На миг Лиз превратилась в трепещущий сгусток девчоночьего обожания: Гитархангел! Протяни руку и потрогай! И вдвойне красивее всех своих фотографий! О эти длинные черные волосы! О эти острые скулы! Но агент Мэйфильд мысленно затолкала юную Элизабет в мысленную кладовку и мысленно заперла мысленную дверь.

— Извините, что причиняем вам неудобства, — сухо сказала Лиз.

— Прямо объявление в лондонском метро, ей-богу, — заметил Скотт. Уголок рта у него задергался — неужели сдерживает улыбку? — Ну поехали. Я играл на краю сцены, вот здесь, — указал он рукой. Лиз и Бобо повернулись посмотреть. Лиз заметила на полу слабый след взрыва — пепельный полукруг. — Огня я не видел. Я стоял спиной к середине сцены. Как раз начал соло.

— Верно, — подтвердил подошедший Пэт. — Вначале сцена не освещена. В темноте выходит Фи. На ее платье начинают мерцать символы, затем загораются все прожектора. Музыканты мгновенно оборачиваются к ней лицом. И лучи начинают скользить туда-обратно, зигзагами. Лазеры! Дым! Потрясающе. На концерте сами оцените.

Мимо протащили шланг. Медное сопло заскрежетало об пол, и Пэт вздрогнул.

— До этого хренова концерта еще дожить надо, — пробурчала Робби Ундербургер.

Гримерки находились под сценой, за бронированной дверью — которая, впрочем, стояла нараспашку. По соседству имелось нечто вроде гостиной, где можно было, по идее, проводить интервью и устраивать вечеринки. Правда, сейчас все эти помещения были завалены черными футлярами и ящиками, которым, судя по их бывалому виду, пришлось уже немало попутешествовать, а также вытащенной из этих ящиков аппаратурой. О ее предназначении Лиз могла только догадываться. Логика подсказывала, что в массе своей агрегаты служат для создания спецэффектов, то есть относятся к хозяйству Роберты Ундербургер. М-да. Вот уж кому не позавидуешь — не девушка, а котел кипящих страстей. Стоит Фионне придвинуться поближе к Ллойду Престону, как Робби начинает испепелять их взглядом. Тут и прожекторов никаких не надо. Лиз было жалко Робби. Неразделенная любовь прекрасна разве что в стихах — а на практике ее врагу не пожелаешь. Странно, что Робби до сих пор не уволилась, если ситуация ее так бесит. Хотя… ради работы с всемирно известной рок-группой можно, наверное, и перетерпеть сердечные раны. Между прочим, за Робби ходит Кеннет Льюис и смотрит на нее такими же глазами, какими она на Престона. Смотрит тайком, отводит взгляд, если она оборачивается в его сторону. Прелестный треугольник получается — или четырехугольник? Вот бы еще Фионна безответно влюбилась в Кеннета — стало бы совсем хорошо.

Гримерка Фионны была самой большой и хорошо обставленной. Бетонный пол застелили красивым зеленым плюшем — дань уважения названию группы и цвету волос певицы. Вместо мерзких флуоресцентных светильников — торшеры с неяркими, успокаивающими нервы лампочками. Сама певица восседала, как на троне, в огромном кресле, а вокруг вились Лора и Найджел, поднося ей сигареты и рюмки. Кто-то — разумеется, не сама Фионна — уже распаковал ее багаж: на стенах висели наряды из крикливо-ярких шелков и черных кружев. Подсвеченного зеркала над гримировальным столиком Фионне показалось мало — тут имелись и двустороннее увеличительное зеркало, и складное трюмо. На столе грудами валялись амулеты — хоть магазин открывай. Среди них имелась даже пара слабеньких, но заряженных настоящим магом талисманов — опытный глаз Лиз различил их тусклое, как детский ночник, свечение.

Аудиенции у Ее Величества удостоился полноватый человек с щегольским белым пиджаком — не «в», а именно «с», поскольку сей предмет одежды был перекинут через плечо. Владелец изящно придерживал его мизинцем.

— А, вот и вы наконец-то! — пропела Фионна. Ее голос выводил благостные рулады. Очевидно, обещанная порция виски повстречала у нее в желудке кучу подружек. — Знакомьтесь — мистер Уинслоу. Очень душевный человек.

— Я представляю администрацию здания, мадам… э-э… сэр, — подхватил человек в белом, оборачиваясь и протягивая руку агентам. — Услышав об этом… э-э-э… печальном происшествии, я не мог не прийти и не предложить мою помощь. Вы… э-э… из музыкантов будете? — спросил он, разглядывая во все глаза одежду Бобо.

— Нет, сэр, — пояснил Бобо, — я из Управления. — И, похлопав себя по драным карманам, извлек блестящий кожаный бумажник. Раскрыл его. — Вот мои документы, сэр.

Уинслоу ошарашено уставился на значок и удостоверение агента ФБР.

— Ага. Рад узнать, что у мисс Фионны есть… могущественные защитники. Там наверху сейчас брандмейстер. Пожарным пришлось выломать главные двери, но сегодня же днем их заменят, мистер Питерс.

— Рад слышать, — откликнулся Питерс. — Мои люди вам помогут, насколько это в их силах.

— А были ли в здании посторонние, когда загорелось платье? — спросил Бобо у директора.

— Одному Богу известно. Это же настоящий дворец. Правда, все двери были заперты. Но служебный вход — только изнутри. Я там человека поставил и велел никого, кроме наших, не впускать. И все же, наверное, кто-то чужой пробрался… и устроил пожар.

— Но ваш мистер Фитцгиббон этого чужака не заметил, — провозгласил Уинслоу.

— Гм… верно, — тяжело вздохнул Питерс.

— Мне так кажется, что само платье совершенно ни при чем, — заговорил Бобо.

— Это что же получается, его подожгли на расстоянии? — встревожился Питерс. — Выстрелом, что ли?

Фионна так и подскочила на кресле, вся скукожившись. Лиз задумалась, куда это клонит Бобо, но коллега на миг прижал палец к губам — и благожелательно уставился на администратора стадиона.

— Да нет. Просто в воздухе было полно горючего порошка, который служит для спецэффектов, а тут лазеры… запросто мог произойти несчастный случай.

— Значит, обошлось! — воскликнул Уинслоу, но затем, с виноватым видом, переспросил: — Действительно можно считать, что обошлось?

— Значит, обошлось. Вот только мистеру Фитцгиббону придется шить новое платье.

— О, да не волнуйтесь вы за Томми, — небрежно взмахнула рукой Лора Мэннинг. — Он наверняка сейчас сидит и сочиняет новый шедевр из шелка и кружев. В страданиях для него смысл жизни — можете сами его спросить. Представляете, он меня обвиняет, будто я порчу его платья своими противными кремами и румянами. Куда уж гриму до этой возвышенной высокой моды!

— Мистер Уинслоу, извините. — В дверях появился мужчина в форме пожарного с папкой в руках. — Брандмейстер. По-видимому, ситуация под контролем. Зданию ничего не угрожает. Расчеты уезжают. Грязи только много после себя оставили. Вы уж не обессудьте, сэр.

— Да что вы, брандмейстер, — учтиво поклонился Уинслоу. — Вы отлично справились со своими обязанностями. Благодарю. Мои уборщики… уже берутся за дело, мисс Фионна, — И администратор галантно поклонился.

Тут в гримерную, мрачнее тучи, ворвался Ллойд Престон. На фоне вежливого администратора он смотрелся забавно. Ллойд встал рядом с Фионной, которая протянула ему худую и, как прокомментировала про себя Лиз, театрально дрожащую руку. — Все в порядке, — заявил Ллойд. — Возвращаемся к работе.

— Но… — возразила было Лиз. Все присутствующие обернулись к ней.

— Что «но»? — взревел Ллойд. Фионна встрепенулась в кресле, готовясь задать стрекача при малейшем намеке на опасность.

— Но, — громко провозгласил Бобо, заглушая голос Лиз, — мы будем начеку.

И многозначительно кивнул Фионне. Та облегченно вздохнула.

— Начнем немедленно, — добавил Бобо и, схватив Лиз за руку, выволок ее в коридор.

Едва выйдя за дверь, Лиз встала как вкопанная.

— Вы что — того? — гневным шепотом вопросила она. — Надо же всех выгнать и запереть двери и все тут как следует осмотреть! Здесь же целый город поместится!

— Нет времени, — возразил Бобо. — Нельзя, чтобы концерт отменили — а эти ребята его отменят, если решат, что по стадиону бродит киллер.

— А он что, не бродит?