– Слушай его крики, великая богиня! Смотри, как растет он в чреве своей земной матери!

Рубашка шевелилась над младенцем, лежавшем на ее животе плоть к плоти. У Бронуин от стыда кружилась голова. Но камень…

– Он просит освободить его, чтобы он мог осуществить пророчество! – голос женщины звучал истерически пронзительно, как и пение собравшихся.

Ткань рубашки туго натянули, прижимая ребенка к телу Бронуин.

– Диана!

Охваченная странным возбуждением, Бронуин вцепилась в каменную постель, пытаясь приподняться на локтях. Где же ее защитник? Не мог он оставить ее здесь одну в этом кошмаре!

– Дэвид!

Она услышала его голос, их руки снова соединились, и Бронуин облегченно опустилась на твердое ложе.

– Это всего лишь усыновление, прекрасная черная птица Карадока.

– Услышь крик матери в родовых муках!

Утешительный ответ Дэвида ничего не значил.

«Что они делают с ребенком?» – тревожилась Бронуин, чувствуя, что ее снова куда-то несут. Ее дитя! Сын Ульрика! Она хотела положить руки на живот, но они безвольно лежали, вытянутые по бокам.

– На этот раз!..

– Диана… Диана… Диана… Диана…

Пение звучало в учащенном ритме, так же быстро, как бежала кровь в жилах Бронуин. Она почувствовала, что ребенка забрали. Чьи-то руки дотрагивались до нее и тянулись к дитю сквозь складки рубашки. Неожиданно ребенок начал соскальзывать с ее живота, возмущенно взмахивая крошечными ручками и ножками.

– Дэвид! – испуганно вскрикнула Бронуин. – Не позволяй им забирать моего ребенка, Дэвид!

Она резко вскочила в своей постели, проснувшись от собственного крика и обливаясь потом под толстым полотном рубашки. Рука метнулась к вороту, целомудренно затянутому лентой. Бронуин дрожала. Этот сон был так похож на явь! Она скрестила на груди руки и обхватила локти. Кожа в одном месте была содрана и чувствовалась боль. Наверное, содрала во сне о простыни из грубой ткани, решила она, все больше возвращаясь к действительности.

Это расплата за то, что она солгали Ульрику насчет ребенка! В приливе чувства вины Бронуин положила ладонь на свой живот. Она столько слышала о своем долге родить наследника, что ей приснилось, будто она стала роженицей! Накинув на себя одеяло, Бронуин встала и вышла из-за ширмы, чтобы согреться у тлеющего очага, хотя понимала, что озноб не был вызван прохладой. Чтобы избавиться от нервной дрожи, недостаточно просто согреться.

Она обвела глазами спящих рыцарей и заметила Дэвида Эльвайдского, мирно почивавшего рядом с ширмой. Весьма печально, что, несмотря на воспитание, которое Дэвид получил у ее отца, друг детства не смог стать ее защитником… ни во сне, ни наяву. Ему недоставало храбрости в отстаивании своих убеждений. Ей стало немного жаль Дэвида. Впечатляющая личность Ульрика, несомненно, подавляла его, и это было вполне оправданно, если вспомнить об обладании английским лордом всеми рыцарскими доблестями, от воинского мастерства до искусства любви.

Однако и сама она в противоборстве с ним проявила слабость. Если бы Мириам их не прервала своим появлением, то, вполне вероятно, ей пришлось бы пасть жертвой его мастерского, хоть и насильственного, обольщения. Черт побери, Ульрик заставлял ее чувствовать себя такой живой… даже в порыве гнева, размышляла Бронуин, и гнев этот не так уж далеко ушел от любви, учитывая легкость, с какой одно из этих чувств переходило в другое.

Бронуин посмотрела наверх – туда, где вилась винтовая лестница, ведущая в комнату мужа. «Когда Мириам сошла вниз?» – задалась она вопросом, все еще уязвленная вниманием рыцаря к этой девушке. Конечно, он хотел рассердить ее, и, дьявол забери его душу, преуспел в этом! Привстав со скамьи у очага, Бронуин попробовала различить фигуру Мириам среди служанок, устроившихся на ночь на принесенных в зал тростниковых матрасах.

Ночной покой с такими мирными звуками, как приглушенные похрапывания и потрескивание сучьев в очаге, внезапно был нарушен появлением Ульрика на верху лестницы. Лорд, торопливо одеваясь, крикнул своим рыцарям:

– К оружию, парни! Негодяи жгут деревню Карадока у нас под носом!

У Бронуин перехватило дыхание оттого, что Ульрик неловко пошатнулся на верхней площадке лестницы, но, к счастью, успел ухватиться за стену. Слуги сразу же поднялись со своих постелей и принялись искать, что могло бы им послужить оружием, в то время как служанки начали испускать пронзительные крики, но всего лишь несколько рыцарей попытались встать.

– Во имя Господа, парни, подчиняйтесь же приказу своего лорда! – воскликнула Бронуин, устремляясь к одному из рыцарей и сильно встряхивая его. – Эй, женщины, помогите мне разбудить этих увальней, не то гробокопатели возьмут Карадок, не успеем мы оглянуться!

При упоминании о гробокопателях женщины торопливо принялись будить своих защитников, истерически вопя и тряся спящих. Мужчины шевелились, но, к негодованию Бронуин, представляли они собой жалкое зрелище. Рыцари шатались, недоуменно натыкаясь на женщин, и друг на друга. Что касается оруженосцев, тоже пробудившихся, то вряд ли они смогли бы выехать из замка до рассвета, столь медлительны были в своих движениях. Даже Ульрик, казалось, утратил свои обычные живость и воинский пыл.

– Мириам! – крикнула Бронуин, заметив служанку среди толпы женщин, наблюдавших за сборами мужчин. – Дай мне шаль!

Тетя Агнес, проснувшаяся, видимо, от шума и суеты, спускалась по ступенькам, полностью одетая. Бронуин кинулась за ширму накинуть на себя платье.

– Это дело рук дьявола! – клятвенно заверила пожилая женщина, добравшаяся, наконец, до последней ступеньки лестницы. – Если бы я не увидела это во сне, с деревней было б покончено к тому времени, как мы проснулись бы.

Кровь застыла в венах Бронуин.

– Это ты разбудила Ульрика?

Агнес самодовольно кивнула.

– В самом деле, я. Если они поторопятся, то еще смогут захватить гробокопателей!

Ульрик же сдерет с нее кожу заживо, если Агнес отослала его из замка без особых на то оснований!

– Ой, тетя, а ты уверена?

– Клянусь своими больными косточками, девочка! Да ты взгляни на огни из окон галереи! Оказывается, ты еще тупоголовее, чем твой муж!

Бронуин не знала, то ли облегченно вздохнуть, то ли рассердиться.

– Пожалуйста, вели кому-нибудь из оруженосцев оседлать Макшейна!

– Тебе незачем ехать вместе с мужчинами и ввязываться в схватку! – всполошилась тетя Агнес. – Твой отец не стал бы…

– Теперь я хозяйка этого замка, а отца нет с нами, тетя Агнес, и делай, как я сказала, или мне послать Мириам?

«Все двигаются как-то медленно», – заметила Бронуин, наблюдая за теткой, которая, шаркая ногами, направилась на конюшню. По правде говоря, сама она тоже была не так проворна, как хотелось бы. Бронуин влезла в платье, натянутое Мириам ей через голову поверх ночной рубашки, но потом она долго никак не могла надеть чулки и башмаки. Казалось, слишком долго возится она с одеждой, когда нельзя терять ни минуты. Набросив шаль на плечи, Бронуин сбежала вниз по ступенькам, ведущим во двор и в кладовые, где окликнула тетю.

– Видно что-нибудь?

– Отсюда не видно. Надо было посмотреть из окна галереи, откуда я показывала огни милорду.

Да благословит Господь ее рассеянную тетушку, подумала Бронуин, торопливо шагая. Хорошо, что она не ошиблась, а то иной раз, случалось, забывала, что говорила минуту назад.

– Миледи! Можно мне будет поехать с вами? – крикнула Мириам, догоняя Бронуин во внутреннем дворе и переходя с нею во внешний, где били копытами землю лошади. – Если вы не хотите послушаться свою тетю, то, может быть, хотя бы возьмете меня с собой? – запыхавшись, попросила она, подбежав к Бронуин, ожидавшей, когда оседлают Макшейна.

Прочтя в лице девушки крайнюю обеспокоенность, Бронуин кивнула.

– Я собираюсь ехать за этими молодцами, – показала она на пеший отряд, собиравшийся отправиться вслед за всадниками, ускакавшими вперед.

Когда они оказались на каменистой равнине, Бронуин увидела, что уже почти вся деревня в огне. Сердце у нее колотилось все быстрее с каждым ударом копыт Макшейна о землю, но она еще пришпорила коня, в отчаянии оттого, что не может быть с передовым отрядом. Бронуин смогла заставить себя остаться с пешими бойцами. На освещенном огнем пространстве метались темные фигуры. Крики доносились через луг сквозь дым и туман.