Так они шли и шли. Путь армии отмечали брошенные полумертвые люди, которых под лучами палящего солнца ждала неминуемая смерть. Как только проходила колонна, к ним слетались тучами парившие в воздухе стервятники. Уродливые птицы с громкими противными голосами дрались между собой за добычу. Ждали они, пока люди умрут, или набрасывались на еще живых — этого никто не мог сказать.

В конце концов легионы подошли к подножию особенно большого бархана, который пересек путь колонны и чуть не заставил ее остановиться. Склон длиной в несколько сотен шагов устремлялся, казалось, прямо в небо. Солдаты ругались, стонали, плакали. Им предстояло совершить трудный, утомительный подъем.

— Вперед! — орали центурионы, указывая вверх. — Шевелитесь!

Шедшие впереди воины перехватили поудобнее свои пожитки и двинулись вверх по склону. Им оставалось лишь повиноваться. Вдруг сверху откроются вожделенные горы?

Пройдя от силы полсотни шагов, Ромул заметил, что из-за гребня поднялось длинное облако пыли.

— Тревога! — испуганно толкнул он Бренна.

Почти сразу же пыль увидели все остальные. Армия резко остановилась. Офицеры подняли крик — без толку, солдаты лишь панически озирались.

Когда же на гребне бархана появились парфянские лучники, над римским войском пронесся нечленораздельный стон. Пути дальше не было. Охваченные ужасом, солдаты застыли, а впереди появлялись все новые и новые враги.

— Нам конец! — зло бросил Ромул. — Биться с ними мы все равно не сможем. Лучше уж сразу лечь и помереть.

Бренн, тоже поначалу ошарашенный, быстро овладел собой.

— Не верю, что все так плохо, как кажется.

Ромул обернулся к Тарквинию, который все это время пристально наблюдал за ним. Молодой воин был разъярен до крайности.

— Ты знал, что так случится?!

— Нет.

Как всегда, невозможно было понять, правда это или ложь.

— Да неужели! Там ведь тысячи этих мерзавцев, — рявкнул Ромул. — Как ты мог их не заметить?

— Искусство гаруспиции не дает точной картины, — пожав плечами, ответил Тарквиний. — Я не раз тебе об этом говорил.

Ромул совсем пал духом. Неужели они смогут пережить еще одну битву вроде вчерашней? И тут этруск указал вперед.

Вниз по склону ехала небольшая группа конников, руки они держали перед собой, показывая тем самым, что у них нет оружия.

Ромул с подозрением всмотрелся в них.

— Они что, предлагают переговоры?

— Похоже на то, — спокойно отозвался Бренн.

— Ветер нынче куда благоприятнее, — добавил Тарквиний. — Но и сегодня погибнут тысячи людей.

— Для переговоров сейчас самое время, — проворчал Ромул. — Иначе у нас никаких шансов не останется.

Друзья, затаив дыхание, смотрели, как лошади приближавшихся парфян неспешно шли по сыпучему песку.

Место, где находился Красс, можно было безошибочно определить по скоплению штандартов и офицеров в красных плащах. Не доехав туда сотни шагов, конники остановились и застыли в ожидании.

К изумлению Ромула, командиры римлян никак не отреагировали.

В римской колонне нарастал гнев. Они были донельзя измотаны, сломлены бесконечными переходами по палящей жаре, недостатком воды, неимоверной усталостью и гибелью тысяч товарищей от рук недосягаемого врага. А теперь, когда войску грозило полное истребление, его предводитель, кажется, решил отказаться от переговоров с парфянами. Даже вчерашнее сокрушительное поражение не смогло излечить его от чванства и презрения ко всему миру.

После того как Красс лишился кавалерии, доставкой приказов по армии пришлось заниматься его телохранителям. И через некоторое время двое этих баловней судьбы тяжелой рысью проехали вдоль колонны, обильно потея в своих позолоченных кирасах, надетых поверх кожаных подкольчужников.

— Приготовиться к бою! — то и дело выкрикивал один из них. — Отойти на равнину. Выстроиться сплошным фронтом.

— Проваливай отсюда, сын шлюхи!

— Кто это сказал? — Оба резко остановились и схватились за рукояти мечей.

— Сами отправляйтесь биться с парфянами!

Солдаты гневно зароптали, раздались новые и новые оскорбления. Эти избалованные громилы пока не принимали ровно никакого участия в боях, и потому гнев простых солдат разгорелся с новой силой.

— Где центурион? — крикнул, пытаясь восстановить порядок, старший по званию телохранитель, опцион.

Бассий молча вышел вперед, на его груди выразительно блестели фалерии.

— Никто не смеет противоречить приказам Марка Лициния Красса. Арестуй этих людей!

— Обращаясь ко мне, говори «командир». Я не попусту провел шестнадцать треклятых лет в легионах!

— Командир.

— Иди и сам арестовывай их, — повысил голос Бассий и добавил: — Дерьмо.

Легионеры разразились восторженными криками.

— Центурион, ты отказываешься выполнять приказ?

— Почему Красс никого не послал на переговоры? — спросил Бассий, как будто не слыша последних слов гонца.

Одобрительные возгласы стали еще громче.

Телохранители не имели ровно никакого представления о дипломатии.

— Красс не ведет переговоры с дикарями из пустыни. Молниеносным движением Бассий выхватил гладиус и приставил острие к подбородку опциона.

— Передай полководцу: пусть идет и договаривается с парфянами. Сам. — Он полуобернулся к солдатам: — Верно я говорю, парни?

Гомон одобрения расходился по колонне все дальше и дальше, солдаты, в знак поддержки слов центуриона, принялись колотить мечами по щитам. Ромул и Бренн кричали вместе с остальными. Какой смысл умирать посреди месопотамской пустыни, если можно отступить в Сирию и выжить?

Повеял легкий ветерок, и Тарквиний увидел, что на небе появилась цепочка облаков. Окружавшие его солдаты были поглощены стычкой Бассия с телохранителем, и никто не заметил, что этруск нахмурился. Облачков было двенадцать.

Опцион оказался не из трусливых.

— Красс плюет на требования всякого отребья.

— Слушай, жалкий пес, я прошел через десять с лишним войн, — сказал Бассий и слегка надавил острием своего гладиуса, проткнув кожу на подбородке телохранителя. По лезвию сбежала струйка крови.

Опцион вздрогнул, но не попятился.

— Передай Крассу, что лучше бы ему послушаться нашего совета. — Бассий немного помолчал и добавил: — Иначе он кончит точно так же, как и Публий.

Опцион скосил глаза на своего товарища.

Стоявшие вокруг легионеры напряглись. Телохранитель, чуть помедлив, выпустил рукоять меча. Солдаты еще сильнее забарабанили по щитам. Красс наобещал им золотые горы, а на деле они видели только лишения и смерть. Теперь же тысячи парфян стояли наготове, чтобы окончательно уничтожить их всех. Если полководец не начнет переговоры, придется взять дело в свои руки.

— Ты все слышал. — Ветеран ткнул перевязанной левой рукой в направлении центра колонны. — Иди и передай это Крассу.

Телохранители медленно попятились от размахивавших оружием легионеров и поскакали обратно, туда, где оставался Красс. Бассий проводил их взглядом и вернулся в колонну.

— Юпитер! — чуть слышно выдохнул Ромул. — Ты когда-нибудь видел такое?

Бренн покачал головой:

— Если уж Бассий взбунтовался, значит, дела хуже некуда.

— В свое время Красс подверг децимации[22] отряд, который побежал от Спартака, — сказал Тарквиний. — Интересно было бы посмотреть, как он поступит на этот раз.

— Пойдет на переговоры, — спокойно ответил Бренн. — Если этот болван и дальше будет упираться, поднимется вся армия.

Галл не ошибся. Красс в конце концов осознал, что его солдаты уже настрадались вдоволь. Шум, поднятый ими, вполне выдавал степень их гнева. Поэтому довольно скоро от центра колонны отделилась небольшая группа верховых. Красс и его легаты ехали, понурившись, вслед за смуглым Андромахом. Плюмажи из конского волоса на шлемах легатов и то поникли. Жаркое солнце озаряло с вышины развертывавшуюся в наступившей тишине драматическую сцену. Лучники, оставшиеся на гребне бархана, неподвижно сидели в седлах. Смотрели. Ждали. И были готовы в любое мгновение напасть.