Он всегда знал, какую нужно нажать кнопку, печально подумала она, садясь рядом с ним. Но при этом не заинтересован в ней так, как ей хотелось бы. И если она позволит себе хотя бы на миг вообразить, что он интересуется ею, то будет сильно разочарована.

Было уже далеко за полночь, когда Рэйчел, откинув покрывало, встала с кровати. Она никак не могла заснуть, думала о своем скором отъезде отсюда.

Может быть, стакан молока поможет ей заснуть. Накинув короткий атласный халат, она на цыпочках спустилась вниз и, войдя в темную кухню, ощупью нашла выключатель.

– Ой! – вскрикнула она, задыхаясь от испуга.

Яркий свет осветил фигуру Ника, сидящего за столом и смотрящего в окно на сад, погруженный во тьму. Он обернулся, настороженно глядя на нее.

– Я… не знала, что ты здесь, – пробормотала она, заикаясь. – Извини, я не хотела тебя беспокоить.

– Ты не беспокоишь меня. Я рад твоему обществу.

Рэйчел с трудом проглотила комок в горле. Он выглядел очень привлекательно в спортивных брюках, с обнаженной грудью, поросшей темными волосами, загорелый и тренированный.

Она смутилась, что так пристально смотрит на него. Ник тоже смотрел на нее, не отрывая глаз.

О, Боже! Ее халат распахнулся, выставляя напоказ прозрачную ночную рубашку и трусики. Она поспешно запахнула халат и завязала его поясом. Чтобы выйти из неловкого положения, спросила:

– Что ты здесь делаешь, сидя в темноте?

– Ничего. Что с тобой? Почему ты не спишь?

– Я не могу заснуть и пришла выпить молока. – Она достала из холодильника картонную упаковку. – Тебе налить?

– Да, конечно.

– У тебя такой серьезный вид, о чем ты думал, когда я вошла? – спросила Рэйчел, садясь за стол.

– Я думал о Бене, – ответил Ник, помолчав.

– Я понимаю, как тебе тяжело переживать потерю брата.

– Какая несправедливость! – Она никогда не слышала в его голосе столько боли и печали. – Вся жизнь Бена была полна несправедливости.

– Что ты имеешь в виду? – мягко спросила Рэйчел.

– Я осуществил в своей жизни почти все, о чем мы мечтали с Беном в детстве. Я катался на лыжах, занимался подводным плаванием, планерным спортом, совершал морские путешествия, занимался спелеологией, участвовал в охотничьих экспедициях. – Ник опустил глаза и провел пальцем по столу. – А Бен – ничего. Он был слишком занят обязанностями, которые принял на себя и от которых я смог убежать. Я просто бросил его.

– Ну, это не совсем так, – попыталась успокоить его Рэйчел. – Ты не бросил его. – Она положила руку на его ладонь. – Ты уехал учиться в колледж и не совершил этим никакого преступления.

– Ты так считаешь? – Он усмехнулся. – А отец сказал мне, что я нарушил традицию четырех поколений.

– Ты бы не уехал с фермы, если бы не был честным. – Рэйчел крепко пожала его руку. – Я подумала, что ты подал хороший пример своему брату. Ты поступил смело и воодушевил его сделать то же самое.

– Ничего подобного. Он остался на ферме, делая то, что должен был делать я. Ты даже не представляешь, каким виноватым я чувствую себя перед ним. – Он встал и начал расхаживать по кухне. – Я хотел помочь ему. Предложил оплатить учебу в колледже, но он не уехал с фермы. Я предложил ему работу в корпорации «Баррингтон», но он не уехал из Оклахомы. Потом, когда он женился, я сделал ему свадебный подарок – оплатил медовый месяц на Гавайях, и ты представляешь, что он сделал? Через неделю вернулся на ферму, потому что наступили ранние заморозки.

– Мне кажется, он был человеком, который любил свое дело, – мягко сказала Рэйчел. – Может быть, он осуществлял свою мечту.

– Хотелось бы этому верить.

– Люди меняются, – заметила Рэйчел. – Одновременно меняются и их мечты. – Она нерешительно помолчала. – Ты знаешь, какая у меня была мечта?

– Быть учительницей для детей дошкольного возраста. И ты позволила родителям отговорить тебя от этой мечты, так же как Бен позволил отцу руководить его жизнью, – резко ответил Ник.

– Хочешь верь, хочешь нет, но я хотела быть рок-музыкантом. – (Ник посмотрел на нее с недоверием.) – Я знаю – это смешно. Я стеснительная, консервативная, не люблю сборищ, я не играю ни на каком музыкальном инструменте, и у меня нет голоса. Сейчас кажется смешным, что я часами мечтала о том, как бы это было прекрасно.

– Я не понимаю, как твой рассказ относится к Бену?

– Ты не видишь? Все, о чем я мечтала, было химерой. Хороша бы я была, если бы осуществила подобные детские мечтания. Может быть, так случилось и с твоим братом. Может быть, представление Бена о настоящем счастье оказалось совсем другим. Жена, ребенок и работа на ферме – все это было его настоящим счастьем. – Рэйчел помолчала. – Видимо, он боялся сказать тебе об этом, думая, что такая его жизнь не вызовет твою похвалу. – Ник внимательно слушал ее, и она продолжила свои размышления:

– Ты показал своим примером Бену, что все в жизни можно осуществить, если смело добиваться чего-то. Мне бы хотелось, чтобы и у меня был человек, который показал бы мне такой пример. Всю свою жизнь я хотела стать смелой.

– Действительно? – Он нахмурился. – Чего же ты боишься?

– О, многого. Больше всего – делать глупости. Боюсь неудач. Плавания. Приступов астмы.

– Я думал, что ты преодолела астму.

– Эта болезнь держала меня в страхе много лет и оставила глубокие следы в моей душе. Она заставила моих родителей очень беспокоиться обо мне. Эта болезнь сделала меня человеком очень осторожным, боящимся рисковать. Иногда я чувствую себя маленькой пугливой мышкой.

– Но сейчас ты не пугливая. – Ник взял ее руки в свои.

От прикосновения его пальцев ей показалось, что ее ударило током.

– О да, я именно такая.

– Ничего подобного.

– С тобой я становлюсь такой, какой хотела бы быть всегда.

– Мне очень приятно, – мягко сказал Ник.

– Но у меня до сих пор нет мужества осуществить то, чего я хочу, – тихо сказала она.

– А я уверен, что ты все исполнишь. – Он пристально смотрел на нее, крепко держа за руки. От его взгляда у нее внутри все оборвалось. – Ну, скажи мне твое заветное желание.

Ник был так близко, что казалось, она чувствует тепло его тела.

Его темно-зеленые глаза были такими опасными и манящими… Они притягивали, вселяли смелость.

– Поцелуй меня…

С бьющимся сердцем Ник крепко обнял Рэйчел. Его охватил трепет. Он чувствовал прохладу ее атласного халата и жар тела, мягкость полных, налитых негой грудей, прижавшихся к его груди, и нежность рук, обхвативших его шею; тонкий, такой знакомый запах ее духов; движения губ, слившихся в поцелуе с его губами; их приятный, солоноватый вкус, ощущающийся тем больше, чем сильнее и глубже становился их поцелуй.

В ней не было сейчас застенчивости и нерешительности. Они с жадностью и настойчивостью целовали друг друга.

– Рэйчел… – откуда-то издалека услышал он свой голос, шептавший ее имя.

– Ник, я хочу…

Ее халат распахнулся, обнажив длинные, стройные ноги. Рэйчел неистово прижалась к Нику, и он почувствовал крайнее возбуждение. Не раздумывая, он подхватил ее на руки и посадил на стол. Верх ее ночной рубашки опустился, обнажая груди. Он наклонился и поцеловал ложбинку между грудями, около изящного медальона на шнурочке.

Ник напоминал себе человека, умирающего от жажды в пустыне. Он готов был выпить ее всю, утонуть в ней, раствориться в ней полностью.

Она слабо застонала и откинулась назад, а волосы рассыпались по спине. Ник осыпал ее всю поцелуями, наслаждаясь трепетом женского тела. Рэйчел обхватила его бедра ногами, крепко прижимаясь к нему.

– Рэйчел… – Кровь молотом стучала в его висках. Надо устранить все препятствия между ними. Его нетерпение все нарастало…

Вдруг Рэйчел напряглась и отпрянула.

– Что случилось? – простонал Ник.

– Дженни плачет… – Несомненно, это был едва слышный знакомый плач ребенка. – Пойдем посмотрим, что с ней.

Одернув ночную рубашку, Рэйчел соскользнула со стола. Ник разочарованно поплелся за ней.