— А если он сейчас на задании? — продолжала Таня.

— На каком еще задании? — полюбопытствовали остальные.

— Мало ли, — пожала плечами светловолосая девочка. — Кто-то что-то такое ему поручил, чему мы можем помешать.

— А действительно! — хлопнул себя по лбу Олег. — Тогда ведь все сходится.

— Что сходится? — подскочил к нему Женька, который терялся в догадках, почему «дядя Вася» его не признал. — Говори быстро. Я уже не могу.

— Женечка у нас вечно не может, — вздохнула Катя.

— Слушайте, — покосился на продавца в киоске Олег. — Давайте-ка отойдем.

Они пересекли Большую Спасскую и, пройдя за магазин, устроились в сквере. Лавочки были пусты.

— Ну! — плюхнулся с размаху на одну из них Женька. — Давай, Олег, не томи!

Олег никого томить и не собирался.

— Значит, так, — сняв и снова надев очки, медленно начал он. — Ваш дядя Вася вдруг появляется у Темыча на лестничной площадке. Но ничем не показывает, что Темку знает. Теперь он подмигивает Пашкову и Женьке, но тоже вроде бы на встречу с ними не реагирует. А когда ты, Женька, начал впрямую к нему приставать, он тоже повел себя не совсем обычно. Кажется, проще всего ему было тебе ответить: «Не знаю я вас, ребята. Вы меня с кем-то путаете». Но ведь он этого не сделал.

— Он сказал: «Меня многие знают», — подхватил Пашков.

— Вот именно, — кивнул Олег.

— Может, он этим намекнул, что не хочет сейчас говорить с ребятами?

— Мне тоже так кажется, — согласилась Таня.

— Ерунда, — снова принялся возражать Пашков. — Тот, с которым мы в электричке ехали, был очень открытый мужик.

— Открытый! Закрытый! — выпалил Женька. — До меня только сейчас дошло! Родинка! И у того, и у другого! Одинаковая! Возле уха!

— Родинка возле уха была, — подтвердил вдруг Темыч. — У кого? — спросили остальные. — У того, кто в щитке на лестничной площадке возился, — отвечал Темыч.

— А в поезде? — спросила Таня.

— В поезде у меня глаз болел. Поэтому я того Василия Николаевича особенно не разглядывал.

— Зато я хорошо разглядел дядю Васю! — Женька вспугнул громким криком бродящую по скверу ворону. — У него точно такая же родинка возле уха была!

— А возле какого уха у того, из поезда, была родинка? — решила уточнить Катя.

— Возле этого, — ткнул себя Женька в левое ухо.

__И у этого возле этого, — зачем-то предварительно ощупав собственные уши, подтвердил маленький щуплый Темыч.

— Главное, как наш Темочка стал в последнее время выражаться понятно, — с иронией произнесла Катя. — У этого возле этого…

— Да, Темыч! — захохотал Женька. —

Ты прямо, как горбун с Ваней.

— Благотворное влияние поэзии Лермонтова, — в свою очередь развеселился Пашков.

— Ты лучше бы вспомнил, была ли родинка у Василия Николаевича в электричке, — насупился Темыч.

— Родинку я не заметил, — честно признался Лешка. — А вот нос у того Василия Николаевича, по-моему, был другой.

— То есть? — повернулся Олег к Лешке.

— Ну, я точно сказать не могу, — продолжал Пашков. — Но, мне кажется, что носы у них не похожи.

— Так не бывает, — вскочил от волнения со скамейки Женька. — Родинка на месте. Возле того же самого уха. А носы, видите ли, разные. Дурак ты, Пашков!

— Ничего не дурак, — спокойно ответил Лешка. — Вообще-то, может быть, я по поводу носа и ошибаюсь. Мне еще надо подумать.

— Вообще-то нос — дело сложное, — сказала Таня. — Например, в электричке у Василия Николаевича мог быть насморк. Вот нос и распух.

— Именно что, — перебил ее Тема. — И вообще, я все уже знаю, — обвел он победоносным взглядом друзей. — Это не один человек. Это два брата-близнеца. Один тут. А другого уже, наверное, похоронили, — мрачно добавил он.

— Замечательная версия, — вдруг согнулась пополам от приступа смеха Катя. — Два близнеца. И обоих зовут Вас… Вас… — никак не могла выговорить она.

Тут захохотали и остальные. Даже Темыч, поняв в чем дело, не выдержал и засмеялся.

— Ну, у тебя сегодня голова, — хлопнул Олег по плечу Тему. — Как компьютер с вирусом. Два близнеца… И обоих папа с мамой назвали одинаково… — отсмеявшись, Олег, наконец, смог договорить прерванную фразу: — Назвали одинаково, чтобы учителям в школе было приятнее.

— Я бы на вашем месте не тратил времени даром, — Темыч счел, что веселье по поводу его версии чересчур затянулось. — Лучше бы занялись делом.

— А какое особенное дело? — с разочарованным видом спросил Олег.

— Ну, как же! — воскликнул Женька. — Он нас узнал, а не признается.

— А вдруг не узнал, — осенила догадка Олега. — Вдруг у него после приступа провал в памяти случился.

— Такое бывает. Некоторые потом всю жизнь не могут вспомнить, кто они такие.

— Этот, похоже, помнит, — возразила Таня.

— А про нас и про электричку мог забыть, — солидно изрек Темыч.

— С провалами в памяти у нашего Темочки богатый личный опыт, — не унималась Катя.

— По-моему, сейчас у тебя провал в памяти будет! — сжав кулаки, двинулся к ней Тема.

— А ну, перестаньте! — прикрикнул на них Олег.

Темыч вернулся на скамейку.

— В общем, так, — продолжал мальчик в очках. — Если это действительно один и тот же человек, то вроде бы нам тут и делать нечего. Ну, не хочет он вас узнавать. Мало ли какие у него на это причины.

— Выходит, все зря? — разочарованно вытянулось лицо у Женьки.

— Что зря? — переспросили друзья.

— Ну, нам же казалось, что тут какая-то тайна, — скучным голосом произнес Женька.

— Тайна-то у него, может, какая-нибудь и есть, — отмахнулся Олег. — Но, думаю, тут что-то обыкновенное. Типа семейных обстоятельств. В общем, не по нашей части. Да и вообще, — посмотрел он на троих петербургских паломников, — надоела мне эта ваша поездка. Хорошо еще, что из клинской милиции никто не прорезался.

— Пошли еще погуляем, — предложила Таня.

Ребята поднялись со скамьи и побрели в сторону Сухаревки.

Часа полтора спустя Темыч вернулся домой. Настроение у него было скверное. Единица по литературе и необходимость ее исправления омрачали ближайшие жизненные перспективы. Отворив дверь квартиры, он собирался незаметно проскользнуть к себе в комнату, когда вдруг услыхал из кухни оживленный голос матери:

— Темочка, это ты?

— Я, — мрачно изрек сын.

— А у нас тут гость! — с еще большим воодушевлением воскликнула Надежда Васильевна. — Наш новый сосед зашел к нам на чашку чая.

— Хорошо, — односложно ответил Темыч. «Только его тут и не хватало для моего полного счастья, — добавил он про себя. — Если этот Василий Николаевич доложит матери о нашей поездке, я вообще сегодняшний день не переживу».

Быстро сняв куртку, Тема решил проконтролировать, что делается в кухне. Василий Николаевич и впрямь пил чай. Мать была очень оживлена. Забытый радиотелефон валялся на подоконнике.

— Ну, сосед, как дела? — улыбнулся Василий Николаевич.

— Нормально, — последовал короткий ответ Темыча.

— Молодец, — неизвестно за что удостоил мальчика похвалы гость.

— Темочка! Тебе налить чайку? — предложила мать.

— Я уже пил у Олега, — торопливо отказался Темыч. — Лучше пойду уроки делать.

— Узнаю себя в твоем возрасте, — вновь одобрил его Василий Николаевич. — Я тоже старался от уроков как можно быстрее отделаться.

— Ну, я пошел, — двинулся в направлении собственной комнаты Тема.

Возле двери мальчик обернулся на гостя. Тот заговорщицки ему подмигнул. «Опять! — пронеслось в голове у Темы. — Чего это он расподмигивался? Кажется, он про Питер помнит. Неужели понял, что я не хочу ставить в известность предков?»

Зайдя в комнату, Темыч оставил дверь открытой. Голоса из кухни сюда доносились достаточно явственно. Надежда Васильевна была человеком крайне общительным. И больше всего на свете обожала новые знакомства. Поэтому говорила, почти не умолкая. Василию Николаевичу пока удавалось лишь вставлять короткие реплики типа «да», «нет», «подумать только!», «не может быть!» и «потрясающе!».