Иди, запри все двери, чтоб никто
К нам не вошел.
(Слуга уходит. К остальным слугам:)
Ступайте и велите
Жрецу убить того раба[26], который
Вчера был мной ему указан. Кровь
Налейте в чашу и, пока не кликну,
За дверью ждите.
(Слуги уходят.)
Варгунтей :
Что это, Автроний?
Автроний :
Лонгин, ты видишь?
Лонгин :
Курий, что случилось?
Курий :
В чем дело, Лека?
Варгунтей :
Что произошло?
Лонгин :
Какой-то тайный ужас леденит
Мне душу.
(Сцена погружается в темноту.)
Лека :
Иль глаза мои померкли,
Иль свет погас...
Курий :
Как на пиру Атрея[27].
Фульвий :
Густеет мгла.
Лонгин :
Мне кажется, что пламя
Потухло в храме Весты.
(Из-под земли раздается стон.)
Габиний :
Что за стон?
Цетег :
Пустое! Мрак, царящий в наших душах,
Вокруг себя мы видим с перепугу.
(Стон повторяется.)
Автроний :
Вновь стон!
Бестия :
Как будто целый город стонет.
Цетег :
Мы сами в страх себя вгоняем.
(Вспыхивает свет.)
Варгунтей :
Свет!
Курий :
Глядите, свет!
Лентул :
Все ярче он пылает.
Лека :
Откуда он?
Лонгин :
Кровавая рука
Над Капитолием возносит факел
И машет нам.
Катилина :
Смелей! То вещий знак:
Судьба нас ободряет...
Цетег :
Вопреки
Гнетущей душу мгле. Итак, за дело!
Кто медлит - гибнет. Изложи нам, Луций,
То, для чего мы собрались сюда.
Катилина :
О римляне, когда бы ваша доблесть
Вам не давала прав на это имя,
Не стал бы я бесцельно тратить слов
И тешиться несбыточной надеждой,
За явь мечту пустую принимая.
Но с вами я не раз делил опасность
И знаю, что отважны вы и стойки,
Что совпадают наши устремленья
И что одно и то же ненавистно
И мне, и вам, чьей дружбы я ищу.
Поэтому заговорить решился
Я с вами о великом предприятье,
Хоть каждому из вас поодиночке
Уже успел открыть свой план, ревнуя
О славе Рима. Но сейчас пред всеми
Необходимо изложить его,
Затем что мы погибнем, если только
Вернуть себе свободу не сумеем
И с плеч не сбросим тяжкое ярмо.
Да, да, ярмо! Как назовешь иначе
Власть кучки олигархов над народом,
Который зрелищами усыпляют
И грабят эти люди? Платят дань
Им все тетрархи[28] и цари земные.
Их осыпают золотом все страны.
Не в римскую казну - в их сундуки
Текут богатства мира. В то же время
Мы, знатные и смелые мужи,
Низведены до положенья черни,
Как будто наш удел - есть черный хлеб
Да щеголять в отрепье грубошерстном.
Для нас нет ни отличий, ни наград,
И мы при виде ликторов[29] трепещем,
А между тем - будь в Риме справедливость
Пред нами топоры они б несли.
Нет доступа нам к должностям почетным.
На долю достаются нам лишь иски,
Гонения, обиды и насмешки.
Доколе будем это мы терпеть?
Не лучше ли со славою погибнуть,
Чем жизнь влачить в бесчестье и нужде
И выносить спесивое глумленье?
Клянусь богами, разум наш остер,
Могучи руки и сердца бесстрашны
В отличие от власть имущих старцев,
Согбенных грузом золота и лет.
Смелее! Нужно лишь за дело взяться
И ожидает нас успех!
Цетег и Лонгин (одновременно) :
За дело!
Курий и Бестия (одновременно) :
Веди нас, Сергий!
Катилина :
Душу мне язвит,
Как всем, в ком есть душа, в ком есть хоть капля
Мужской отваги, - мысль о том, что кто-то
Купается в деньгах, их расточает
На пиршества, еду, вино, постройки,
Бросает их на ветер, возводя
Холмы в низинах и холмы срывая,
Чтобы на месте их создать низины,
А мы концы с концами еле сводим;
Что у кого-то - виллы и дворцы,
А наш очаг согреть богов домашних
И то не в силах. Богачи скупают
Эфесские картины[30], тирский пурпур[31],
Аттические статуи, посуду
Коринфскую[32], атталову парчу[33]
И отдают доход с провинций целых
За греческие геммы[34], на Востоке
Добытые солдатами Помпея.
Не хватит устриц в озере Лукринском[35]
И птиц на Фазисе[36], чтоб их насытить.
Они Цирцей[37] к себе за стол зовут,
Чтоб сдобрить речью вольною обжорство.
Им старые жилища не по нраву
И строят новые они, но если
Найдут, что стены искажают звук,
То сносят дом и снова начинают
Работы - словом, безрассудно тщатся,
Глумясь над голодающим народом,
Растратить непомерные богатства,
Которые украли у него же.
Напрасный труд! Им по карману все
Купальни, рыбные садки, теплицы.
У них довольно средств, чтоб по каналам
Морскую воду в город подвести
Или, напротив, преградить ей путь
