Немного позже появилась Мириам со свежей водой для утреннего купания. Выплеснув из окна ту воду, в которой Бронуин мыла вечером мужа, служанка наполнила лохань водой с отваром из высушенных цветочных лепестков. То ли заботливое внимание Мириам, нашедшей время позаботиться, чтобы вода оказалась душистой, то ли прохлада комнаты сделали утреннее омовение особенно бодрящим, но Бронуин, стряхнув остатки сна, присоединилась к своему мужу и гостям за завтраком весьма всем довольной.

Ульрик замолчал на полуслове, когда его жена сошла по лестнице в зал, и поднялся ей навстречу. Он слышал, что от женщины, ожидающей ребенка, исходит сияние, но до сих пор считал это сентиментальной чепухой. Боже, если что-то с нею случится…

«Все словно сон и мечта», – сказал он себе, отодвигая кресло для супруги и садясь на свое место. Ульрик улыбнулся в ответ на улыбку Бронуин и шаловливо подмигнул, отчего ее щеки зарделись румянцем. Пленительно опустив черные ресницы, она обратилась к гостье, предоставив мужу продолжать беседу с лордом Жилем, но, вернувшись к разговору о порохе, привезенном английским лордом в Карадок, Ульрик поймал себя на том, что мысли непрестанно возвращаются к ужасному сну, от которого он проснулся весь в поту.

Он чувствовал себя беспомощным. Безликие люди в белых одеяниях и темных одеждах привязали Бронуин к столу, и в тот же миг, когда он, вознамерившись защищать свою жену до последней капли крови, вошел в освещенную факелами комнату с выпиравшими из потолка и пола кусками скал, кровь застыла у него в жилах при виде сверкнувшего в быстром взмахе кинжала, занесенного над бурно поднимавшейся и опускавшейся грудью обожаемой им женщины. Он бежал изо всех сил, но не смог добраться до нее, прежде чем… проснулся от собственного яростного крика и обнаружил жену рядом с собой в постели. Затем…

– Во имя Господа, приятель, ты оглох? Не вижу ничего смешного… у человека оторвало взрывом руки и ноги. То был ужасный случай.

Ульрик почувствовал, как несвойственное ему смущение краской заливает лицо.

– Примите мои извинения, милорд. Что-то нашло на пустоголового рыцаря. Я хотел бы взглянуть на эту смесь после трапезы, пока Бланкард будет заканчивать приготовления к поминальному отпевания усопших родителей моей жены.

Большая миска подслащенной медом горячей каши со свежими хлебцами помогла Ульрику выдержать напор ветра и холодного воздуха, когда после завтрака они с лордом Жилем спустились к самому подножию замка, где заботливо хранились запасы селитры, древесного угля и серы. Лорд Карадока с любопытством взирал, как осторожно его гость смешивает три составные части в соответствии с записями на пергаменте, данном ему его другом Бэконом.

Дуя на руки, чтобы согреться, Ульрик размышлял, стоило ли Бронуин спускаться в склеп, вырубленный прямо в скале. Известно, как многословен, может быть отец Деннис, если на него снизойдет вдохновение, и можно не сомневаться, что привязанность достопочтенного святого отца к прежним лорду и леди Карадок обеспечит добрый час церемонии, если не больше. Ульрик хотел лишь, чтобы Бронуин увидела: ее родители похоронены надлежащим образом и на могилах установлены каменные изображения лорда Оуэна и леди Гвендолин, заказанные им. Но незачем долго оставаться ей на холоде в темном и сыром склепе!

– Так, сэр, отходим.

Факелом, снятым со стены, лорд Жиль поджег сальный фитиль длиной в половину его руки и поторопился оттолкнуть Ульрика на расстояние, показавшееся ему безопасным. В это самое время в глубине склепа раздался громкий крик, полный ужаса, и на пороге склепа появился Бланкард. Ульрик оглянулся. У двери склепа по обе стороны от резной каменной арки располагались фигуры: у одной створки двери – рельефное изображение Девы Марии, у другой – архангела Гавриила. Его взору предстало зрелище панического бегства тех, кто уже вошел в склеп. Лорд Жиль поспешил к приготовленному заряду и погасил фитиль. Люди, выбежавшие из склепа, отвечали на расспросы Ульрика лишь неразборчивым бормотанием молитв и крестными знамениями, которыми они торопливо осеняли себя, прежде чем броситься наутек.

– Стража! – рявкнул Ульрик, по привычке потянувшись к мечу, не оказавшемуся на месте, и ухватив лишь воздух.

Выругав себя за то, что женитьба, похоже, сделала из него дурака, он выхватил оружие из рук первого попавшегося стражника, примчавшегося по его зову, и устремился вглубь подземелья замка мимо донжона и кладовых. Но, держа меч наизготове и направляясь навстречу неизвестному, Ульрик не мог избавиться от неприятного холодка, пробегавшего по спине. Рыцарь повторно выругался, на этот раз по поводу того, что все эти глупые разговоры о духах и предзнаменованиях истощили его терпение и вымотали нервы.

Тетя Агнес сидела на своем любимом месте в солярии и чинила куклу для дочери одной из служанок. Она заметила суматоху во внутреннем дворе замка и позвала Бронуин и леди Марию.

– Дело плохо, – беспокоилась Агнес. – Они крестятся, будто увидели самого дьявола!

Толпа ринулась к замку. Бронуин заметила смятение людей: мужчины крестились, женщины кричали…

– Случилось что-то ужасное, чувствую это всеми моими косточками.

Не медля ни минуты, Бронуин, подобрав юбки, сорвалась с места и бросилась вниз по ступенькам. Леди Мария отстала, чтобы помочь Агнес спуститься по лестнице, так что когда Бронуин была уже на полпути к подножию замка, две пожилые дамы только лишь добрались до внутреннего двора.

Тошнотворное чувство страха и опасности теснилось в груди Бронуин, когда она прокладывала себе путь сквозь толпу, не прислушиваясь к возгласам ужаса и сочувствия, раздававшимся вокруг. Запах дыма, горящей смолы и серы еще больше усилили ее смятение. «Ульрик! – в отчаянии думала она. – Где Ульрик? Только бы найти его, все остальное не важно!» Она различала одно только выражение ужаса на мелькавших вокруг лицах.

Наконец, впереди показались створки ворот с Девой Марией и архангелом Гавриилом – фигуры были вырезаны, когда в семейную усыпальницу положили ее прадедушку много лет тому назад. Будучи ребенком, она думала, что эти фигуры – такие же призраки и обитатели потустороннего мира, как и души умерших. Глаза их, казалось, и в детстве следили за ней, совсем как сейчас. Поверх голов людей Бронуин заметила золотые кудри Ульрика и окликнула мужа.

– Нет, Бронуин! – крикнул рыцарь, увидев ее в толпе. – Иди обратно в замок! Уведите ее!

Оказавшись с ней рядом, слуги решили выполнить указание лорда, но не проявили проворства. Тогда Ульрик заполнил вход в склеп своей крупной фигурой, однако Бронуин успела увидеть следы разгрома, скрытого за его спиной. Увиденное как бы запечатлелось в ее сознании, озаренном вспышкой. Боже, неужели не будет конца этому кошмару? Неужели ее родители недостаточно пострадали от рук жестоких убийц, что не дают им покоя даже в могиле? Кто мог так расчленить их тела? Кто же, кроме…

– Бронуин, любимая, поднимись наверх. Тебе здесь нечего делать.

Ульрик накинул плащ на застывшую в горе жену, не только чтобы скрыть от нее вид разгромленного склепа, но и потому что она выбежала из замка без верхней одежды. Он почувствовал, как ее руки судорожно обхватывают его за спину в отчаянной попытке найти убежище в объятиях, а рыдания сотрясают плечи.

– Почему? Почему?

– О, небеса! – воскликнула у нее за спиной Агнес. – Так я и знала! Я так боялась, что произойдет что-нибудь в этом роде! Это дело рук гробокопателей!

Одно лишь упоминание о преступниках, питавшихся, как известно, мясом мертвецов, подействовало на толпу подобно удару молнии, посеяв еще большую панику.

– Молчи, старуха! Это дело рук злодеев, а не демонов! Хуже того, эти негодяи среди нас!

Ульрик поднял жену на руки. Он мог справиться лишь с одним паническим ужасом, но сейчас беспокоился и о жене, и о ребенке, которого она носит. Много приходилось ему слышать о том, как нервные потрясения вызывают осложнения при родах или выкидыши, а иногда влекут за собой и смерть матери.