— Нет, если я запрещаю. Вперед, Ваша Доблесть! — обратился он к Эррантри и подбросил его, помогая взмыть ввысь.

И вот все пятеро собрались за столом вкушать обильный завтрак. Одного стула не хватило, и Торн уселся на подоконнике, раскачивая правой ногой. За спиной дайнаннца расстилалось лазурное небо. Он поминутно оборачивался туда, где стаи облаков мчались над шумящими кронами, — будто не мог находиться взаперти.

Гости нахваливали угощение, и, надо сказать, вполне искренне. Блюдо спелой ежевики, пирог с крыжовником, ревень и розоватая айва в патоке, хлеб с маслом, яичница-болтунья, сливки, зеленый сыр с крапинками, пенящееся молоко, тягучий янтарный мед и одуванчиковое вино — давно не видели путники такого роскошного стола! За едой и разговорами никто не заметил, как солнце подобралось к зениту.

Странники жаждали новостей из большого мира. Треновин поведал, что Королевские легионы в Каэрмелоре приведены в полную боевую готовность; дайнаннцев собирают в Изенхаммере. Даже сюда, в Долину Роз, докатились слухи о том, что силы неявных возрастают с каждым днем, и следует ожидать великого сражения. Стоит ли упоминать о том, как живо заинтересовали подобные вести Торна и Диармида!

Дайнаннец рассказал товарищам, как встретил отца Дженет, разыскивая их.

— Вы слишком долго не выходили на поверхность, я уже начал беспокоиться…

Эрт спросил:

— Что это было за срочное дело, когда ты так неожиданно оставил нас?

— Трубил мой друг Кремень из Третьего Триеснуна. Он и другие следопыты попали в отчаянное положение. Вы ведь знаете, кто такие фридеаны?

— Я-то знаю достаточно, — вставил Треновин. — Безмозглые твари. Весь Дон-Дел-Динг изрешетили своими норами. Добро бы работали, как другие мнимые рудокопы, мои друзья стуканцы, к примеру, те-то всегда укрепляют стены и потолки штолен. А глупым фридеанам — лишь бы копать. Идут себе по прямой, без всякого порядка, наткнулись на камень — поворачивают и роют в другом направлении. Частенько я слышал их подземную музыку, да только ноги моей больше в тех местах не было: упаси рок провалиться в лабиринт, ни за что не выберешься!

— Значит, на твоих товарищей напали фридеаны? — уточнил Диармид.

— Нет, эти твари не вредят смертным — по своей воле. Но их лабиринт оказался ловушкой. Случилось так, что следопыты провалились под землю, и в этот миг за ними явился Цеарб. Вы, конечно, слышали о Князе Неявных, его еще кличут Убивцем. Он так могуществен, что не пугается и солнечных лучей. Земля под ногами этого существа дрожит и покрывается трещинами.

— Но вы спасли своих друзей? — вмешалась Дженет, сгорая от любопытства.

— Да, отвлек чудище, дав остальным сбежать. Я поспел как раз вовремя… хотя бы на сей раз, — загадочно прибавил он и больше на эту тему не распространялся.

Настала очередь Диармида. Утолив наконец чудовищный голод, он принялся расписывать их с Имриен приключения, начиная от разгрома сухопутного каравана Шамборда и заканчивая подземными странствиями в штольнях Дон-Дел-Динг. Девушка дополняла историю своими воспоминаниями.

Шелкен Дженет сидела тихо-тихо, разинув рот от изумления. Настоящие путешественники редко заглядывали в Долину Роз, а уж рассказчики из них были и вовсе никудышные.

— Ой, как же все это интересно! — воскликнула она, когда закончилась последняя история. — Никогда, сколько живу, ничего такого не слышала! Я и не бывала дальше наших полей! Выходит, в Долине Эммин под землей тоже полно карликов, как у нас?

— У вас? — переспросил Диармид.

— Ну да, сэр. Приезжает к нам как-то папин кузен со всей семьей — сразу шестеро гостей, ну и набегалась же я тогда, готовя для всех еду, убирая и устраивая всех на ночлег! А наши маленькие доможилы, доложу я вам, любят, чтобы очаг был выметен дочиста и рядом чтобы непременно стояла кадка с чистой водой. И так каждую седьмую ночь, они строго проверяют. Какое там! Я в тот вечер так уходилась, что забыла обо всем на свете и растянулась на ночь прямо у очага.

— Единственный раз на моей памяти, когда Дженет что-нибудь не сделала! — усмехнулся в бороду Роланд. — Хозяйка она у нас отменная.

— Ну да ладно, — продолжала его дочь, — просыпаюсь ночью — шум, гам, пыль столбом! Что такое? Карлики рассерчали! А па спит себе, да и гости перебрали ягодной наливки, никто ничего не замечает. Лежу и смотрю: что же дальше? Рядом сидят две доможилицы с махоньким таким ребеночком и бранятся на чем свет стоит: надо бы ребенка искупать, а воды чистой нету! Зато в углу полно бутылей с выпивкой. Со злости хватают они наши бутыли, выливают в глубокий чан — и давай намывать малыша! Потом перестирали в настойках да ликерах всю его одежку и развесили сушиться — как бы вы думали? — на собственных ножищах! Легли у огня и задрали лапы кверху! Умора, да и только!

Торн расхохотался, губы Диармида тронула улыбка, и даже лик Треновина как-то по-особому потеплел. Услышав смех дайнаннца, рассказчица вспыхнула, как роза, и оживилась еще сильнее:

— А настойки-то, настойки разлили обратно в бутылки, да еще с приговором: «Нате, получайте вашу грязь, неряхи!» Гляжу я на них во все глаза, не моргаю: вдруг что дельное скажут! Но рассвет не за горами, чую, заерзали мои карлики, а исчезнуть нельзя, я же смотрю! Доможилицы, не будь простофили, возьми да раскали в очаге папины клещи — и тычут мне в лицо, сами злые, аж все перекошены! Я, конечно, струхнула, мигнула. Тут их и след простыл. Наутро открываем одну бутыль, вторую — ничего, сплошь грязь да мутная водица!

— И все же осторожней надо с нежитью, — проворчал старик, когда все отсмеялись. — Неровен час, уведут скотину со двора, а то и человека утащат.

— Это ты о Ромашке вспомнил, па? — нахмурилась Дженет. — Действительно, бывало и такое. Как-то подобрались карлушки прямо к нашей любимой коровке — и давай перед носом юлить, шныряют туда-сюда, вроде веселятся. Ну и она с ними разрезвилась. Пока я до ворот добежала, они уж на самом холме, и Ромашка с ними. Кричу папе, а тот спокойно так отвечает: «Да что ты? Коровка на месте». А я клянусь вам, вот этими глазами видела, как ее свели!.. Недолго мы радовались: зачахла скотинка и в тот же вечер преставилась.

— Как же так? — воскликнул Диармид.

— А это агедь, мнимость, они ее оставили заместо нашей Ромашки подыхать, а любимица наша пропала, — печально пояснила девушка.

— Но это еще цветочки, — изрек Треновин. — Случались вещи и пострашнее!

Обменявшись с дочерью быстрыми взглядами, он начал:

— Однажды зимней ночью вернулся я домой после недолгой отлучки. Еду во тьме по знакомым холмам, а навстречу — шайка этих самых карлушек. Меня еще раздумья взяли — что у них в большом мешке? Чую неладное, но нежить пропускаю, больно уж торопился. Вхожу в двери: нет моей Дженет! Только в любимом ее кресле как две капли воды спедь — ну вылитая дочка. Хватаю поганую куклу — да в огонь…

— Клянусь жизнью! — снова вскричал Диармид. — Откуда вы узнали, что это не она?

— Хорош я был бы отец, коли не помнил бы, как родная дочь меня встречает! — покачал головой Роланд и отвернулся на миг, так что гости не могли видеть его глаз.

— Чем же все закончилось? — мягко спросил Торн.

— Спедь мгновенно занялась, стала дымом да вылетела в трубу. Тут и Дженет возвратилась, живая и невредимая. Только я после того сразу к магу в Изенхаммер — так, мол, и так, подсоби наговором. Тот выручил: мы с тех пор никакой нежити близко не видели. И еще бы лет сто не видеть! — Он даже сплюнул со злости.

— А может, вы просто заслужили уважение карликов? — предположил дайнаннец.

— Ну… вот уж не знаю, сэр Торн, — замялся от неожиданности старик. — Стуканцы меня, может, и почитают за седины, но карлушки?

— Кто такие стуканцы? — перебил его эрт.

— Маленькие рудокопы явного рода, — отозвался Треновин. — Как раз те, которых ты встретил, капитан. Подземелья Дон-Дел-Динг и болотные холмы в Долине Роз — их излюбленные места обитания. Можно сказать, наши кормильцы и поильцы. Я не о тех тупицах, что прикидываются работягами. Стуканцы выискивают богатую жилу, а Голубые Шапки по ночам вывозят вагонетки на поверхность и вываливают руду аккурат в мою повозку: я ставлю ее у входа в штольню там, на Холме Рудокопа, отсюда не видно. Как наполнится подвода, еду в Изенхаммер и продаю товар городским кузнецам. Дня через три пора уже отправляться — если желаете, могу подвезти. Очень они прилежные, эти стуканцы, но и платы требуют по справедливости. Попробуй оставить им на фартинг меньше, чем следует, — разгневаются и ни гроша не возьмут! Больше заплатишь — в следующий раз подсыплют еще руды. Честные! Но и я их не обманываю.