— Лучше пойдемте завтракать, — позвала Нина Ивановна. — На кухне все стынет.

— Тогда быстро за стол, — неожиданно успокоился Борис Олегович. — Какое мне в конце концов дело до трех оболтусов, которые все время ходят в походы, — уже вполне мирным тоном добавил он. — Только будь добр, — поглядел он на сына, — убери все их барахло к себе в комнату. Взял чужие вещи, вот и живи, как на складе.

— Уберу, папа! — пылко пообещал Олег. «Слава Богу, остыл», — с большим облегчением добавил он про себя.

— Вот и хорошо, — в свою очередь обрадовалась мама. — Пойдемте скорее пить кофе с рогаликами. Я их подогрела в духовке.

— И аппетит что-то разыгрался, — стряхнув с плеч остатки пшенной крупы, бодро направился в кухню Борис Олегович.

«Вроде бы пронесло», — совсем успокоился Олег.

Однако с выводами он явно поспешил. Беляев-старший уже направлялся на кухню, когда с антресолей вывалилась еще одна банка тушенки. Она с таким грохотом шмякнулась об пол, что Борис Олегович вздрогнул и обернулся.

— Нет! Я так жить положительно не могу! — взвыл он. — Мало вы мне потрепали нервов своими расследованиями, так теперь еще банки всякие на голову сыплются!

Борис Олегович яростно толкнул кухонную дверь, при этом лишь чудом не нанеся увечий Нине Ивановне, которая несла в руках горячий кофейник.

— Боря! Нельзя ли поосторожней? — укоряюще поглядела она на мужа.

— Ах, значит, я еще и виноват? — крикнул тот. — Не эти дурни со своими расследованиями и тушенкой, а именно я, который…

У Олега внутри все сжалось. Если отец сейчас начнет говорить о расследованиях, то это надолго. Дело в том, что за последние полтора года Олегу и его друзьям-одноклассникам Теме, Женьке, Кате и Тане удалось самостоятельно раскрыть целых девять настоящих преступлений.[1] Родителей детективная деятельность детей, разумеется, совершенно не радовала. После каждого удачно проведенного дела в пяти семействах вспыхивали грандиозные скандалы. А больше всех бушевал Борис Олегович. И вот, похоже, он вновь заподозрил неладное.

— А ну, отвечай! — не мигая, смотрел он на сына. — Вы что, с этой тушенкой и кашей опять в какую-нибудь уголовщину вляпались?

— Нет! — поторопился заверить его Олег.

— Врешь! — закричал отец. — Я теперь стреляный воробей. Это у вас наверняка вещественные доказательства.

— Какие вещественные доказательства? — искренне удивился сын.

— Вам виднее! — совсем разошелся Беляев-старший. — Вот я сейчас позвоню этому вашему милиционеру…

— Папа, не трогай Владимира Ивановича! — взмолился Олег. — Он совершенно тут ни при чем!

Майор милиции Владимир Иванович Василенко был фронтовым другом классного руководителя пятерых друзей, Андрея Станиславовича. Отделение милиции, где работал майор, находилось на Сретенке. Юные детективы часто обращались к Владимиру Ивановичу за помощью. Впрочем, майор им однажды сказал, что еще неизвестно, кто кому больше помогает. Благодаря Компании с Большой Спасской, как часто называли эту пятерку, Владимиру Ивановичу удалось выйти на след очень опасных преступников.

— Вот сейчас я ему позвоню! — схватив трубку радиотелефона, повторил Борис Олегович.

— Но это же, правда, обыкновенный поход! Туристический! — потянул за трубку с другой стороны Олег.

— Ты уверен? — вновь начал остывать отец.

— Да, папа!

— Тогда марш на кухню, — последовал приказ Беляева-старшего. — А в наказание поможешь мне разбирать антресоли.

Олег тяжело вздохнул. Вообще-то они собирались сегодня отправиться с Таней в Сокольники. Но ничего не поделаешь. За завтраком Олег мысленно проклинал Лешку Пашкова. Стоит его послушаться, и тут же влипнешь в какие-нибудь неприятности.

Пашков учился вместе с ними в девятом «В». Парнем он вообще-то был неплохим. Беда заключалась в том, что Лешкину голову распирало от хоть и заманчивых, но очень опасных замыслов. Перед их осуществлением Пашков производил четкие расчеты, благодаря которым все должно было пройти без сучка без задоринки. Однако жизнь вносила свои неумолимые коррективы. В результате от Лешкиных действий страдали ученики и учителя родной две тысячи первой школы, старшее поколение семьи Пашковых, а порой и ни в чем не повинные обитатели района Сухаревской площади. Особенно опасным становился Лешка, когда объединял усилия со своим младшим братом-погодкой Сашком.

Широко известен был случай, когда, отрабатывая тактику правильного поведения в период землетрясений и прочих стихийных бедствий, неутомимые братья Пашковы сломали руку собственной бабушке. Правда, Лешка потом уверял, что бабушка сама виновата. Нечего было соваться к ним в комнату, когда Сашок перепрыгивал с одного шкафа на другой. Однако сама бабушка и родители двух экспериментаторов такой точки зрения не разделяли.

Справедливости ради надо заметить, что у Компании с Большой Спасской отношения с Пашковым складывались до сих пор относительно гладко. Он даже принял участие в двух последних расследованиях, и, к немалому удивлению юных детективов, ничего страшного не произошло. Теперь, лениво жуя рогалик и сокрушаясь по поводу загубленной субботы, которую придется провести за разборкой антресолей, Олег подумал, что они все же напрасно стали так доверять Лешке.

А началось все в понедельник. На первой же перемене к Компании с Большой Спасской подлетел Пашков. Глаза у него горели. И вид был очень загадочный.

— Вы мне нужны, — многозначительно произнес он.

— Зачем? — тут же подскочил к нему вплотную Женька. — Говори.

— Не сейчас, — уклончиво отвечал Пашков. — Надо после уроков встретиться. Тогда и поговорим спокойно.

— Тогда сразу же, как занятия кончатся, идем ко мне, — предложил Олег.

— Заметано, — с важностью отозвался Лешка. — А сейчас мне некогда. Во-первых, нужно еще покурить до начала урока. А во-вторых, за пять минут все равно ничего не расскажешь.

— Отравляйся, отравляйся, — проворчал маленький щуплый Темыч, который всегда очень заботился о своем здоровье.

Но Лешка его не слышал. Он уже убежал в туалет.

Друзья остались в полном недоумении.

— Может, Лешка какое-нибудь преступление откопал? — с надеждою произнес Женька.

— Если Пашков преступление откопал, то я бы держался от него подальше, — посмотрел на друзей исподлобья Темыч. — Чует мое сердце: это добром не кончится.

— Отстань со своим сердцем! — пренебрежительно отмахнулась Катя.

Темыч обиженно засопел. Он еще с младшей группы детского сада был тайно влюблен в Катю. Та же над ним постоянно подтрунивала. Да еще, будучи натурой ветренной, то и дело увлекалась другими мальчиками. Темыч избрал тактику длительной осады и выжидания. Но дела у него на личном фронте пока продвигались плохо. Больше всего Темыча огорчал его рост. Он был ниже всех в своем классе, а лицом больше походил на девочку. Правда, папа его, Никита Владимирович, тоже до шестнадцати лет был почти таким же, как сын. Зато потом всего за одно лето вырос до метра восьмидесяти и стал пользоваться большим успехом у противоположного пола. Поэтому Темыч верил в лучшее будущее, что не лишало его, однако, проблем в настоящем.

— Если бы я вас постоянно не одергивал, — назидательно произнес он, — мы бы уже сто раз влипли в какую-нибудь историю.

— Учитель наш несравненный, — фыркнула Катя.

— Перестаньте! — вмешался Олег. Ему еще в детском саду приходилось разнимать эту «сладкую парочку». В те далекие уже годы Темыч и Катя чуть что начинали драться. — И вообще, — продолжал Олег. — Чего понапрасну спорить. Может быть, Лешка совсем не о преступлении нам расскажет.

— Ну, да! — немедленно закричал Женька. — А глаза у него почему так горели?

— Мало ли почему, — пожала плечами светловолосая Таня.

— Они у Лешки всегда блестят, — подхватил Темыч. — Небось снова какую-нибудь из своих дурацких шуточек выдумал.

Тут раздался звонок. Друзья поспешили в класс. Позже они еще много раз пытались выяснить у Пашкова, в чем дело, но тот упорно молчал. Или, напуская на себя таинственный вид, повторял: «Потерпите. Вот придем к Олегу, тогда…» И, не договорив, он вновь загадочно замолкал.