Во всяком случае, Бронуин предпочитала думать именно так, нежели предполагать, что он оказался в числе тех шумных господ, которые уже успели разойтись по разным комнатам в компании покладистых веселых девушек. У такого мужчины, как Вольф, вполне могли быть определенные потребности, но так или иначе, к ней это отношения не имело никакого, хотя потребности эти и были достаточно велики, чтобы удовлетворить двоих девушек сразу, подумала Бронуин, вспомнив возбуждение в чреслах наемника, которое она ощутила сквозь полотенце, оказавшись в одном с ним бассейне уже после того, как он доставил удовольствие мойщице.

Один из слуг позвал ее, чтобы помочь отодвинуть стол, но Бронуин притворилась, будто не слышит, и продолжила свой путь к башне, расположенной напротив той, из которой она шла. Как и следовало ожидать, у подножия лестницы стражников было вдвое больше обычного. Бронуин небрежно прикрыла рукой кинжал в ножнах, когда приблизилась к лестнице вслед за женщиной с кипой простынь.

– Эй, куда это ты направляешься, парень? – окликнул ее стражник.

Сердце у Бронуин замерло в груди. Ей пришлось обернуться и, робко улыбнувшись, объяснить:

– У его милости прихватило живот. Кажется, одного горшка ему мало. Тот, что у нас был, уже никуда не годится.

– Да уж диву даешься, как только они ухитряются так объедаться и накачиваться элем да вином! Который из них? Ульрик или Беркли? И того, и другого пришлось тащить вверх по лестнице. Мы с Джелем волокли Ульрика, а это нешуточное дело, скажу я тебе!

– Ульрик послал меня за вторым стульчаком.

Стражник усмехнулся.

– В хорошей же форме он будет на завтрашних состязаниях! Ну, иди!

– Мне вскоре придется покинуть его покои, как вы понимаете, – добавила Бронуин, демонстративно сморщив нос. – Такой ужасный запах всю ночь никак не выдержишь.

– Пониже башни найдешь слив для помоев и бочонок с водой.

– Тогда увидимся позже, ребята!

– Но, выходя, держись от нас подальше, – крикнул доблестный страж Бронуин, когда она уже поднималась по ступенькам.

Взойдя на площадку лестницы, девушка оказалась в коридоре королевских покоев. Флаги и вымпелы, вышитые золотом, свисали с великолепных арок в романском стиле, королевские гербы украшали щиты на каменных стенах. Узорчатые ковры вели к дверям апартаментов. Повсюду здесь горели факелы, а по обе стороны от входа стояли охранники в форме королевской стражи.

Никогда в жизни Бронуин не видела подобного великолепия! Если не считать ковровых покрытий на королевском возвышении в большом зале, это были первые ковры, которые она видела лежащими на полу. В ее родных краях владельцы замков вешали такие раскрашенные всеми цветами радуги сокровища на стены, чтобы грубые сапоги, грязь и животные не испортили красоту этих ценных вещей. Но теперь она окончательно убедилась, что король Эдуард не склонен к разумным ограничениям в том, что касается роскоши. Простой тростник был, видно, недостоин его королевских ног.

К счастью, комната Ульрика Кентского находилась в начале коридора, а не в конце возле грандиозных покоев короля. Бронуин издалека улыбнулась стражникам и притворилась, что стучит в дверь, коснувшись косточками пальцев камня, а не створки двери, и молясь, чтобы намеченная жертва спала крепко. Прислушавшись, не донесется ли из-за двери какой-нибудь звук, она нажала на ручку и, открыв дверь, вошла в комнату.

В коридоре освещение было скудным, а комната и вовсе тонула в полумраке. Бронуин на мгновение застыла, но вскоре глаза привыкли к слабому мерцанию углей в очаге неподалеку от роскошной кровати с задернутым пологом, из-за которого доносился громкий равномерный храп. Он спал!

Девушка перевела дух и почувствовала, как сердце у нее снова забилось. Оставалось лишь осторожно поставить на пол стульчак и подобраться к пологу с кинжалом в руке. Остальное в руках судьбы. Обутая в кожаные сапоги, Бронуин, бесшумно ступая по каменному полу, приблизилась к кровати, терявшейся в тени. Дрожащей рукой отодвинула она одну из занавесок полога и, набравшись храбрости, заглянула за полог.

Собачья смерть, каким же громадным оказался Ульрик! Широко раскрытыми глазами смотрела девушка на огромные плечи и спину мужчины. Она невольно поморщилась, вдохнув запах перегара. Бронуин усмехнулась: верно, сказали стражники, Ульрик мертвецки пьян и нет нужды метать в него кинжал, достаточно вонзить его негодяю в спину, как учил это делать Вольф. Необходимо ударить так, чтобы кость не помешала клинку. Нужно вонзить одним махом и повернуть затем кинжал к позвоночнику. Если от такого удара человек не умирает сразу то, по крайней мере, теряет способность двигаться, и тогда можно перерезать ему глотку.

Злоба душила девушку, мысленно она повторяла эти простые действия, столько раз представавшие раньше в ее воображении. Но тогда Ульрик Кентский не находился от нее на расстоянии протянутой руки – совсем рядом со своей смертью, и тогда она не слышала его безмятежного храпа, не различала очертаний головы, покоящейся в ночном колпаке на подушке. Замысел воплотился в реальный образ.

Он… мысли Бронуин начали путаться от волнения. Ульрик был похож на ее спящего отца. Оуэн был таким же широкоплечим, хотя и не настолько высоким. Она-то представляла себе, что найдет его разметавшимся на кровати, одна нога в сапоге будет пьяно свисать на пол… Ее отец, когда ложился спать, тоже надевал ночной колпак, утверждая, что это поможет сохранить его редеющие черные волосы. Сейчас вместо черных кудрей из-под колпака выбивались светлые пряди, спускавшиеся за свободный воротник ночной рубашки. И не отец перед нею, а его убийца, сурово напомнила себе девушка.

Бронуин ухватила кинжал за рукоять и извлекла его из ножен, спрятанных за поясом штанов. В полумраке кинжал выглядел более внушительным и смертоносным, чем раньше, когда она упражнялась с ним. И он дрожал в руке! Черт побери, дрожал! Также, как она сама. Лезвие блеснуло, и Бронуин свирепо глянула на врага. Нужно вонзить кинжал ему в спину. Она должна это сделать!

Девушка подняла руку с кинжалом и замерла. Словно какая-то преграда остановила ее. Ульрик убил ее отца и мать. Он мучил Кэрин. Одному Господу известно, сколько невинной крови на его руках, закаленных в битвах! И он так пьян, что даже не поймет, что происходит!

Множество справедливых доводов теснилось в ее взбудораженном сознании, но рука так и не опустилась, чтобы вонзить кинжал. У нее были все основания убить это человека. Все основания!

И все же она опустила руку и снова спрятала кинжал за пояс. Ее жег стыд, когда полог оказался снова закрыт ею и пришлось отступить, признав свое поражение. Вольф был прав. Она чувствительная девчонка, а не сын, ведомый чувством мести. Она не родилась мужчиной и никогда не сможет стать сыном, которого так хотел иметь Оуэн. Она подвела своего отца не только в жизни, но и в смерти.

Не разглядев засова, Бронуин звякнула им, ощупывая дрожащими руками дверь. Звук получился громким, как треск мокрого полена в горящем огне очага, и дыхание у нее перехватило. Опасливо оглянулась девушка на кровать, но Ульрик лежал тихо, не шелохнувшись. Умер для мирских дел, но недостаточно мертв для нее, мелькнула у девушки горькая мысль.

Скрипнув дверью, Бронуин выбралась в коридор, в последний момент, прихватив свой пропуск в комнату знатного рыцаря – ночной горшок со стульчаком. Чувствуя, что вот-вот сорвется в истерику, Бронуин заставила себя пройти к лестнице, держа стульчак на вытянутых руках и подальше от себя, словно была не в силах вынести неприятный запах – такой же отвратительный, как и ее трусость! Но стоило ей начать спускаться, как ноги понесли сами собой. Проходя мимо стражников, останавливавших ее при входе, она почувствовала, что рыдания сжимают горло.

– Проходи, парень! А то нас всех затошнит! – крикнул один из них, когда она торопливо направилась к коридору, ведущему в другую башню.

– Правильно, иди к сливу в том конце, подальше от нас! – оглушительно захохотал его, товарищ.