Это была ритуальная фраза приглашения уважаемого гостя. Это не значило, что он пустит жить нас в свой шатер, но выделит не хуже и окажет княжеские почести.

Я встал.

— Я принимаю приглашение правой руки. Пусть шатер его будет полон жен, а стада бесчисленны. Пойдемте, друзья, — обратился я к спутникам, — ночевать будем в комфорте.

Правая рука Великого хана внимательно слушал верховного шамана. К ним снова пожаловал избранный богами, как духи предков называли нехейца. Еще они сообщили, что на нем лежит печать Худжгарха. И тело его — вместилище не ушедших за грань духов.

— Странный человек, — задумался правая рука. — Характер у него легкий, непоседливый. При этом невероятно везучий и бесшабашный юноша. Играет с судьбой, как болотная кошка с гадюкой. Думаешь, вот сейчас змея ее укусит и той наступит мучительный конец. А кошка вывернется невообразимым образом, подержит змею в зубах и отпустит, чтобы напасть снова. Вот так и Разрушитель. Вот, напали на них муйага пять сотен, и где они? Исчезли, а студент, как ни в чем ни бывало, снова в степи. Да-а. И как прошли? Ни один разъезд разведчиков о них не доложил.

— Что сообщила внучка о нашем родиче? — спросил он шамана. Тот при упоминании родства поморщился. Не смог скрыть накатившее раздражение.

— Многое, что сказала, — ответил он. — Сказала, что любит его, а он ее. Что она присмотрела себе сестру черную эльфарку.

— Черную? — переспросил Быр Карам.

Шаман кивнул.

— Черную, Быр. Забрал ее у богини неизвестных земель и привез к себе.

Правая рука покачал головой. Надо же! Черную! А что ему белой мало?

— Ганга говорит, что Тох Рангор будет возводить ее на княжеский престол. Вместе с воинством Худжгарха разобьют орков, что собираются против них и затем сделает ее княжной.

— Высоко мечтает юноша, — недоверчиво усмехнулся орк. — Как бы крылышки не обжег.

— Духи говорят, что это не его идея, а воля нового бога, — старик замолчал, уткнувшись взглядом в пол, покрытый шкурой оленя.

Сидящий напротив орк, не мешал ему думать. Старик вздохнул.

— Не нравятся мне нонешние времена, Быр. Много неопределённостей появилось в мире, и они к нам приходят вместе с Разрушителем. Он, как таран, ломает все к чему прикоснется. Одно утешает, такие долго не живут, сделают работу для богов, и те от них избавляются.

— А мне будет жаль парня, шаман. Таких разумных, что меняют саму историю, мне видеть не доводилось. Он стал бароном?

— Бери выше, поднялся до графа, — ответил шаман. — Свадьбу хотят сыграть здесь, у нас, по обычаям нашего народа. А это значит, мы признаем его гремучей змеей перед всеми. А что после этого будет?

— Ничего не будет, — отмахнулся Быр Карам. — Поизведет наших врагов и расчистит нам путь. Я уже знаю, как его использовать.

Старый шаман иронично посмотрел на орка.

— Использовать? Да он сам тебя будет использовать. И ты ему еще останешься должен, — увидев недоверчивый взгляд Карама предложил. — Спорим!

— На что?

— На то, что ты признаешь Гангу своей родственницей, — произнес старик.

Орк поморщился, но согласно кивнул

— А если я ему должен не останусь, то ты отдаешь мне правый берег, под пастбища.

— Идет! — оживился старый шаман и потер в предвкушении руки.

Они разговаривали еще долго и обсуждали будущее. Но их разговор прервало появление молодого нехейца. Тот вошел лицом вперед. Улыбаясь и излучая дружелюбие.

— Здоровы будьте, родоки. Вижу, опять интриги плетете. Что на это раз придумали? Как мир завоевать?

Шаман сидел с непроницаемым лицом. Быр Карам недовольно поморщился. Покачал осуждающе головой.

— Ты, Тох Рангор, нарушаешь наши обычаи…

— Неверное замечание, уважаемый, — без всякого почтения прервал его гость. — Сначала было не так. Орки были честны и полны достоинства, — начал я рассказ об истории орков. Откуда я ее знал? Наверху случайно получил. Подумал и пришел ответ изнутри. Как откровение.

— Только шаманы не хотели иметь чести, — продолжил я, уставившись на деда Ганги. — Они прятали свои гнусные мысли за спиной и внушили остальным, что в шатер гостям нужно входить спиной. Как знак их добрых намерений. А на самом деле так они стали скрывать свои гнусные замыслы от честных орков.

Я подошел и сел. И назидательно произнес.

— Нужно, родоки, возвращаться к истокам.

— Это откуда ты вызнал? — удивился правая рука.

Старик, наоборот, возмутился.

— Да кто ты такой! — брызжа слюной заговорил он, — чтобы учить нас.

Его невозмутимость исчезла как сигаретный дым. Вот она только что была, и уже нету.

— Худжгарх поведал, дедушка. И вы бы лучше не ругались на меня, а прислушались. Тебя, например, дедушка отравят твои же ученики, — пристально посмотрев на деда, ответил я. — Предадут за кусочек власти.

Оба орка ошеломленно заморгали. Я говорил все, что приходило в голову. По их сполохам ауры, я понял, что у них шел до меня серьезный разговор. Оба были на взводе и в таком состоянии им можно внушить, что угодно. Сейчас, главное, дожать.

— Что, твои духи, дедушка, об этом не сообщили? — Я закрыл глаза. — Нет не сообщили, засмеялся я. — Они сказали тебе что на мне печать молодого бога. Верно?

Увидев, как изменились лица орков, я понял. Все! Они мои! Попал. Попал.

Но догадаться, что могли сказать ему духи из-за грани, было нетрудно. Мне и Шиза объявила об этом. Худжгарх наложил на меня отпечаток и в духовном мире это видно.

— А что будет со мной? — в установившейся тишине было слышно, как дрогнул голос правой руки.

— Ты примешь смерть от своего лорха, Быр Карам, — вспомнив былину о вещем Олеге, произнес я.

Орки всегда были излишне суеверны, кто-то гадал на косточках, кто-то на внутренностях убитых животных. Старики видели смысл в движениях степных орлов. Так что мне было несложно завладеть их вниманием.

— Я когда-нибудь прибью Чурвака, — возмутился правая рука. — Я давно видел, что с моим лорхом что-то не в порядке, а этот облезлый сын мерха и шарныги мне твердит: «похромает и перестанет».

— Будешь должен, Быр Карам, — невозмутимо ответил я на его тираду, обращенную к неизвестному мне Чурваку. Правая рука автоматически кивнул, соглашаясь и открыл рот, выставив на обозрение здоровенные клыки.

— Это еще за что? — спросил он, но как-то неуверенно.

— Как это за что? Я предупредил тебя об опасности? Предупредил. Ты, возможно, избежал смерти. Поэтому за тобой долг.

Быр Карам бросил на меня злой взгляд.

— Ничего ты не сделал, только языком трепал. — Он поудобнее скрестил ноги, взял чашку гайрата и выпил его.

Я пожал плечами и ответил ему.

— Неблагодарный от божьего суда не уйдет. Верно? — Я повернулся к старому шаману. Тот только в знак согласия кивнул.

Быр Карам посопел и вынужден был выдавить из себя.

— Ладно, сочтемся, — потом посмотрел на старика. — Так и быть, признаю эту девчонку своей. — Посмотрел изучающе на меня, оглядывая сверху до низу. — Еще что-то сказал Худжгарх? — спросил он.

— Сказал, — ответил я. Взял чашку гайрата, принесенную одной из жен правой руки и пригубил. Не дождавшись от меня развернутого ответа, они со стариком переглянулись.

— Что сказал? — немного нервно спросил Быр Карам.

Я, изобразив удивление, посмотрел на него.

— Я вам что гонец, что ли? Что надо, то и сказал.

Старый шаман не выдержал.

— Ты наглец, не гонец. Ты посол Вангорского короля. Правда, не знаю, почему король решил умалить достоинство нашего Великого хана и прислал такого малозначимого чиновника, — он хотел перебороть меня словами. Наивный.

Я сделал еще глоток гайрата. Вот нравится мне это напиток, как наш кумыс, бодрит и освежает. Только запах лорха исходящий от напитка немного неприятен. Но с этим можно было смириться.

— Это, дедушка, не он решил, — поставив чашку на маленький и низкий столик, — ответил я, — так хотел молодой бог. Я вообще не хотел к вам ехать. Народ вы неблагодарный. Забыли заветы отца и, как необъезженные лорхи, бредете каждый в свою сторону. Шаманы, что должны были пасти и наставлять первых детей Творца, только о своей власти мечтают. Так сказал Худжгарх. — Я в упор сурово посмотрел на них. Голос мой изменился и по мне прошла дрожь. Чужой голос через меня произнес. — Кому много дано, орки, с того много спроситься.