После беседы Козырев отправил в Москву телеграмму, составленную в достаточно скептических выражениях. Но в министерстве обратили внимание на один пассаж, которому советский посланник не придал значения.
Козырев говорил Нагибу о попытках Соединенных Штатов и Англии объединить страны региона в военный блок, что Москву никак не устраивало. Вдруг египетский премьер сказал: «Поставьте себя на мое место. Что в таком положении стали бы делать вы? Готова ли Россия продать Египту танки, самолеты и другое вооружение?»
Козырев ответил, что, как известно, самолеты и танки не являются предметом обычной торговли, и спросил, где теперь Египет покупает такие товары. То есть проявил нежелание продолжать разговор.
И промахнулся. Десятого февраля он получил указание Вышинского: «Если Нагиб вернется к вопросу о продаже вооружения, сказать Нагибу, что Советское правительство не заинтересовано в продаже оружия, но что этот вопрос можно было бы рассмотреть, если египетское правительство заинтересовано в этом».
Пришлось Козыреву каяться в том, что он допустил ошибку, и обещать исправиться.
Но эта попытка сблизиться с Египтом не удалась. Генерал Нагиб, который после провозглашения Египта республикой восемнадцатого июня пятьдесят третьего, стал президентом, сказал, что вопрос о покупке оружия он не поднимает…
Второго февраля министр иностранных дел Израиля Шаретт телеграфировал послу Израиля в Соединенных Штатах Эбану:
«Мои соображения по поводу враждебных действий Москвы.
Это не основная линия политического курса, а порождение общей тенденции укрепления режима, в том числе, возможно, в рамках подготовки к войне. Данная тенденция проявляется в кровавых акциях, ужесточении внутренней слежки, поисках «козла отпущения» и подготовке почвы к массовому уничтожению всех ненадежных…»
Министр был недалек от истины. Но он не мог предугадать, какие драматические события произойдут у него под носом буквально через неделю.
Девятого февраля советский посланник в Израиле Ершов отправил в Москву срочную шифротелеграмму:
«9 февраля в 22 часа 35 минут на территории миссии произошел сильный взрыв бомбы. Выбиты все стекла, оконные рамы и двери на первом, втором и частично третьем этажах. Тяжело ранены жена посланника, жена завхоза и шофер Гришин, которые отправлены в госпиталь на машине скорой помощи. Повреждено здание миссии…
Проверкой установлено, что диверсанты проникли на территорию миссии, перерезав ножницами проход в сетке, ограждающей территорию миссии.
Данный террористический и диверсионный акт против советской миссии в Израиле является результатом антисоветской кампании, которая ведется израильским правительством в последнее время.
Прошу вашего разрешения завтра посетить Шаретта и заявить ему самый строгий и решительный протест. Считаю, что в связи с этим случаем было бы целесообразным разорвать дипломатические отношения с данным правительством Израиля.
Ответ прошу телеграфировать немедленно».
Работавший в посольстве представитель ВОКС Михаил Павлович Попов вспоминал, что террористы прорезали дыру в металлической сетке, отделявшей территорию миссии от двора соседнего дома, и подложили бомбу под мраморную садовую скамейку. Жене завхоза, которая в момент взрыва проходила мимо, раздробило стопы обеих ног, из кожи врачам пришлось извлечь множество мелких осколков мраморной скамейки. Она пострадала больше всех.
Водителю миссии, который вышел во двор, кусочком мрамора рассекло губу, и он лишился зуба.
Жена посланника находилась возле окна на втором этаже, осколками стекла ей рассекло лицо.
Израильские власти в тот же день опубликовали заявление, начинавшееся так:
«Правительство Израиля потрясено и возмущено преступным покушением, совершенным сегодня вечером в отношении советской миссии в Тель-Авиве…»
Премьер-министр Бен-Гурион выступил с заявлением в кнессете. Среди прочего он сказал: «Хулиганы, которые совершили это подлое преступление, являются больше врагами государства Израиль, чем ненавистниками иностранного государства. Если своего рода еврейский патриотизм был движущим мотивом их грязного дела и если их намерения заключались в борьбе за честь Израиля, тогда позвольте мне сказать, что именно они этим бессмысленным преступлением осквернили честь Израиля…»
Председатель кнессета сделал заявление. Президент страны Ицхак Бен-Цви прислал в советскую миссию письмо. Десятого февраля министерство иностранных дел выразило глубокое сожаление и принесло извинения советской миссии.
Но это уже ничего не могло изменить. Взрыв был удачным поводом для того, чтобы выразить свое недовольство еврейским государством. Одиннадцатого февраля этот вопрос был решен на самом верху. Сотрудникам министерства иностранных дел оставалось только составить текст ноты.
Двенадцатого февраля в час ночи Андрей Януарьевич Вышинский принял в Москве израильского посланника Эльяшива. Министр иностранных дел зачитал и вручил ему ноту советского правительства в связи с терактом, совершенным против советской миссии в Израиле. Прием длился семь минут. Короче было невозможно.
В ноте говорилось:
«9 февраля на территории Миссии СССР в Израиле злоумышленниками при явном попустительстве полиции был произведен взрыв бомбы, в результате чего были тяжело ранены жена Посланника К. В. Ершова, жена сотрудника Миссии А. П. Сысоева и сотрудник Миссии И. Г. Гришин. Взрывом было повреждено здание Миссии СССР…
В свете общеизвестных, неоспоримых фактов участия представителей Правительства Израиля в систематическом разжигании ненависти и вражды к Советскому Союзу и подстрекательства к враждебным против Советского Союза действиям, совершенно очевидно, что заявления и извинения Правительства Израиля по поводу террористического акта 9 февраля на территории Советской Миссии являются фальшивой игрой, преследующей цель замести следы совершенного против Советского Союза преступления и уйти от лежащей на Правительстве Израиля ответственности за это злодеяние…
Советское Правительство отзывает Посланника Советского Союза и состав Советской Миссии в Израиле и прекращает отношения с Правительством Израиля.
Советское Правительство вместе с тем заявляет о невозможности дальнейшего пребывания в Москве Миссии Израиля и требует, чтобы персонал Миссии незамедлительно покинул пределы Советского Союза».
С разрешения Маленкова отозвали корреспондента ТАСС в Израиле и представителя «Совэкспортфильма». В Израиле оставили только представителя Российского палестинского общества при советской Академии наук и шесть человек миссии, командированной Московской патриархией. Для такого решения были основания — это лучшая крыша для разведки.
Скажем, будущий генерал КГБ Иван Иванович Зайцев работал в Израиле, выдавая себя за сотрудника Российского палестинского общества. Он приехал в Израиль в пятьдесят первом году, окончив разведывательный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе и поработав два года в центральном аппарате. Зайцев работал в Израиле до пятьдесят седьмого года.
Защиту интересов Советского Союзе в Израиле взяла на себя Болгария, защиту интересов Израиля в Советском Союзе — Нидерланды.
Другие соцстраны дисциплинированно сообщили в Москву, что тоже желают разорвать дипломатические отношения с Израилем. Москва ответила, что считает это нецелесообразным.
В Израиле были поражены разрывом дипломатических отношений. Сталин сохранил отношения с Югославией даже в тот момент, когда между двумя странами шла настоящая словесная война и советские газеты писали о «кровавой собаке Тито». Почему же с Израилем поступили иначе?
Сталин считал, что это он создал Израиль, и не воспринимал всерьез еврейское государство. Так же будут относиться к Израилю и его наследники.
Почему Сталин разочаровался в Израиле?
В определенном смысле он добился успеха, получил то, что хотел. Бегство из Палестины подорвало позиции Англии на Ближнем Востоке. Соединенные Штаты не заняли место Англии в качестве властителя региона. После появления Израиля образовался вакуум силы, что открывало для Советского Союза новые возможности. Не только Израиль, но и арабские страны увидели, что в новом раскладе мировых держав с позицией Москвы придется считаться.
