Я понимаю, что он пытается сообразить, как задать один животрепещущий вопрос, и отвечаю ему, избавляя Дерека от мучений:

— И, да, у нас может быть секс, когда мы захотим. Это не повредит ни мне, ни ребёнку, — ухмыляюсь я и беру его за руку. Дерек бросает на меня косой взгляд и выражение облегчения на его лице заставляет меня рассмеяться вслух. 

Глава 21 

Дерек 

Первый месяц получился чертовски тяжёлым. Рейган снова пытается работать на ферме в одиночку, и от этого я чувствую себя импотентом. Наконец, после недели попыток прийти в форму самостоятельно, я отправляюсь в Хьюстон и нахожу физиотерапевта. Оказывается, терапия – именно то, что мне нужно. Она двигает меня. Жестко. Даёт ощущение, что я что-то делаю. Мне есть с чем работать.

Парадоксально, но у нас с Рейган ещё не было секса. Похоже, я не уверен в себе. Не уверен, что она хочет меня таким, какой я сейчас. Это отстой. Однако сомнения исходят от меня, и я это знаю.

Я знаю, что она любит меня и думаю, что она уже начинает расстраиваться. Но, по какой-то причине, пока я не смогу ходить самостоятельно без костылей, дерьмо, я бы даже согласился на трость, я не думаю, что хочу заниматься с ней любовью.

Она сходит с ума, пытаясь успеть везде, и я чувствую себя всё более бесполезным, когда вижу, как она поднимается в пять и вкалывает до темноты, помимо заботы о Томми и моей жалкой задницы.

Однажды глубокой ночью, лежа в постели, я наблюдаю за луной и миллионом звезд, мерцающих в небе, из окна спальни. Я не могу уснуть. Кошмары преследуют меня, как только я закрываю глаза. Поэтому я пристёгиваю «ногу» и натягиваю шорты. Используя костыли, я осторожно ковыляю вниз по лестнице, выхожу наружу, к причалу. Я снимаю протез и откладываю его в сторону. Болтаю ногой в теплой воде, лежу и смотрю на звезды, наблюдаю, как ночное светило движется по бесконечному небу.

Я не слышу Рейган, пока она не оказывается прямо за мной. Она садится боком, тянет меня к себе, и я опускаюсь головой ей на колени. Сумасшедшая, прекрасная женщина. На ней только футболка.

— Дерек?

Моё имя – это вопрос, и в нём всё, что ей нужно. Она спрашивает обо всём сразу.

— Не могу уснуть. Продолжаю видеть кошмары. Крушение вертолёта. Того другого парня и что случилось с его лицом, — я закрываю глаза и вздрагиваю, пытаясь прогнать всплывающую картину.

Её пальцы скользят по моим волосам. Она водит ими по моему носу, глазам, щекам, подбородку. Губам.

— А что ещё? Ты знаешь, о чём я.

— Я чувствую себя бесполезным. Трудно чувствовать себя... мужчиной, когда я не могу ничего сделать, чтобы помочь тебе. Ты захлебываешься, Рейган. Ты не успеваешь, и я не могу тебе помочь. Может, когда-нибудь смогу. Но не сейчас, — я пристально смотрю в её бледно-голубые глаза. — И эта беспомощность заставляет чувствовать себя... Насколько я хорош, на самом деле?

Она ведёт рукой по моему туловищу, водит вверх-вниз по груди.

— Ты не прикасался ко мне с тех самых пор, как вернулся, — она отводит взгляд, глядит на подёрнутую рябью зеленоватую воду в серебристом свете звёзд и Луны. — Это из-за меня? Наверное, моя беременность становится заметной. Возможно, тебе трудно будет соблазняться мной, когда я стану ещё больше.

— Ри, нет, боже. Ты прекраснее, чем когда-либо.

— Тогда почему? Прошёл месяц и… ты мне нужен, Дерек. Мне нужно быть близко к тебе, — она сжимает губы, смотрит вверх, борется с эмоциями. — Я тону. Это так тяжело – пытаться всё успеть… Я знаю, ты ненавидишь чувствовать себя бесполезным. И я не знаю, как быть. Я пытаюсь быть сильной, но ничего не получается. Чем больше будет срок беременности, тем труднее будет справляться. А потом, когда родится ребёнок, будет… совсем невозможно. И единственное, что помогает мне преодолевать всё это, это то, что я люблю тебя, и знаю, что ты любишь меня. Ты начал свою терапию, и ты уже продвинулся очень далеко. Ты почти можешь передвигаться самостоятельно, и, боже, Дерек, это просто удивительно. Я так горжусь тобой. Но, господи, как говорить это и не упоминать, что я страдаю? Мне нужно быть ближе к тебе. Не просто… не просто заниматься сексом. Хотя и это тоже. А чувствовать тебя. Знать, что ты здесь. Со мной. Что ты принадлежишь мне. Что я принадлежу тебе. Мне нужно чувствовать себя женщиной, а не просто... Рейган: женщиной, работающей на ферме, матерью и кем бы я ни была ещё. Я знаю, это тяжело для тебя, тяжелее, чем я могу себе представить. Но всё, что тебе нужно сделать, это показать мне, показать мне, что ты хочешь меня, и что ты тоже нуждаешься во мне.

Я прикасаюсь к ней. Тянусь, глажу её лицо. Приподнимаюсь на локтях и целую Рейган. И, боже, этот поцелуй будто вытаскивает из меня весь страх. В голове звучат её слова: «…всё, что тебе нужно сделать, это показать мне…».

Но потом, когда мы теряем себя в поцелуе, она начинает плакать. Я пытаюсь спросить её, что случилось, но она качает головой и увлекает меня обратно в поцелуй. Рейган кладет меня на доски мостков и перемещается, чтобы оседлать. Она целует меня, плачет. Это сбивает с толку, слёзы смешиваются с пылом её потребности. Она опускает руки мне на грудь и вцепляется в меня, целует, плачет, позволяет нашим ртам раскрыться, наше дыхание смешивается.

— Дерек, мне нужно... пожалуйста. Прикоснись ко мне. Положи на меня свои руки. Дай мне почувствовать. Мне нужно почувствовать.

Мои руки скользят под рубашкой Рейган по спине. Я чувствую, как моя грудь раскрывается, в ней было расколотое кровоточащее сердце, высохшее как от засухи, неуверенно бьющееся, а затем я пью, ощущая нужду Рейган как влагу, впитываю то, как она извивается, бьётся на мне, шепча моё имя, пока мои ладони скользят по её телу. Движение, рывок, и её рубашка снята, а она стаскивает мои шорты, обхватывая мой член рукой. Другой рукой она упирается в мостки, поднимается, а я обхватываю ладонями её груди. Её лицо мокрое, слёзы всё ещё сползают по щекам. Рейган не вытирает их, просто смотрит на меня из-под завесы волос. Она ещё приподнимает бёдра, вводя меня внутрь себя. Обхватывает стеночками. Выдыхает, всхлипывая, трепеща всем телом, с широко распахнутыми глазами и дрожащими губами.

Это не блаженство, не удовольствие и не экстаз. Нет. Это воссоединение. Мы снова нашли друг друга. Я нашёл себя внутри неё. Передислокация наших душ.

Вздохи плывут по ночному воздуху. Шёпот, когда мы произносим имена друг друга, мольбы к Богу, мольбы не останавливаться, никогда не останавливаться.

Я люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю. Она говорит это, я говорю это – мы оба говорим это.

* * *

Проходит еще месяц. Теперь я могу ходить без посторонней помощи, но недалеко. У меня есть трость — дешевая, от Walgreens. Мы находим утешение друг в друге после той ночи на причале. Это помогает мне двигаться вперёд.

Так же вдохновляет меня воспоминание о двенадцатинедельном ультразвуке. Бог мой. Как я сидел в той комнате, в полумраке, слушая искажённый звук сердцебиения… стук биения жизни. Разглядывая голову и конечности – абсолютную реальность ребёнка. Это сделало его существующим. Настоящим.

Я – отец.

Теперь я провожу много времени с Томми. Большую часть времени я сижу дома, поэтому взял на себя максимальное количество заботы о нём. Томми интересовался моей ногой и поначалу немного боялся её. Не знаю, почему, и как он должен относиться к моему увечью. Но шли недели, и он научился принимать его как часть меня.

Ида всё время рядом, следит, чтобы я не напортачил, и даёт мне советы по основам воспитания детей. Кто бы знал, что там есть над чем подумать? Они с Хэнком просто находка. Они приходят каждый день, чтобы помочь и оказать поддержку. Судя по странным взглядам, которые дарит мне Хэнк, он считает, что я делаю половину приличной работы, чтобы взять себя в руки.

Я тоже много думал, в основном, о трёх вещах. Что мне делать, когда я полностью восстановлю способность двигаться? Что мы будем делать с фермой? И Рейган. Достаточно ли просто быть рядом и любить её? Я думаю, размышляю. Упорно тренируюсь, чтобы нарастить мышцы, научиться ходить без поддержки, хотя мне кажется, я буду всегда чувствовать себя увереннее, если буду на что-то опираться. Я могу идти по беговой дорожке, изредка используя поручни. И, параллельно всему этому прогрессу, я продолжаю свои размышления.