Инга тихо взвыла. Надо же выдержать нашествие поддельных призраков и настоящую осаду замка – и чтоб ничего в ее жизни не изменилось! Мама по-прежнему талдычит эти глупости насчет замужества, и никто не может ее остановить. Так и правда, как в Средние века, замуж выдадут и не спросят. Инга вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд и обнаружила, что бабка Олеся пялится на нее круглыми глазищами, и нос ее вопросительно шевелился. А ведь мама сама сказала – предсказания старой ведьмы всегда сбываются… Инга коротко выдохнула.

– Я не собираюсь в восемнадцать лет выходить замуж! – решительно выпалила она, перебивая мамин монолог. – И даже в двадцать не собираюсь! Я собираюсь после школы учиться – и заниматься бизнесом!

– Но… – растерялась мама, – это ведь совсем не женское дело! Ты не справишься…

– Тут же я справилась! – отрезала Инга. – Получше, чем вы, взрослые! Кстати, я хочу уйти из лицея, где учатся дочки твоих подружек! Мне нужно к будущей работе готовиться, а не сравнивать, у кого машина и гм… дача круче!

А еще мериться длиной ног и объемом груди, но этого она при Пауле упоминать не собиралась.

– Может, ты сперва расскажешь им про наш замок? – с надеждой в голосе спросила мама, но неумолимая Инга только покачала головой, и мама поникла. – А я-то думала, мы здесь сыграем твою свадьбу…

– Сыграете, – знакомым загробным голосом сказала бабка Олеся. – Совсем не так скоро, как думали, но… Сыграете. – Она словно призадумалась и слегка неуверенно добавила: – На этой свадьбе будет ужасно много немцев.

– Мне кажется, я скоро начну ненавидеть и немцев, и Германию, – тихонько пробормотала Инга.

– Как же ты тогда ко мне приедешь? – так же тихо прошептал ей в ухо Пауль.

Не сговариваясь, ребята круто повернулись и нырнули за полуразрушенный колодец – подальше от оживленно обсуждавших дальнейшие перспективы взрослых.

– Ты хочешь, чтобы я к тебе приехала? – прошептала Инга, низко-низко опуская голову. Она знала, что здесь их никто не услышит, но говорить в полный голос ей казалось немыслимым.

– Ну-у… Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь…

– Ты хочешь сказать, что весь следующий год я буду находить ненастоящих покойниц, гоняться за ненастоящими призраками и отбивать штурмы ракетами? – от ужаса Инга даже поперхнулась.

– Я не то имел в виду! – замотал головой Пауль. – Просто мы весь Новый год были вместе. А даже нормально не погуляли, – теплое дыхание Пауля щекотало ей щеку, она знала, что надо бы отстраниться, но почему-то не хотелось.

– Если ты действительно собираешься изучать экономику, у нас в Мюнхене есть отличная бизнес-гимназия. Я сам в ней учусь! И ты могла бы у нас учиться… Хотя бы год… – выпалил Пауль, придвигаясь еще ближе. – Только, если ты не против… – Он замялся и наконец выпалил: – Я скажу всем, что ты моя девушка! – В голосе Пауля проскочили ревниво-собственнические нотки. – А то на такую классную девчонку, как ты, сразу набегут… всякие…

И бедные немецкие девчонки останутся просто безутешны!

– Надо будет поговорить с мамой, думаю, она согласится пожить год в Германии, – скромнейше пробормотала Инга. – Там наверняка можно найти кучу антиквариата для замка.

А насчет того, чтобы стать его девушкой, – она еще подумает. Посмотрит, сравнит. Со всякими, которые набегут. Инга приподняла голову, чтоб поглядеть на Пауля. Он стоял близко-близко, глаза сквозь светлую челку глядели очень странно, а губы были возле самых Ингиных губ.

Инга слегка повернула голову – но не сильно, не сильно! И вроде как подалась назад – чуть-чуть, недалеко. Пауль поймал ее за плечи и придвинулся ближе. Совсем близко…

– Надо будет еще у папы спросить, – пробормотала Инга, чувствуя, как ей становится жарко на морозе. И вдруг подпрыгнула так, что Пауль аж шарахнулся, и, звучно хлопнув себя по лбу, завопила: – Папа! Мы про него совсем забыли! Он же ничего не знает! Он же до сих пор сидит!

Рокот, словно от огромной стрекозы, заглушил ее слова и, пролетев над стеной, у замковой башни завис огромный вертолет с надписью «МЧС».

– И побыстрее! – добавила она, прикрывая глаза от поднятой винтом пыли. – Иначе кто будет вот с этими договариваться.

– А если бы дача не была законсервирована? А если бы обслуга уже приехала? А если бы я сам с семьей – мы ведь собирались на Рождество! – повторял довольно молодой мужик в костюме, потерянно бродя среди каменных обломков, валяющихся вокруг вделанного в средневековый колодец пускового ствола.

– Но мы-то здесь при чем? – разводил руками отец. – Вы ведь тоже не знали, что в замке спрятан немецкий «Фау»? Запуск произошел сам собой, в результате нападения преступной группировки на мирных обитателей замка. – Папа старался держаться уверенно, но на самом деле выглядел не менее потерянным, чем министр. Тот факт, что преступную группировку возглавляла жена его компаньона, да и сам компаньон, похоже, был замешан, начисто заглушил облегчение, испытанное им при виде ожившей Амалии. Теперь папа непрерывно думал, что ему делать с компаньоном, с компанией и с кучей других вещей. Мамино сообщение, что Гюнтер и Амалия остаются в замке под охраной комендантши Ганны, а Инга, возможно, со следующего семестра будет учиться в Мюнхене, он хоть и слышал, но, кажется, толком не воспринял. – Не думаете же вы в самом деле, господин министр, что в здешних лесах со времен Второй мировой войны скрывался специалист по немецким радиоуправляемым снарядам, который целился именно в вашу дачу?

Министр МЧС отрицательно покачал головой – такой бред он, конечно, и вообразить не мог!

Вокруг шастали не менее ошалелые мужики в форме МЧС. Разбомбленной дачей и взорвавшимся снарядом времен войны их, конечно, удивить было сложно. Но вот вооруженный луком и ракетницей старый китаец в синем халате с драконами, пригнавший прямо к стенам замка связанных и полумертвых от ужаса братков, а с ними трясущуюся тетку в кожанке, – это было нечто! Появление братков означало новые неприятности, к тому же не хватало трех автоматов с запасными обоймами. Но заподозрить в краже оружия местных – хотя бы вот этого ветхого бородатого деда в военной форме времен Отечественной войны, все время околачивавшегося вокруг эмчээсников, – было по меньшей мере глупо! Наверное, недостающие «стволы» свалились в расщелину.

Ранние сумерки блеклыми серыми призраками скользили по снегу. Лес вокруг замка уже казался совершенно черным, и в его темных глубинах словно шевелилось, шуршало нечто огромное…

Кортеж из снегоочистительных машин, джипов-внедорожников и даже милицейских «газиков», между которыми затесались два вместительных мини-вэна, стоял у опущенного подъемного моста. Пассажиров у распахнутых дверец мини-вэнов, правда, стало существенно меньше – кой-кому пришлось надолго задержаться в замке, а других как раз вели мимо в наручниках. Пассажиры мини-вэнов старались на них не смотреть. Шофер Витя сел за руль одной машины, отец занял водительское место в другой.

– Може, утром поедете? – с тревогой косясь в недобро шуршащую чащу, спросила Ганна.

– Ничего, с МЧС безопасно, – кивнула на снегоочиститель мама. – Сразу после Рождества я займусь стройматериалами, тем более что моя дочь права – в Германии они значительно лучше. Для восстановления подлинной старины нам понадобятся самые современные технологии!

– Можешь говорить, что я твоя девушка, – не поворачиваясь в сторону топчущегося у дверцы Пауля, сказала Инга.

Они помолчали. Инга старательно не глядела на Пауля, но почему-то была уверена, что он тоже смотрит куда угодно, но только не на нее. Ее это успокаивало – и одновременно вызывало досаду. Она откашлялась. Надо на прощанье сказать что-то такое… Совсем неважное… Она подняла голову к замковым башням, будто начерченным черным карандашом на темно-синем небе.

– Я тут одно несоответствие заметила, еще когда ты маме про замысел Амалии рассказывал. Как немка могла с самого начала призраком прикидываться, если белый балахон привидения мама ей только перед самым Новым годом вручила? А когда я в первую ночь призрака шубой гоняла, коробка с маскарадными костюмами еще в багажнике лежала. И еще странно – привидение то беззвучно летало и чуть не туманом растворялось, то топало, как и положено нормальной увесистой немке. – Инга покачала головой. – Не понимаю!