— Вы нашли здесь много общего с вашей музыкой? — спросила Верона, удивленно вскинув брови. — Новорлеан — это все-таки смесь французского креольского стиля с афрокарибскими ритмами. Наш джаз не имеет аналогов в мире, милочка. У меня есть все записи «Изумруда в огне», Фионна, и, простите уж, мне кажется, что это совсем другая музыка.

— Вся она берет свое начало из одного места, — возразила Фионна, ударив себя кулаком в грудь. — Из сердца. Я встретила здесь людей, у которых ничегошеньки нет, ни кола ни двора — только музыка. И это здорово. Это и история моего детства тоже. У меня больше ничего не было — и я вложила всю душу в красоту, которую могла слышать.

«Ну и наглость», — подумалось Элизабет. Для девицы, у которой за плечами английская школа-интернат, швейцарский пансион, Оксфорд и как минимум пятьдесят тысяч фунтов выброшенных на ветер папочкиных денег, Фионна-Феба очень убедительно играла роль бедной замарашки из Северного Дублина. С дрожью в голосе она поведала о своем вымышленном детстве, о нищете, о руководящем ею астральном духе, который, по убеждению Фионны, не позволит ей оставить сцену, пока она не подарит свои песни всему миру.

Однако Верона выслушала все это спокойно, без провокационных вопросов, и отлично провела интервью, расспрашивая Фионну о действительно занятных подробностях ее творческого пути и истории «Изумруда в огне». Чувствовалось, что журналистка владеет темой. За пять минут до конца программы Верона проницательно взглянула на Фионну:

— И не удержусь от финального вопроса: милая, почему в ваших песнях так много поется о магии? Вы ею вправду интересуетесь — или это так, для близира, чтобы поклонникам угодить? Должна вас предупредить: Новорлеан — очень магический город. С духами лучше не шутить — а то они тебя проучат.

— Я верю искренне, — произнесла Фионна; в ее огромных глазах зажглась тревога. Кажется, у нее даже руки задрожали. «А она и впрямь стала очень суеверная», — подумала Элизабет. — Я глубоко почитаю вышние силы.

— Мудро сказано, — произнесла Верона, покосившись на пульт. — У нас в гостях была Фионна Кенмар. Ну, друзья мои, не забывайте: в субботу в девятнадцать тридцать в «Супердоуме» выступает «Изумруд в огне». Между прочим, в то же самое время на набережной наша радиостанция дарит вам фейерверк. Сложный перед вами стоит выбор, ребята, — добавила она, лукаво подмигнув Фионне. — Я лично пойду на концерт. А теперь — рекламная пауза.

Сделав знак Вероне, звукорежиссер нажал на кнопку. Ведущая сняла наушники.

— Все прошло отлично, мисс Кенмар. Огромное спасибо, что пришли. Теперь жду не дождусь концерта. Можно кому-нибудь из нас просочиться за сцену и поздравить вас после?

Фионна оглянулась на Найджела.

— Возможно, дорогуша, — пробурчал директор нейтральным тоном, пожал руку Вероне, обернулся к звукорежиссеру. — Мы проследим, чтобы вас включили в список на частную вечеринку после концерта. Спасибо, вы отлично работаете.

Фионна, поднявшись, величаво протянула Вероне руку.

— Благодарю, голубка моя. Вы меня так радушно встретили. Надеюсь, у вас в городе все люди такие теплые.

— Да и мы ужасно рады вас видеть, — произнесла Верона, швырнув наушники на стол. — И тебя тоже, — обернулась она к Бобо. — Сколько лет, сколько зим, красавчик ты мой! Где тебя носило? — И Верона стиснула его в объятиях.

— Где только меня не носило, — смутился Бобо.

— Вы что, в своем городе всех знаете? — подмигнула ему Элизабет, когда они вышли из студии.

— Выходит, что так, — сознался Бобо.

Фионна, держась за руку Ллойда, вырвалась вперед, точно вихрь в многослойной юбке из черного газа. Умоляюще оглянулась через плечо на Найджела:

— Можно где-нибудь чего-нибудь перехватить поесть? У меня живот подвело.

Найджел посмотрел на часы:

— Нам с Лорой и Пэтом пора в «Супердоум», но тебе, детка, ничто не мешает заглянуть куда-нибудь и покушать. Возможно, мистер Будро окажет нам любезность?

— С премногим удовольствием, — отозвался Бобо.

— Значит, вы при нас за индейца-проводника будете? — спросил Ллойд, вышагивая вслед за Бобо. Лимузин они оставили на стоянке перед «Ройал-Сонестой». — Ну и где нам лучше поесть перед тем, как двинем на стадион?

Лиз скривилась: в словах Ллойда сквозила нескрываемая издевка. Но Бобо делал вид, будто ничего не замечает.

— В отеле, где вы живете, очень даже неплохой ресторан. И дамы успеют освежиться перед тем, как…

— Гостиничной едой нам придется питаться весь тур напролет, — прервал его телохранитель. — Посоветуйте что-нибудь получше, а?

— Ну, в Квартале тоже есть пара местечек, где нормально кормят, — пожал плечами Бобо. — Сейчас соображу, найдется ли достойное вас.

И решительно устремился куда-то. Остальные побрели следом.

— Что-нибудь не совсем банальное, я надеюсь, — прокричал Ллойд в полный голос, дабы оставить за собой последнее слово. — Простых-то ресторанов у нас в Англии и Ирландии немерено.

— Я знаю одно подходящее заведение, — отозвался Бобо на ходу.

— А я надеюсь, что оно не очень далеко, — произнесла, нагнав его, Лиз. — Жара просто невероятная.

Если честно, ей не только идти — даже думать было невмоготу. Лишь выйдя из радиостудии, Элизабет поняла: там работали хоть какие-то кондиционеры. Теперь же, на улице, пот лил с нее градом, все вокруг расплывалось, тонуло в ослепительном мареве света. Все равно что войти в мокром спортивном костюме в сауну… сауну, освещенную прожекторами.

— Ничего-ничего, милая моя, — успокоил ее Бобо. — Не успеете опомниться, как мы опять будем под крышей. Осталось лишь за угол повернуть — вон туда, видите?

— Думаю, мне следует извиниться за мистера Престона, — проговорила Элизабет, чуть понизив голос. — Он немного задирает нос. Не все англичане таковы.

— У нас тут полно народу со всех краев земли, — улыбнулся Бобо. — Кто просто так заезжает, а кто и постоянно поселяется. Насколько я могу судить, в любой стране найдется энное количество людей, у которых с воспитанностью туго.

Несмотря на свои физические муки, Лиз не смогла удержаться от улыбки:

— Мне это никогда в голову не приходило — но вы правы. Наверно, я вечно переживаю попусту.

— Переживать не вредно, — заметил Бобо. — Лишь бы переживания думать не мешали.

Лиз подозрительно уставилась на его невинную, ничего не выражающую физиономию.

— Вон вход, — произнес он, оглянувшись на Фионну и Ллойда. — Ресторан новый. Как говорят, сейчас он в самой моде. Называется «Счастливчик Чэн».

И потянулся к дверной ручке, но Ллойд, опередив его, перегородил вход своим массивным телом.

— Значит, договоримся так, — решительно заявил телохранитель, вперив недобрый взгляд в агентов. — Я знаю, что у вас работа, но леди очень хотелось бы спокойно поесть и чтобы толпа народу вокруг не теснилась. Толп с нее и в «Супердоуме» хватит. Так что вы двое пообедайте где-нибудь еще, а потом в отеле встретимся.

— Минуточку… — начала Лиз, но Бобо многозначительно сжал ее локоть и сказал:

— Годится. Вы уверены, что сами найдете дорогу в отель?

— Абсолютно, — отрезал Ллойд, распахнув перед Фионной дверь. — Заблудимся — возьмем такси.

— О’кей. Приятного аппетита, — отозвался Бобо, но дверь за парочкой уже захлопнулась.

— Нет, это уже чересчур, — взъярилась Лиз. — Мы только что говорили о воспитанности, но это уже откровенное хамство.

— Скажу как на духу: тут я с вами согласен, — сказал Бобо, беря ее под руку. — Пойдемте. Пора вас накормить. Тут прямо через дорогу есть одно местечко, где вам, по-моему, должно понравиться.

Взглянув на здание с белым фронтоном, к которому ее вел Бобо, Лиз прочла вывеску — и ошеломленно замерла.

— «У Антуана»? Кажется, я о нем слышала.

— Он не вчера открылся, — согласился Бобо, указывая на надпись «С 1840 ГОДА». Похоже, в Новом Орлеане, как и в Шотландии, выражение «не вчера» означало «давным-давно».

— А он для нас не слишком… э-э-э… фешенебельный? — замялась Лиз, оглядывая потрепанную одежду Бобо.