бдительным, а он засматривается на хорошеньких женщин — и тут бац! Влетают оглушающие гранаты и всякие другие игрушки, которыми располагают власти, — и вот вам еще мученики за идею. Забавы дилетантов, по мнению Кадара.

К тому же налетчики всегда недостаточно вооружены. Они имеют при себе только оружие, которое можно пронести незаметно. А силы правопорядка, науськиваемые прессой и торговцами оружием, вложили колоссальные средства в разработку новых средств борьбы с террористами. Борьба с терроризмом вызвала к жизни целые отрасли промышленности.

Но даже если оставить в стороне превосходство в вооружении и живой силе, террористы все равно проигрывали по одному из ключевых моментов: в инициативе, которая практически сразу переходила в руки властей. Налетчики ждали, потели, а власти юлили и изворачивались. Единственное, что могли сделать террористы — это начать убивать заложников, но и на это действие было противодействие: существовал неписаный закон — как только террористы приступают к убийствам, штурмовая группа переходит к действиям и все, пиши пропало. И, что самое худшее с точки зрения террористов, штурмовая группа может захватить налетчиков с минимальными потерями.

И это при том, что террористы, как правило, либо вообще не знали твердо, чего они хотят, — Кадару как профессионалу и выпускнику Гарварда трудно было в это поверить, но он не мог спорить с фактами, — либо затевали такое, что было невозможно или неприемлемо по политическим мотивам. Чаще всего, это было и то, и другое.

Одним словом, надо было признать, что, если только налетчики не действовали ради того, чтобы привлечь внимание к своим персонам, а Кадар был прежде всего профессионал и на первое место ставил работу, хотя он был не прочь заигрывать с прессой и с удовольствием читал некрологи о себе самом, — то ситуация с захватом заложников оставляла желать лучшего.

“Нуждается в доработке”, — как говорил его школьный учитель.

Кадар был убежден, что необходим совершенно новый подход. В результате появился план операции “Герань”.

Фицдуэйн позвонил полицейским, несшим службу в Дракер-колледже, кроме того, побеседовал с директором колледжа. Его выслушали вежливо, но с плохо скрываемым неудовольствием. Не надо было быть психологом, чтобы понять, что он ломился в открытую дверь. Солнце по-прежнему сияло на безоблачном небе. Казалось невероятным вести речь о какой-либо опасности в столь идиллической обстановке.

Заехал на велосипеде сержант Томми Кин с полицейского участка на большом острове и, побеседовав с Фицдуэйном, неохотно согласился побыть поблизости несколько часов. Все равно для рыбной ловли было слишком жарко. А до вечера можно и понаблюдать за эксцентричным приятелем, чтобы он не наделал глупостей.

В состав небольшого отряда Фицдуэйна теперь входили тринадцать человек. Одиннадцать из них, включая его самого, вновь собрались в большой зале. Марроу с женой находились на наблюдательной площадке замка, отсюда вооружившись мощными биноклями, они могли следить за мостом, ведущим на остров, и окружающей территорией. Видимость была стопроцентной, не считая того, что от тепла вокруг слегка парило и это немного мешало обзору детальному.

— Наша первая задача, — обратился Фицдуэйн к собравшимся, — надежно защитить замок, поэтому прежде всего я хочу, чтобы вы хорошо представляли его устройство, затем мы пройдемся по всему замку. Я ознакомлю вас с его планировкой и объясню, как действуют — при необходимости — оборонительные сооружения.

Он повернулся к стоящей на мольберте деревянной доске с планом замка. Доске было почти триста лет, и краски успели потускнеть. Ему невольно пришла мысль о том, скольким поколениям Фицдуэйнов приходилось собираться за этим столом и держать совет, как отразить грозящую опасность. В большинстве случаев им удавалось улаживать конфликты путем переговоров. Но на этот раз не имеет смысла даже думать о подобном.

— Как видите, замок расположен на низкой, каменистой подошве, омываемой с двух сторон океаном. Одиночным налетчикам не составит труда напасть на замок с побережья, но несколько десятков человек могут приблизиться к замку только по суше. Даже во время отлива каменистая поверхность бывает очень скользкой и покрыта водорослями, поэтому обеспечить маневренность вооруженного отряда практически невозможно.

— Я называю замком, — уточнил Фицдуэйн, — всю территорию, ограниченную в пределах крепостных стен, но понятно, что замок состоит из нескольких зданий, построенных в разное время. Основа замка — и она была построена первой — прямоугольная башня высотой шестьдесят футов, называемая главной. На верху ее находится орудийная площадка, огражденная парапетом. Под ней расположены пять комнат, попасть в которые можно по круглой каменной лестнице. Во всех комнатах и на лестницах есть точки наблюдения.