Имриен стрелой промчалась вниз по склону и, сделав чудовищное усилие, перелетела по воздуху пространство, которое отделяло деревянную платформу от скалистого берега. Ноги попали на край плота. Тот накренился, и ступни соскользнули в воду. Девушка замахала руками, пытаясь уцепиться за бревна. Ничего не получилось. Волны сомкнулись у нее над головой; Имриен стремительно погружалась в чуждый, непонятный мир, где нет ни воздуха, ни человеческого дыхания.

Сначала — только близкий грохот. В висках стучит, мощный поток ударяет в барабанные перепонки, сердце разрывается, качая кровь к надсаживающимся легким. Эта кровь темнеет, она отравлена. Ей нужен кислород, которого здесь, внизу, просто нет.

Вокруг тонкими струйками тянутся пузырьки, словно бисер на леске. Сердце колотится все быстрее. Никаких мыслей, только судорожная борьба за единый вдох. Надорваться, но сделать вдох! Умереть, но вдохнуть!.. Все инстинкты кричат одно: вверх! Увы, как раз это и невозможно — голова упирается в крышку. Тяжелую, черную, непробиваемую. Руки судорожно пытаются нащупать край, а в мозгах бушует красный пожар, и ночь сгущается перед глазами. Остается лишь темный тоннель и лучик света вдали, как булавочный укол.

Вдруг пальцы чудесным образом нашли опору, и девушка чрезвычайно медленно, но все же вырвалась из назойливых объятий реки, пробившись наружу. Плот-убийца превратился в верного плавучего союзника. Имриен хватала ртом живительный воздух, не веря своему счастью. Лишь только силы позволили ей, девушка взобралась на бревна и легла на спину, тяжко дыша, откашливаясь от воды. Солнечный свет ослеплял ее, причиняя боль.

Тем временем плот уже удалился от заводи на приличное расстояние. Крылатые жабы с острыми, как ножи, зубками скакали по волнам, не отставая. Тощие щетинистые хвосты тварей рассекали воздух подобно хлыстам. Сианад беспомощно метался по берегу, ревел как буйвол и грозил отвратительным созданиям кулаком. Разобрать, что он кричит, Имриен не могла: она все еще находилась в оцепенении. Ненадежно связанные бревна болтались уже посреди реки, полностью отдавшись воле своенравного потока. Злокозненные существа расходились до того, что начали запрыгивать на плот, шлепаясь с размаху на драгоценные ларцы. Девушка прогнала склизких тварей прочь.

Берега возвышались все круче. Река свернула еще раз — и еле протиснулась в узкое ущелье меж отвесных скал. Здесь эрт лишился возможности преследовать Имриен у кромки воды и был вынужден лезть на самый верх. Бегущий поток не ждет смертных — резвый плот опередил человека и скрылся из виду. Волны крутили и раскачивали жалкое суденышко, будто осенний лист, попавший в сточную канаву. Девушка легла ничком на мокрые бревна и со всей силой вцепилась в шелковые веревки, что связывали их между собой. У очередного поворота плот снова закружило вихрем, а когда выбросило дальше, Имриен столкнулась с новым испытанием.

Несчастную несло прямо к опасным порогам. Из воды многочисленными ступенями торчали обломки скал, образуя невысокие, но коварные перекаты. Стремительный поток бурлил и кипел белой пеной.

Такой возможности Сианад не предусмотрел. Что теперь будет с грубо сколоченным плотом? Сумеет ли он развернуться среди этих горбатых чудищ, проскочить прочь? Только бы не расшибся, не разлетелся на части при первом же ударе об огромный валун! Пальцы Имриен побелели, до боли врезавшись в паучий шелк.

Течение подхватило плот и бесцеремонно протащило вниз, сквозь первую линию скал с частыми острыми зубцами. При этом он несколько раз повернулся вокруг своей оси и под конец сильно врезался в береговой утес, однако снова отскочил на середину реки.

Путешественница больше не желала сдаваться на милость прихотливых волн. Держась одной рукой, Имриен вытащила корявый деревянный багор — один из тех, что были крепко привязаны к бревнам. Она уже узнала цену этому потоку, поняла, на что он способен. Да, река жестока и непостоянна, но именно ее своенравные течения помогут девушке выбраться на волю. Надо только чувствовать их и направлять движение плота в нужном направлении — здесь оттолкнуться, тут подгрести, удержать равновесие, там выждать секунду — тогда, возможно, удастся избежать самого страшного.

Стиснув зубы от напряжения, Имриен укрощала поток, словно объездчица диких скакунов. Когда волны швыряли ее в воздух, она держалась изо всех сил. То и дело путешественницу окатывал холодный душ с клочьями пены. Сколько раз девушка ошибалась!..

Верный плот выстоял в суровой проверке, принимая на себя самые беспощадные удары. Последний головокружительный прыжок вниз — и бешеная скачка прекратилась. Река внезапно успокоилась и плавно покатила свои волны вдоль берегов. Деревья нависали над самой водой, роняя душистые белоснежные лепестки.

Сильно потрепанный, плот все же уцелел. Сокровище благополучно осталось на борту.

Прозрачные струи безмятежно несли судно вперед. Весел не было, так что к берегу Имриен причалить не могла. Потянулись часы ожидания.

Солнце начало снижаться над лесом, опускаясь за горные вершины. Над водой резвилась прозрачная мошкара и бесподобные, сказочные стрекозы. Обилие лакомой еды, разумеется, привлекало сюда большеротых жаб с перепончатыми крыльями и щетинистыми кисточками на кончиках длинных хвостов. Твари появлялись из высоких зарослей камыша, вприпрыжку носясь над волнами. Кругом так и клацали многочисленные острые зубки. Но это было совсем юное поколение, не способное причинить вред плоту. Существа не обращали внимания на путешественницу, что разглядывала их сквозь налипшие пряди волос, унизанных речной травой. Девушка нашла даже какую-то особую, отталкивающую красоту в этих прозрачных, точно у летучих мышей, крылышках, в огромных, сверкающих янтарным блеском глазах, в золотых и изумрудных искрах, которыми переливалась лягушачья кожа тварей. Пальцы Имриен судорожно сжимали рябиновый тилгал на шее.

Наконец плот сам пристал к песчаной отмели. Девушка сошла на берег и, привязав веревку к поваленному дереву, села передохнуть. «Только не спать! — твердила она себе. — Кто-то ведь должен охранять драгоценности, а здесь больше никого нет, кроме тебя».

Но потихоньку сон одолевал утомленную, голодную странницу — тяжелый, прерывистый, со смутными видениями. Какие-то лица склонялись над Имриен, тонко прорисованные в сумерках, с поднятыми вверх внешними уголками глаз. Неведомые существа всплывали в ночи из реки, чтобы посмотреть на смертную девушку; их длинные-предлинные зеленые волосы распускались по воде подобно струнам диковинной арфы. Имриен знала, что это не грезы, скорее обрывки реальности.

Когда в небесах забрезжил тусклый рассвет, девушка уже продрогла до костей. Непросохшая одежда причиняла телу неудобство. Имриен попыталась согреться, усердно растирая затекшие плечи. Радости от наступления утра она не испытывала, лишь острое ощущение одиночества и потерянности. Куда ей идти? Ради чего? Уныние заставило ее склонить голову обратно на песок, и девушка уснула по-настоящему.

Солнце стояло высоко в небе, когда ее разбудил громкий треск сучьев. Нечто большое приближалось к девушке по лесу. Не медля ни секунды, Имриен бросилась отвязывать плот, но, не успев отчалить, услыхала знакомый голос:

— Оббан теш! Отродясь я так не радовался при виде… моих сокровищ!

По берегу размашистым шагом спускался эрт. На перепачканном лице сияла широкая ухмылка, спутанные рыжие волосы напоминали крысиное гнездо. От лука и стрел не осталось и следа — правда, Сианад прижимал к груди нечто, завернутое в рубашку.

— Так вот ты, значит, где! Раскатывает себе на лодочке, пока я гоняюсь по чащам на своих двоих. В лесу, между прочим, полно нехороших кусачих тварей, и как я только жив остался! Ну и заставила ты меня поплясать, подружка, ничего не скажешь! Ларцы-то хоть целы? Все на месте?

Имриен кивнула. От сердца у нее отлегло. Эрт с неожиданной легкостью пробежал оставшуюся часть пути и вскочил на плот рядом с девушкой.

— А ты молодцом держалась там, на белых порогах. Я уж думал, что расшибешься вдребезги. Ищу-ищу обломки, а их все нет. Ведь что удивительно: ручонки у тебя слабые, магическими чарами вроде не владеешь… Как же ты спаслась? Выходит, одной лишь смекалкой!