А потом, к его огромному восхищению, она испытала оргазм. Александра вскрикнула и нагнулась к нему, ища губы. Он покорился.

– Грейсон, пожалуйста...

Он воспринял мольбу как приглашение к продолжению. Грейсон жадно упивался ею. Она вскрикнула снова, прижимаясь к нему, моля о продолжении.

Выждав, он замедлил движение языка, доводя Александру до вершин экстаза, потом осторожно отодвинулся и взглянул на нее. Губы раскрыты, глаза – под густыми ресницами. Пальцы запутались в его волосах, стали нежнее, а руки дрожали.

Грейсон встал и подхватил ее на руки. Тонкое платье превратилось в шелковую складку, собравшуюся вокруг талии, обнажив стройные ноги. Он положил их на свои бедра, прижимая ее к себе и вдыхая аромат ее волос.

«Моя женщина».

Желание рвалось наружу. Он обнимал прекрасную женщину, ту самую, которую только что заставил испытать прекраснейшие мгновения, но что дальше? Бросить ее на койку и завершить начатое? Нет, он лишь обнимал ее, уткнувшись носом в шею. Он ощущал ее тело, вдыхая запах и прикасаясь к коже.

«Моя, моя, моя. Ардмор ее никогда не получит».

Все двенадцать лет, что прошли после того, как Грейсон украл Сару у Джеймса Ардмора, тот забирал у Грейсона всех женщин. Всех – от девушки из таверны, с которой была легкая интрижка, до красивой свободной чернокожей женщины из Чарльстона, с которой были серьезные отношения. Он не делал это грубо – похищения или изнасилования не было. Нет, методы были изысканными, каждая женщина приходила к нему по собственному желанию, независимо оттого, закончены отношения с Грейсоном или нет. Ардмор не верил в свершение мести. Так продолжалось год за годом.

Но не в этот раз.

Грейсон думал, что, после того как они заключили соглашение, позволившее им с Мэгги вернуться в Англию, Ардмор изменит правила. Но Ардмор играл по своим собственным правилам. Грейсон заплатит штраф, он дал слово, но не отдаст ему Александру.

Его женщина поцеловала его за ухом. Он взглянул на нее. Александра устало улыбнулась, глаза ее тлели, словно угли.

– Что случилось? Раньше так не было, ведь правда?

Она покачала головой. Мягкие волосы коснулись его щеки.

– Никогда.

Господи! Она удивлена, словно девушка, к которой никто никогда не притрагивался. А когда Грейсон поцеловал ее в ночь своего спасения, она не знала, что делать.

Наверное, ее муж был слепым, заслуживавшим хорошего пинка. Этой леди нужно наслаждаться, добиваться ее с помощью лести, восхищаться каждым ее ответом, словно глотком изысканного вина.

– Что происходит сейчас? – прошептала Александра. Он отклонился и прижал ее пальцы к натянутым бриджам.

– Это хочет, чтобы я овладел тобой.

Гибкая ладонь обхватила его, делая жар внутри невыносимым.

– Это... – Она облизала губы. – Такой большой, твердый и, наверное...

К Грейсону вернулось чувство юмора.

– Сейчас он просто ненавидит меня за промедление.

Она провела рукой по всей длине.

– Это значит, что ты возьмешь меня у стены?

Грейсон удивился. В ее глазах была лишь наивность, перемешанная с желанием. Внутри затаился смех. «Благодарю тебя, Боже. Благодарю. Как же я нашел эту женщину?» Он взял ее за подбородок и поднял его.

– У стены?

– Разве нет?

У стены. В каюте не так уж много места у стены.

– Александра, если ты хочешь, чтобы я... – Он скользил руками по ее бедрам, снова поднял ее и направился к окнам за палубой. – Взял тебя... – Он прижал ее спиной к деревянной перекладине между оконными стеклами. – У стены... – Грейсон быстро расстегнул бриджи. – Любовь моя, я подчиняюсь.

– Боже! – прошептала Александра.

Он поднял ее бедра. Александра была открытой и влажной, готовой принять его. Наконец он вошел в нее.

Грейсон закрыл глаза и выдохнул. Здесь его место. Да.

Она поцеловала его в губы. Поцелуй был неловким, дыхание прерывистым. Ответом послужил его страстный поцелуй.

– Любимая, – прошептал он.

Желание охватило тело, устремившись вверх. Она была горячей, влажной, податливой и упругой. Теплой и желанной. Грейсон не хотел покидать ее.

Александра бормотала что-то, лаская его лицо. Она нагнулась к его шее. Легкая боль заставила судорожно дернуться и затрепетать. Он проникал все дальше, замедляя ритм. Он любил ее нежно, постепенно двигаясь. Оргазм приближался. Грейсон ощущал, как темнота ищет освобождения. Нет, еще нет. Не здесь. Не сейчас. Он нехотя вышел из нее. Подхватив Александру на руки, Грейсон отнес ее на койку, чуть было не упав сверху. Спутанные волосы рассыпались по одеялу. Прижав ее к матрацу, он раздвинул ей ноги.

– Мы еще не кончили? – прошептала она.

– Еще нет, милая. Очень скоро, обещаю всем сердцем.

Он скользнул в нее вновь. Жар и желание укрыли, словно покрывало. Александра положила ему на плечо трясущуюся руку.

– Мне не нравится... в постели.

Почему, Грейсон решил выяснить позднее.

Он поднял ей руки над головой и начал любить ее снова.

На ее лице отразилось желание, глаза потемнели. К щеке прилип рыжий локон.

– Грейсон.

– Да, милая?

Она согнула пальцы, не пытаясь освободиться.

– Грейсон.

– Александра. – Имя слетело с языка как нечто привычное. – Любимая.

А потом его охватила тьма. За мгновение до этого он ощутил полное освобождение, выйдя из нее и излив семя на одеяло.

Александра вздохнула и легко погладила его волосы.

– Ах, это было совсем неплохо!

Прохладный воздух освежал разгоряченную кожу. Она услышала ровное глубокое дыхание, ощутила жар.

Над головой паучок плел паутину, лениво спускаясь по невидимой нити. Александра почувствовала общую усталость и удивление, в животе началась дрожь, которая никак не прекращалась. Если заплакать, он испытает отвращение и прогонит ее? Или заставит возвращаться в Лондон одну? Она подавила слезы.

Грейсон отпустил запястья и поцеловал ее в шею.

Заколка, стягивавшая волосы, расстегнулась, и выгоревшие локоны рассыпались во все стороны. Александра запустила в них пальцы.

Он поднялся и взглянул на нее. Ленивая улыбка заставила сердце биться сильнее.

– Совсем неплохо?

– Да.

Глаза Грейсона сияли улыбкой. Прежняя злость улетучилась.

– Миледи, я счастлив, что доставил вам удовольствие.

Александра убрала ему локон со лба.

– Нет, милорд, вы ублаготворили себя.

Он тихо рассмеялся, отчего затрясся матрац.

– Я совершенно доволен. Я лежу в постели с самой красивой соседкой, какую только может пожелать мужчина.

– Вы находите меня привлекательной?

– Я никогда не грешу против истины, когда речь заходит о женской красоте.

– А о чем вы лжете?

– О поразительно большом количестве вещей. А вы?

– Ни о чем. Я лгу очень неудачно, поэтому стараюсь это не практиковать.

Грейсон лениво улыбнулся.

Он поцеловал Александру как раз там, где висело бриллиантовое ожерелье, потом коснулся его:

– Это один из подарков вашего супруга?

– Да.

Говорить о Тео не хотелось. По правде говоря, за последнюю неделю Тео превратился в полузабытый сон. Заученное остроумие, полное пренебрежение ее желаниями, вопиющая неверность, вся боль, которую он причинил, улетучились, словно туман перед сильным морским ветром. Виконт поселился рядом, и все внезапно изменилось.

– Отвратительная вещь. Это мог увидеть кто угодно.

– Это – самое лучшее. – Александра помолчала. – Собираетесь его украсть?

– Что?

– Я думала, такова традиция. Именно так поступают пираты.

– А кто вам сказал, что я пират?

– А разве нет?

Рука переместилась с ожерелья на обнаженный живот.

– Я виконт. У меня есть дочь.

– Именно это и сказала леди Федерстон.

– Леди Федерстон?

– Она считает, что у пирата не может быть дочери.

– Мудрая женщина.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Какой? – осторожно поинтересовался Грейсон.

– Вы украдете мое ожерелье?

Он зажмурился на мгновение, а когда открыл глаза, в них сквозило веселье.