Яна грозилась обезвредить банду преступников, орудующих в доме отдыха, но искать убийц Яне мешали навязчивые мысли о последних словах покойной Нины. Эти слова волновали ее даже больше, чем думы о том, что погибнуть должна была она сама. Яна дословно передала слова погибшей следователю, но тот счел их бредом умирающего человека, тем более с сознанием, отравленным ядом. Яне так не казалось. Если последние слова Нины относились к Ричарду… то… Яна похолодела.

– «Я первая… я первая…» Я сказала Нине, что я первая родила ему сына… Господи, неужели ее слова о том, о чем мне даже и подумать страшно?!

Яна попыталась унять свое разыгравшееся воображение.

– Хорошо, допустим, двадцать пять лет назад она родила ему ребенка… Ричард об этом не знал и не знает по сей день, я в этом уверена на сто процентов! Он не тот человек, который смог бы бросить беременную женщину или своего ребенка! Но где теперь этот ребенок? Да где угодно!! Столько времени прошло! Если Ричард сейчас узнает о моих догадках, он будет мучиться всю жизнь в бесплодных поисках! Так что она там говорила? Девятнадцать, шесть, два… Что же это такое? Телефон? Шахматное поле? Код?

На следующий день хоронили Нину Мищенко. Яна сама подвигла Ричарда пойти и проводить Нину в последний путь. Сама она пошла вместе с ним в качестве моральной поддержки. Зная, что некоторые считают Яну повинной в смерти этой женщины, она упрямо повторила:

– Мне скрывать нечего! Я ни в чем не виновата!

Всю церемонию прощания Ричард держался спокойно и отстраненно. Яна задумалась: «А помню ли я сама свою первую любовь? Пожалуй, что нет! Или моя сумасшедшая последняя любовь поглотила все мои чувства настолько сильно, что все предыдущее выглядит весьма бледным и незначительным?»

Яна покосилась на родной смуглый профиль и предположила: «Надеюсь, что и у него так же…»

Они пошли назад, взявшись за руки, по узкой, аккуратно засыпанной желтым песочком дорожке мимо ухоженных могил и памятников. Перед глазами Яны проплывали столбики с четкими цифрами. Она поежилась. Сейчас в голове у нее тоже были только цифры, и они не давали ей покоя.

На скамейке у одной из могил сидела небольшого росточка, полненькая, словно пончик, старушка и напевала грустную мелодию, уставившись невидящими, выплаканными глазами в одну точку. Яна отделилась от Ричарда, будто ноги сами несли ее к старушке, и спросила:

– Извините, что отвлекаю. Я хочу спросить, что означают эти столбики с цифрами, расположенные по периметру?

Старушка вздрогнула и отрешенно посмотрела на Яну, словно она не ведала, кто она и где находится. Да это и немудрено, ведь она только что разговаривала с вечностью. Постепенно лицо ее приобрело осмысленное выражение.

– А… это разметка.

– Разметка?

– Живых людей много, а мертвых еще больше. Чтобы человек смог найти могилу своих родственников, введена нумерация. Кладбище разбито по секторам, и могилы пронумерованы по вертикали и горизонтали.

– По горизонтали и вертикали… – как эхо повторила Яна, – девятнадцать, шесть, два… Что означает третья цифра?

– Номер могилы в искомом квадрате.

– А у вас в городе много кладбищ? – спросила Яна с лихорадочным блеском в глазах, словно гончая, что взяла след.

– Два, только на другом уж лет тридцать как не хоронят. Все места заняты, – грустно улыбнулась старушка, – у меня на нем родители захоронены, а здесь брат и муж покоятся. Вот и разрываюсь между ними.

– Значит, если я правильно предположила, то это место здесь, – сказала Яна, – как я близко!

– К чему? – поинтересовался Ричард, подошедший к ним и тревожно всматривающийся в лицо Яны.

– К обмороку, любимый, к обмороку!

– Я говорил, что ни к чему хорошему твоя идея с похоронами не приведет!

Ричард взял Яну под руку, и они вышли с кладбища. Девушку трясло от страшной догадки. Она знала, что долго не протянет в неведении и вернется сюда с кем-нибудь из местных жителей… похоже, она даже знала с кем.

Уже вечером Яна с Сергеем молча шли по кладбищу, всматриваясь в ничего не значащие для них фотографии, с которых на них смотрели люди разных возрастов и полов. С неба спустился густой туман, Сергей шел, пошатываясь от усталости и зевая. Он сразу же согласился помочь Яне в ее необычной просьбе посетить кладбище и сейчас поинтересовался причиной их присутствия в столь печальном месте.

– Надеюсь, мы не будем разрывать могилы? Может объяснишь, что мы здесь делаем?

– Тебе, как другу, скажу. Я должна поделиться этой тяжестью с кем-то… Женщина, умершая в косметическом салоне, сказала, вернее, намекнула мне, что она много лет назад родила от Ричарда ребенка и назвала мне три цифры и одну букву. Я вычислила, что это нумерация, принятая на кладбище. Мы на нем… Я сама до конца не осознаю, зачем я пришла сюда. Просто я очень люблю этого человека и хочу участвовать в его жизни во всем, в горе и в радости. Я хочу оградить его от страдания… я хочу подтвердить или опровергнуть свою страшную догадку.

– Может, все-таки стоило рассказать ему об этом?

– Я сказала бы Ричарду, если бы его ребенок был жив… а так зачем ему лишние переживания? Он даже не вспоминал о своем романе с матерью этого ребенка. Он всегда считал, что наш с ним ребенок – его первенец, пусть и остается в этом заблуждении! Я была расстроена догадкой о том, что другая женщина раньше меня сделала его отцом… Наверное, я большая эгоистка.

Яна остановилась под кустом акации у искомой могилы и осмотрелась, пытаясь унять дрожь. Могила была очень ухоженная, в вазочке стояли завядшие белые розы. На памятнике из белого мрамора было начертано «Новорожденному ангелу». Дата рождения разнилась с датой смерти всего в пять дней почти двадцать пять лет назад. Сердце Яны сжалось.

– Что я говорю?! Здесь лежит ребенок Ричарда! Да я бы все на свете отдала, только чтобы он был жив! Какой непоправимый ужас! Сережа, какое здесь торжественно-мрачное место! – Яна уткнулась в плечо Сергея и зарыдала.

Он стоял как изваяние и гладил ее по голове. Назад они шли, обнявшись за плечи. Сергей за всю дорогу не проронил ни слова. Яна периодически подносила платок к глазам. Служитель кладбища, он же – сторож, задумчиво посмотрел им вслед и закрыл железные ворота, шурша деньгами, которые дал ему Сергей за беспокойство.

Следующий день Ася снова твердо решила провести на пляже, несмотря на все ужасы, творящиеся вокруг, так как только море успокаивало ее расшатавшиеся на этом отдыхе нервы.

«Пусть разразятся гром и молнии! Ничто не сдвинет меня с шезлонга!» – подумала Ася, расположившись под навесом в купальнике цвета спелой клубники и косыночке.

Вскоре к ней присоединился Влад в элегантных белых брюках и сетчатой рубашке цвета лазури.

– Здравствуй, Аленушка! Как ваша подруга? Хо-хо… как же она могла так попортить свое нежное и красивое личико?

– Врачи говорят, что все пройдет, только некоторое время сохранится пигментация кожи.

– Дай бог. Говорят, в город приехал цирк шапито, на площади установили шатры, палатки и фургоны. Я подумал, какой кошмар! Здесь отдыхают не только простые люди с базара, но и такие серьезные люди, как мы с вами! Порядочным людям некуда сходить, так сказать, провести культурное мероприятие. В ресторане голые девицы пляшут, в городе балаганы, а хочется сходить в консерваторию или на балет.

– Балет – это, конечно, хорошо, – решила вступиться за цирк Ася, – но почему на отдыхе люди не могут повеселиться в цирке? Что в этом предосудительного? Это, кстати, очень тяжелый труд. Смотрите на мир проще, Влад!

– Проще? И это мне говорите вы?! Я склоняю перед вами голову, как перед серьезной девушкой, не такой, как все современные девицы…

«Это означает, что я – «синий чулок», – с грустью подумала Ася.

– Знаете что? Я предлагаю вам, Алена, провести сегодняшний вечер со мной в городе в одном солидном ресторане, где отдыхают только серьезные люди! Я покажу вам, что значит настоящий культурный отдых.