Бренн протянул могучую руку, и они звонко хлопнули ладонями. Ромул твердо поглядел новому другу в лицо, и галл ответил довольной улыбкой.

— Прежде всего я научу тебя быстро убивать. В конце Лентул чуть не подловил тебя.

— Я так обрадовался победе.

— Точно. И отвлекся. — Бренн ткнул его пальцем в грудь. — Всегда думай о том, что твой противник может сделать в следующий миг.

Ромул вновь взглянул на Фигула и Галлита. Судя по гримасам, их совершенно не обрадовало столь откровенное проявление дружбы.

— Для начала нужно внимательно следить за этой парочкой.

— Рано или поздно нам придется убить этих подонков, — пожав плечами, ответил Бренн. — А пока что забудь о них. Хорошая баня — вот что нам сейчас нужно! — И, ухмыльнувшись, пояснил в ответ на вопросительный взгляд Ромула: — Мемор сдался и снова разрешил мне ходить в баню. От горячей воды твоей ноге станет легче. А унктор разомнет шрам, чтобы срасталось как надо.

Опираясь одной рукой на плечо Бренна, Ромул захромал через двор. Впервые с тех пор, как его разлучили с Юбой и семьей, молодой боец почувствовал, что у него есть друг, которому можно доверять.

Даже жизнь.

Это было отличное ощущение.

Лупанарий, Рим, 56 г. до н. э.

Услышав голос призывавшей ее Йовины, Фабиола чуть не затряслась от страха. Она пробыла в Лупанарий уже два дня, но пока что ни один из посетителей не согласился заплатить высокую цену, назначенную за ее девственность. Несколько стариков похотливо разглядывали привлекательную юную девушку, а один даже принялся было мять ей груди, но тут вмешалась Йовина. Фабиола испытала великое облегчение, когда оказалось, что ни один из них не пожелал расстаться с требуемой суммой.

Шло третье утро. Фабиола, волнуясь, ожидала в небольшой гостиной, примыкавшей к вестибюлю. Здесь же она сидела вчера и позавчера. Стены были покрыты порнографическими фресками. По меньшей мере половина поз для сношения казались ей физиологически невозможными. Помпея наскоро просветила ее насчет основных приемов, но стоило Фабиоле подумать о том, что эти знания придется применять на деле, как у нее начинались спазмы в желудке.

Весь ее сексуальный опыт ограничивался несколькими быстрыми поцелуями украдкой с одним из молодых рабов Гемелла.

«Не смей расслабляться. Стань лучшей. Помни о Гемелле. Помни о Ромуле».

На скамейках вдоль стен комнаты сидело еще с полдюжины разодетых и накрашенных проституток. Стоял густой запах благовоний. Женщины переговаривались, то и дело принимаясь смеяться. Шел самый обычный рабочий день, а Фабиола одиноко сидела в углу. Все относились к ней достаточно дружелюбно, но Фабиоле очень не хватало общества Помпеи. Рыжая удалилась с одним из своих богатых постоянных посетителей, немолодым сенатором, который очень любил обряжаться в ее одежды.

Посетители приходили, объясняли Йовине, чего хотят, и госпожа громко объявляла имена подходящих девушек. Названные проститутки вставали, а потом с клиентом уходила одна из них, та, чьи прелести приглянулись ему больше других.

Фабиола была в Лупанарий единственной девственницей. И ей приходилось ожидать в одиночестве. Но она заставила себя не тревожиться и спокойно обдумывать будущее.

— Пойди сюда!

— Живо! — прошептала нубийка. — Не упусти клиента, не то Йовина разозлится.

— Иду!

— Желаю удачи! И помни о том, чему тебя учила Помпея.

— Распаляй его, пока он сам не потребует продолжения, — подсказала еще одна из женщин.

Обрадованная поддержкой, Фабиола поднялась и оправила одеяние — то самое, льняное, белое с алой полосой, которое в первый день выбрала для нее Помпея. Фабиола вышла сквозь открытую дверь и направилась дальше, уставившись в отделанный узорчатой мозаикой пол. Сердце у нее отчаянно колотилось. Потребовалось усилие воли, чтобы дышать спокойно, как учила ее Помпея, очень медленно выдыхая.

Склонив голову набок, ожидавшая Йовина окинула девушку взглядом.

— Замечательно выглядишь! — похвалила она и ободряюще улыбнулась, отчего на ее накрашенном лице явственно проступила сетка глубоких морщин.

Подле госпожи стоял загорелый мужчина приятной наружности, лет двадцати пяти. Фабиола его еще не видела. Не худой, не толстый, чисто выбрит, коротко подстриженные каштановые волосы. Простая, но хорошо сшитая туника, подпоясанная на талии, выдавала воина. На узком ремне висел кинжал с украшенной драгоценными камнями рукоятью.

— Ближе!

Застенчиво глядя на свои сандалии из мягкой белой кожи, Фабиола повиновалась.

«По крайней мере, не старик».

— Посмотри на меня, — произнес мужчина мягким сочным голосом.

Фабиола подняла голову и взглянула в его чистые голубые глаза.

— Ты ведь красавица.

Она вновь уставилась в пол, не в силах долго выдерживать его взгляд.

— Пятнадцать тысяч сестерциев?

— Разве дорого за девственность такой девушки? — медоточиво вопросила Йовина.

— Это большие деньги.

— Скажи, Децим Брут, разве было, чтобы мои девушки не оправдывали своей цены?

Тот улыбнулся:

— Повернись.

Ощущая на себе пристальный взгляд, Фабиола медленно повернулась. При этом она краешком глаза заметила Бенигна, который скромно стоял в тени. От этого она почему-то почувствовала себя в безопасности и без труда выдержала осмотр.

— Очень хорошо.

Желудок Фабиолы словно сдавило. Миг настал.

— Только подпиши сначала расписку, господин. — Йовина метнулась к своему столу, быстро развернула пергамен и привычными движениями вписала на свиток несколько слов. Было видно, что такие действия для нее обычны.

— Ты же знаешь, что я никогда не отказываюсь.

— Конечно, господин. Только, когда закончишь с Фабиолой, ты вряд ли будешь в состоянии написать даже собственное имя, — отозвалась Йовина и громко захихикала.

Брут тоже рассмеялся и взял стилус. Но прежде чем оставить подпись внизу, он внимательно прочел текст.

Госпожа поспешно схватила горящую свечу и капнула воском возле росписи Брута.

— Не пожелаешь приложить свою печать?

— Клянусь всеми богами, Йовина! Из тебя вышел бы отличный префект[10] для легионов. Не успокаиваешься, пока не приведешь в порядок все бумаги! — Брут приложил к полужидкой массе перстень с печаткой.

Йовина расплылась в широкой улыбке:

— Ты знаешь, куда идти, дитя мое.

Фабиола, утратившая дар речи, лишь кивнула, но все же смогла взять Брута за руку и вывести в тускло освещенный коридор. Воин покорно следовал за нею, не произнося ни слова, и это придавало ей силы. Укрепленные в кронштейнах на стенах факелы озаряли ниши с изваяниями богов, перед которыми были выложены скромные пожертвования. Поравнявшись со статуей Афродиты, девушка беззвучно обратилась к ней с короткой молитвой.

Фабиола ввела Брута в первую же спальню и закрыла дверь. В изящно убранной комнате стояла просторная кровать и мраморная ванна. Стены закрывали тяжелые тканые занавеси. Маленькие масляные светильники помимо света испускали густой благовонный аромат. На столиках ждало вино и обильная еда.

— Как знать, вдруг он есть захочет между актами, — шутливым тоном бросила Помпея, когда недавно учила ее, что делать. Впрочем, суть ее советов сводилась к одному: — Сделай все, чтобы посетитель был удовлетворен. Все остальное неважно!

Фабиола повернулась к Бруту, который продолжал безмолвно рассматривать ее.

— Не пожелает ли господин, чтобы я омыла его?

— Я пришел сюда прямо из бани.

После этих слов Фабиола испытала некоторое облегчение. Шагнув поближе, она провела тонкими пальцами по мускулистой руке. Брут был крепок и силен, и это облегчало задачу.

— Позволь, я раздену тебя, — сказала она с уверенностью, поразившей ее саму. Приняв отрепетированную с Помпеей соблазнительную позу, она подвела мужчину к ложу. Поверх вышитых шелковых покрывал были обильно насыпаны лепестки роз. Доцилоза любила свою работу и гордилась ею.