Он двинулся обратно и внезапно остановился рядом с Ленькой.

Мальчик затаил дыхание. Он искоса видел, как Бекоев подошел ближе, вот он совсем рядом… Всей спиной своей Ленька чувствовал громадную глубину, распахнутую у его ног. Она тяжело дышала. По ногам Леньки струился холод. Одно движение руки бандита — и Ленька полетит вниз.

Зашуршало. Ленька увидел, что Бекоев, повернувшись к свету, листает что-то. Удовлетворенно хмыкнул, оторвал листок и смял. Шагнул к колодцу. Яркое пламя ударило Леньке в глаза. Бекоев зажег спичку, поднес к смятой бумаге и бросил горящий комок в черный провал.

Когда стихли шаги, Ленька еле разжал пальцы. Встал рядом с флажками и глубоко, прерывисто вздохнул. Глухо вздохнул и колодец, выбросив из своих недр слабо тлеющий комочек. Токи воздуха в многочисленных подземных ходах постоянно меняются. Вот и сейчас потянуло снизу, возможно, насосы погнали воздух в нижний горизонт.

Ленька нагнулся и затушил слабый огонек по краю бумажки. Развернул — карандашом нарисованы какие-то линии, точки. Спрятав листочек в карман, он поспешил к щиту. «Отключу снова!»

Но Бекоев оказался предусмотрительным. Он унес перчатки. Ленька в отчаянии озирался — ни палки, ни веревки, чтобы сорвать рубильник. Одна пыль.

Надо бежать к гезенгу и помешать бандиту уйти. Как — Ленька об этом не задумывался, мчался со всех ног. Поворот, еще поворот… Он остановился так неожиданно, что сапоги поехали по граниту.

Спиной к нему стоял Бекоев. Двое преграждали путь к гезенгу: взрывник и лейтенант. Но почему так бледны их лица, так расширены глаза?

В согнутой руке над головой бандит держал нож.

— Видать, успел, — сказал взрывник. — Гезенг темный стоит…

В ту же минуту решетчатая громада гезенга вспыхнула яркими огнями.

— Ах ты! — Саночкин в сердцах выругался.

— Кто же включил снова? — Гусятников нахмурился.

— Вот и гадай кто. Может, горняк какой увидел парнишку и с пылу поправил. А может Бекоев…

— Он знает, где находится щит? — встревоженно спросил лейтенант.

— Знает. Многое он тут знает. Недобрый гостюшка.

— Что ж, тогда он прямо сюда пойдет.

— Здесь и схватим.

— Спрячемся?

— Зачем? Я тут никого не боюсь. Пусть он боится.

— Я не поэтому, — смутился лейтенант. — А на предмет неожиданности.

— Куда же он теперь денется? Мы тут ход перекрыли…

«Гость» выскочил откуда его не ждали. Он появился в темной норе дучки, держа нож над головой.

— Не подходи, не подходи, прикончу!

Но тут на него прыгнул лейтенант Гусятников. Нож, чиркнув по граниту, высек искру. Лейтенант заломил бандиту руки.

— На вот веревочку, скрепи, — взрывник подал моток бикфордова шнура.

— Готов, — лейтенант, подтолкнул связанного Бекоева к гезенгу. — Теперь можно отдохнуть.

Он махнул Леньке:

— Чего встал, иди сюда!

Ленька подошел, восторженно блестя глазами:

— Как вы его… — и вдруг стукнул себя по лбу. — Ой, что я наделал!

— Ты чего? Что случилось?

— Надо снять было все это на пленку! Такие кадры!

— Потеха… — лейтенант и взрывник переглянулись. — Самого чуть не ухлопали, как муху, а он все про кадры думает. Ох, малец!

Саночкин, вздохнув, поднял нож и подал лейтенанту. Но едва протянул руку, как покачнулся и сильно побледнел.

— Врача, скорее! — лейтенант подхватил его и кивнул Леньке на клеть гезенга. — Жми наверх!

Легко сказать: жми! Гезенг полз медленно, по-черепашьи. Ленька в нетерпении приплясывал в кабине — ведь внизу лежит без сознания Виктор Филиппович, с ним плохо, он, может быть, умирает! Едва лифт остановился, Ленька выскочил и со всех ног помчался в санбыткомбинат.

Когда дежурный врач санбыткомбината и медсестра торопливо направились к зданию рудника, Ленька двинулся было за ними, но врач сказал:

— Ты оставайся здесь, мы и без тебя управимся.

Ленька вышел на площадь, где у домов сгрудились машины, пережидавшие южак. Ветер еще свистел и завывал, но это был уже не тот ветер. Ленька постоял минуту, соображая, пойти ли в столовую и там дожидаться Гусятникова или; все же вернуться на рудник.

Тяжелая автоцистерна тихо тронулась под уклон и поехала прямо на него. За ветровым стеклом мелькнула спутанная пегая борода. Ленька обернулся, когда машина была в каком-то метре от него. Пронзительно взревел мотор. Ленька метнулся в сторону, но бампер успел его задеть и сбить. Словно каменное колесо прошло рядом с его головой.

Ошеломленный ударом, Ленька лежал некоторое время, хотя машина уже умчалась и затих вдали рев мотора. Чьи-то руки подняли его с земли, ощупали:

— Что с тобой, малец? Ты жив?

Ленька встрепенулся. Это был шофер Шастун. Тот тоже узнал его и обрадовался, когда Ленька сказал, что у него как будто все в порядке, нигде не болит.

— Это меня Жмакин машиной сбил! — выпалил он. Лицо шофера потемнело, он огляделся.

— Ах, вот кто! Где же он?

— Уехал! Вон туда, — махнул рукой Ленька. — На автоцистерне.

— Догоним, — процедил сквозь зубы Шастун. — Ну-ка, айда, вон мой друг стоит.

Они сели в голубой бензовоз, который тотчас рванул с места, как застоявшийся конь. И опять помчалась, заструилась под колесами дорога, снова сидит рядом с шофером Шастуном Ленька, только теперь лица у обоих мрачные и настроение отнюдь не для разговоров. Один раз Шастун спросил:

— Номера машины не заметил?

— Нет, — покачал головой Ленька.

Подъехали к роднику, и первое, что они увидели, была автоцистерна, стоявшая в сторонке от других машин, выстроившихся в длинную очередь: вода сегодня еле шла. А посреди дороги шофер потрясал кулаками и ругался.

— Чего бушуешь? — высунулся из кабины Шастун. — На южак злобу накопил?

— Машину угнали! — захлебнулся шофер. — Мою «Татру». Да он, гад, и не знает, наверное, какие рычаги там нажимать…

— Видать, знает. — Шастун рванул бензовоз так, что тот чуть на дыбы не встал. — Теперь поднажать надо, «Татра» — машина серьезная… Хорошо, я нынче порожняком.

— «Татра»? Это красная такая громадина? — поинтересовался Ленька.

— Шестнадцатитонка, — пояснил Шастун. — Недавно партия пришла сюда, ох и хороший механизм! Если б не мой друг бензовоз, попросился б на нее.

Такой езды никогда не видел Ленька даже в кино. Бензовоз, остервенело рыча, заглатывал мутно-серую ленту дороги. — Через выбоины и рытвины он просто перелетал, поднимался, как по ровному месту шел, а опускался так, что у Леньки сердце останавливалось и прерывалось дыхание. А Шастун был спокоен. Казалось, шофер лениво поворачивает баранку, но всегда чуть раньше, чем под колесами возникнет крутой поворот, и бензовоз вместо того, чтобы ракетой вылететь под откос, послушно забирал в сторону.

Когда машина выскочила на опояску сопки, Шастун негромко процедил:

— «Татра» хвост показала.

Вдалеке, там, где дорога вонзалась в город, двигался толстый ярко-розовый жук, из-под него вырывались и стелились по воздуху полоски пыли. Миг — и он исчез за домами.

Шофер чертыхнулся. Заднее колесо на полном ходу зависло над провалом — обрывистый берег спускался к морю. Ленька невольно подался вперед. Но бензовоз уже летел по дороге.

Они насквозь прочесали город — красной «Татры» нигде не было видно.

Вверх мимо ТЭЦ и угольного склада, мимо столовой, булочной, потом автобазы выехали они из города на длинную строчку тундровой дороги.

— Вот она! — закричал Ленька.

Шастун удовлетворенно кивнул.

— Поехал к старым приискам. Там легко схорониться…

— А потом?

— Потом к оленеводам прибьется, кочевать уйдет. Те спрашивать ничего не будут, гостеприимный народ, хоть всю зиму у них живи. Так — от бригады к бригаде — до Якутии доберется, в Сибирь шмыгнет…

— И не поймают? — переполошился Ленька.