Татуировки выглядели натуральнее, чем накануне. Еще дома у Викки он принял душ, и она сказала, что чернила от воды немного расплывутся и побледнеют, как обычно и случается с тюремными наколками. Викки также предупредила, что примерно через неделю рисунок начнет сходить, но при необходимости она всегда сможет его подновить. Босх ответил, что больше чем на один день наколки и не понадобятся – они либо сработают сразу, либо не сработают совсем.

Поверх футболки он надел рубашку с длинными рукавами и, снова посмотрев на себя в зеркало, решил, что череп и эсэсовские молнии вполне различимы при расстегнутом воротничке.

Готовый действовать, но обреченный на ожидание, Босх несколько раз прошелся по комнате, нервничая и поглядывая на часы. Чем бы заняться? Подумав, он решил позвонить дочери. Ее милый бодрый голосок даст ему необходимый заряд, которого хватит на ближайшие сутки. Поглядывая на листок с номером отеля «Интерконтиненталь» в Каулуне на дверце холодильника, он аккуратно, стараясь не ошибиться, набрал длинную последовательность цифр. У них было около восьми вечера, а значит, девочка уже дома. Но когда его соединили с комнатой Элеоноры Уиш, трубку никто не снял. После шести гудков включился автоответчик, который на двух языках, английском и кантонском, объяснил, как можно оставить сообщение. Босх ограничился несколькими словами и положил трубку.

Не желая предаваться размышлениям о дочери и о том, где она может быть в столь позднее время, Босх раскрыл папку с делом. Он всегда по несколько раз просматривал все собранные материалы, отыскивая и зачастую находя пропущенные детали. Несмотря на все то, что ему было теперь известно о деле и сопутствующих обстоятельствах, Босх не терял веры, зная – ответы всегда можно найти в деталях.

Он перечитал дело и уже собирался взяться за папку Маккея, когда вспомнил кое-что и позвонил Мюриель Верлорен. Она была дома.

– Вы уже читали газету?

– Да, прочитала, и мне стало так грустно.

– Почему?

– Потому что все снова вернулось. Все, о чем я старалась не думать. Все, что не хотела вспоминать.

– Мне очень жаль. Но я уверен, статья нам поможет. Рад, что вы нашли в себе силы поговорить с ними. Спасибо.

– Я готова сделать все, что вам поможет.

– Еще раз спасибо, Мюриель. И еще одно. Знаете, я нашел вашего мужа. Разговаривал с ним вчера утром.

Она долго молчала.

– Вот как? И где же он?

– На Пятой улице. Работает в столовой для бездомных. Готовит для них завтраки. Место называется «Метро-шелтер». Подумал, что вам, может быть, будет интересно это узнать.

И снова пауза. Босх догадался, что женщина хочет задать ему вопрос, но не решается, и терпеливо ждал.

– То есть… он работает там? – осторожно спросила она.

– Да. И он не пьет. Сказал, что уже три года. Думаю, сначала он пришел туда поесть, а потом они приняли его на работу. Так что теперь под его началом вся столовая. Готовят, между прочим, хорошо. Говорю с полным правом, потому что сам там позавтракал.

– Понятно.

– Миссис Верлорен, у меня есть его номер. Это не прямая линия, в его комнате нет телефона. Телефон есть в кухне, и ваш муж бывает там по утрам. Основной наплыв клиентов до девяти, потом полегче.

– Понятно, – повторила она.

– Вы запишете номер?

После этого вопроса наступила самая длинная за время разговора пауза. В конце концов Босху пришлось ответить на свой вопрос самому:

– Вот что я вам скажу, Мюриель. Номер у меня, и если он вам понадобится, просто позвоните мне. Хорошо?

– Хорошо, детектив. Спасибо.

– Не за что. Мне надо идти. У нас большие надежды на сегодняшний день.

– Пожалуйста, позвоните мне.

– Если что-то случится, вы узнаете первой.

Положив трубку, Босх почувствовал, что проголодался. Приближался полдень, а у него во рту ничего не было с ужина, когда он съел стейк в «Массо». Подумав, он решил немного поспать, потом сходить на ленч, а уже затем отправляться на смену. Перекусить можно «У Дюпара» в Студио-Сити, по дороге к Нортбриджу. Для наблюдения лучше всего подходят оладьи. Он закажет их целую горку, румяных, горячих, сочащихся маслом, и они плотно, как глина, улягутся в желудке – так что ночью есть уже не захочется.

В спальне Босх лег на кровать и закрыл глаза. Попытался думать о деле, но память упрямо возвращала его в тот пьяный день, когда ему сделали татуировку в какой-то грязной дыре в Сайгоне. Сползая в сон, Босх видел человека с иглой, улыбающимся лицом и запахом пота. Человек спросил его: «Ты уверен? Имей в виду, это пометит тебя навсегда».

Босх тоже улыбнулся и сказал: «Я уже помечен».

Физиономия мужчины трансформировалась вдруг в лицо Викки Ландрет, на котором выделялось ярко-красное пятно разукрашенного помадой рта. В руке у нее была электрическая игла для боди-арта.

«Ты готов, Майкл?» – спросила она.

«Я не Майкл».

«Успокойся. Не важно, кто ты такой и как тебя зовут. От иглы все стараются увернуться. Да только никому это не удается».

Киз уже ждала на условленном месте. Босх вышел из машины и, захватив с собой две папки с бумагами, перенес их в неприметный белый «таурус» Райдер.

– В багажнике уголок найдется? – спросил он, прежде чем сесть.

– Найдется. Там вообще пусто. А что?

– Открой. Забыл оставить дома запаску.

Он вернулся к своему «мерседесу», взял запаску, снял номера и засунул все это в багажник «тауруса». Лишь после этого Босх сел в машину, и они поехали к торговому центру на Тампе, который находился напротив мастерской Маккея. Первая смена, Марсия и Джексон, ждали их в машине на стоянке.

Райдер припарковалась рядом. И те и другие опустили стекла, чтобы обменяться информацией, не выходя их машин.

– Ну что? – спросил Босх.

– Ничего, – ответил Джексон. – Похоже, что здесь ловить нечего.

– Совсем ничего?

– Совсем. Полная тишина. Судя по всему, ни сам Маккей, ни кто-либо из его знакомых газету не читал и не видел. Двадцать минут назад я связывался со звуковой – так вот, ему еще не звонили. Ни разу. Даже ни одного вызова не было.

Босх кивнул. Пока тревожиться было не о чем. Иногда, чтобы дело сдвинулось с места, его надо слегка подтолкнуть, и он уже был готов сделать это сам.

– Вся надежда на твой план, Гарри, – подал голос сидевший за рулем Марсия.

– А что толку торчать тут, на стоянке? Маккея надо расшевелить. И я готов.

Джексон кивнул:

– Не возражаю. Тебя прикрыть?

– Не стоит. Все, что требуется сейчас, – это посеять зернышко. Что из него вырастет, сказать трудно. Но по крайней мере хуже не будет.

– Действуй. Мы все-таки за тобой присмотрим. На всякий случай. Если что, подашь знак.

– Ладно. – Босх даже не думал о том, как даст знать, если что-то не так и придется вызывать подкрепление. – Я посигналю или… или услышите выстрелы.

Он улыбнулся, все покивали, и Райдер, выехав со стоянки, снова повернула на Тампу.

– Уверен, что так надо? – спросила она, останавливаясь у его «мерседеса».

– Уверен. Ничего другого не остается.

Босх заметил лежащую на сиденье толстую папку, которую принесла с собой Райдер.

– Что у тебя здесь?

– Поспать ты мне не дал, так что я решила поработать. Занялась оставшимися членами «Чатсуортской восьмерки». И представь себе, всех нашла.

– Отличная работа, Киз. И как, поблизости кто-нибудь есть?

– Да, двое. Но оба, похоже, повзрослев, поумнели. С полицией никаких проблем. У обоих приличная работа.

– А другие? Что с ними?

– Из оставшейся тройки подозрение вызывает только один – некто Фрэнк Симмонс. Его семья приехала сюда из Орегона, когда парень еще учился в школе. Через пару лет он вступил в «Восьмерку». Сейчас живет во Фресно. Отсидел два года в Обиспо за незаконную торговлю автоматическим оружием.

– Запомню, может пригодиться. Когда это было?

– Секунду, сейчас посмотрю.

Райдер развязала тесемки на папке и принялась перебирать содержимое, пока не нашла плотный конверт с надписью «Фрэнк Симмонс». Она достала из него сделанную в тюрьме фотографию и протянула Босху.