Чтят тамариск и среднеазиатские пчеловоды. Зацветая ранней весной, он дает высокосортный белковый корм — пыльцу для вскармливания пчелиной детвы. Летнее цветение обеспечивает пчелам богатый и продолжительный сбор сладкого нектара. Впрочем, сладостями тамариск делится не только с пчелами, но и с людьми. Местные жители издавна использовали сладковатый, вроде сиропа, сок, которым среди лета сплошь покрывается кора ветвей некоторых видов тамариска. Это выделения щитовок, живущих на тамариске. Высыхая, этот сладковатый сок превращался в беловатую крупу, которую ветер переносит на большие расстояния. Один из видов тамариска так и прозван манным. Кстати, с этой крупой, разносимой ветрами, связано происхождение известной библейской легенды о манне небесной. Оказывается, не божественного, а тамарискового происхождения была белая и сладкая манна. Поднятая порывами ветра, она и теперь может выпадать подобно дождю. На Синайском полуострове до сих пор практикуется сбор «небесного дара» с дикорастущих манных тамарисков.

При слове «пальма» обычно мы представляем себе растение с характерным обликом: дерево с прямым, неветвящимся стволом и пышной кроной крупных листьев на верхушке.

Такое представление не противоречит и ботаническому, правда, лишь отчасти. Дело в том, что у ботаников под словом «пальма» числится одна из самых больших групп растений, численность которой пока что не установлена. Одни называют цифру 2000, другие — 2780, а по некоторым данным, пальм не менее чем 3400 видов.

Наряду со столь значительным количеством на редкость удивительно и их разнообразие. Мы уже не говорим о том, что многие пальмы далеки от привычного стереотипа. Встречаются, к примеру, пальмы с наклонными стволами, распростертые по земле, ползучие, «лазящие по деревьям» или извивающиеся лианами. Встречаются и кустовидные или вовсе «бесстебельные», у которых стебли упрятаны в землю, а то и полностью отсутствуют, на поверхность выносятся одни только листья.

Слово «пальма» в переводе с латыни «ладонь». Значит в основе названия растения заключена дланевидная форма листьев. Хотя у пальм листья исключительно разнообразны по форме, размерам и строению. Величина их колеблется от двенадцатисантиметровой длины у гватемальской хамедореи Тюркгейма до самых крупных в растительном мире 25-метровых листьев рафии королевской. 8-метровый веерный лист-зонт с черешком в 2–3 метра знаменитой «пальмы тени» — корифы зонтоносной может укрыть от зноя или дождя 15–20 человек.

Но вернемся к основе пальмового растения — стеблю, отличающемуся, как уже отмечалось, богатой вариацией форм и размеров. Конструкция их у многих видов вполне соответствует лучшим образцам инженерно-строительного искусства. А формирует их одна лишь верхушечная почка, часто именуемая «сердцем пальмы». Кремовая, составленная из сочных, курчавых листочков, эта почка — «сердце» привлекает многих гурманов. Не зря местные жители ее почитают за вкусную «пальмовую капусту». Но так, как «главная и единственная», она жизненно важна и для самой пальмы, то имеет надежную защиту от травоядных охотников, ее обычно оберегают толстые, грубые основания листьев, снабженные острыми краями и шипами.

Сформированные верхушечной меристемой таких почек, высоченные красавицы королевские пальмы, вашингтонии, корифы зонтоносные, поражая величественным обликом и изысканностью пропорций, достигают обычно 60 метров высоты при толщине стволов около метра. Тогда как «младшие» их братья весьма низкорослы, с тонкими узловатыми стеблями, напоминают тростник или низкорослый бамбук 2–3-метровой высоты.

А есть и вовсе карлики, со стебельком не выше полуметра и толщиной в карандаш. Таковы, например, рейнхардии тропической Америки. Но и это, оказывается, не предел. Микропигмеями называют ботаники ингуану пальмочковую из джунглей острова Калимантан и настоящее сокровище парагвайской флоры — сиагрус карликовый. Даже флористы не сразу признали в этих, по существу, травянистых растениях пальмовую «кровь».

Своими 10-сантиметровыми росточками никак не напоминают они пальмы, являя собой разительный контраст с величественными «принцами растительного мира». Так отзывался о пальмах Карл Линней, как бы солидаризуясь с другим не менее восторженным их почитателем Александром Гумбольдтом. «За ними народы признали первенство в красоте, — писал основоположник фитогеографии о пальмах. — Азиатское царство пальм, а также примыкающие к нему области земного шара, — писал он, — были местом первоначального развития человечества».

Однако Гумбольдт ценил не только их внешнюю привлекательность, а и большую роль в жизни людей. Пальмы не только «баловни растительного мира», но и экономически очень важная группа растений, уступающая разве что злакам, тогда как по разнообразию использования и применения не имеет себе равных. Продукты питания и напитки, одежду и лекарства, строительный материал и топливо с давних пор и до настоящего времени получают от них люди в тропиках и за их пределами. С древнейших времен пальмы прочно вошли в повседневную жизнь.

Последние открытия археологов и историков убеждают нас в том, что первыми цивилизованными народами нашей планеты были шумеры. С IV тысячелетия до нашей эры, более чем 1000 лет, были они пионерами человеческой истории. Первыми изобрели они письменность, первыми создали государство, проложили первую борозду. Оказывается, что важнейшая отрасль земледелия — садоводство также на счету шумеров.

А в своих садах древние «черноголовые», как называли они себя, высаживали и пальмы. Более того, пальма стала первым, а затем и самым любимым деревом шумерского сада. Об исключительно важной хозяйственной роли этой садовой культуры свидетельствуют многие клинописные тексты, из них стало известно, что пальмы издавна возделывались шумерами и на значительных площадях, при хорошо устроенном поливе, тщательном уходе, подробном учете урожая и пр.

К примеру, только один лишь сад в эпоху третьей династии Ура (2110–2000 лет до нашей эры) имел 1332 пальмовых дерева, приносивших урожай около 8 тонн плодов в год. Интересно, что урожай плодов шумеры учитывали не со всего сада, а с каждого дерева. При этом неизменно отмечали возраст и состояние плодоносящего дерева и даже качество плодов. Средними урожаями в зависимости от возраста растения и погодных условий шумеры считали 120–130 килограммов плодов с дерева, а максимальным — около 150 килограммов. Уход за садами требовал немалых усилий сотен работников. Сохранилась, к примеру, запись, что в саду некоего Машбианна одновременно работало 273 человека.

Однако древние шумерские пальмы не были только садовыми растениями, а выходили и на улицы и площади городов, вставали шеренгами у крупных оросительных каналов, давали спасительную тень другим возделываемым растениям — словом, входили в самую жизнь древнейшего из известных народов. Неудивительно, что пальмы изображались шумерами еще пиктографическими знаками, предшествовавшими знаменитому теперь письму-клинописи (конец IV тысячелетия до нашей эры).

Пальмы бытовали в шумерских пословицах. Пальмы фигурировали даже в протоколах древнего шумерского судопроизводства. В одном из древних судебных дел излагаются обстоятельства тяжбы «за две пальмы».

Пальмовые плоды были в числе основных продуктов питания шумеров. Об этом красноречиво свидетельствует сохранившийся отчет о выдаче продовольствия ткачихам мастерских царя Ибби-Суэна. На восьмом году его царствования в месяц шуена ткачихам отпустили согласно списку 268 кур и 120 сил (около 24 тонн) пальмовых плодов. Учитывая, что месячный рацион ткачихи не превышал 25 сил плодов (около 10 килограммов), на пальмовом довольствии находились почти две с половиной тысячи работниц.