Девушка наконец взглянула на них. У нее в глазах был страх. Не потому, что она чего-то испугалась. Девушки всегда боятся, чтобы их не подняли на смех.

– Уходите, пожалуйста, – попросила она. – Я не хочу с вами разговаривать.

Джеки отступил на шаг:

– Ты слышал, Пэгси? Она не хочет с нами разговаривать.

– Плохи наши дела. – Пэгси присел на корточки и уставился на девушку. Он соблюдал дистанцию и держался позади и справа от Джеки. – Ты можешь понять, почему она не хочет с нами разговаривать? Какие у нее причины?

Джеки покачал головой.

– Не-а, – сказал он. – Понятия не имею. А ты ее спроси.

– Ты остроумный парень, – восхитился Пэгси. – Ну разве он не остроумный парень? – обратился он к девушке. – Джеки всегда доходит до сути вещей. Видите ли, ему надо знать, почему. Вы нам скажете?

Девушка молча смотрела в сторону.

– Она опять в трансе, – сообщил Пэгси, подвигаясь немного ближе. – Я думаю, ты ей не нравишься, Джеки.

Джеки лег на землю и оперся на локти. Девушка находилась между ними. Он сорвал длинную травинку и начал ее жевать.

– Что же, черт возьми, со мной приключилось? – спросил он. – Почему я ей не нравлюсь?

Пэгси заинтересовал этот вопрос.

– Может быть, от тебя чем-то пахнет или еще что-нибудь в этом роде? – предположил он после некоторого размышления.

Джеки вздернул нос.

– Спроси ее саму, – посоветовал он.

– Что плохого вы видите в Джеки? – Пэгси поглядел на девушку в упор. – Это честный вопрос, не так ли?

Она сделала движение, как бы желая встать. Но эти двое вдруг очень напряглись, уставившись на нее своими твердыми маленькими глазами. Она снова расслабленно прислонилась к дереву. Она в отчаянии оглядела парк, но не увидела поблизости никого.

Двое проследили за ее взглядом.

– Слишком еще рано, – сказал Джеки. – Я считаю, нам повезло, что мы вас встретили. Знаешь, Пэгси, она напоминает мне ту маленькую бабочку, на которую мы налетели пару недель тому назад на Франклин-стрит.

– Ту, что мы затащили в пустой дом? – уточнил Пэгси.

– Ну?

Пэгси снова поглядел на девушку.

– Может, ты и прав. Да, я думаю, ты тут в чем-то прав.

– Только она не так красива. Но примерно того же возраста. Ей-бо! А та разве не визжала слишком громко, когда мы... ты же знаешь.

Пэгси хихикнул:

– Не имеет большого значения, если и эта будет громко визжать, ведь так? Я хочу сказать, что тут кругом нет никого, кто бы мог прибежать на помощь. Может быть, она окажется благоразумной?

Девушка очень побледнела, и глаза ее широко раскрылись. Она положила одну руку на землю и стала на колени.

Джеки сказал:

– Похоже, она собирается достать пудреницу.

Пэгси подвинулся еще ближе.

– Не-а, – промолвил он. – Она собирается быть благоразумной, не так ли, детка?

Девушка сказала:

– Оставьте меня в покое. Я не хочу с вами разговаривать. Пожалуйста, уходите.

Джеки погрузил пальцы в жилетный карман.

– Слышишь, она вовсе не немая. – Его темные глазки проворно оглядели девушку. – Думаю, я должен попытаться ее уговорить.

Пэгси кивнул:

– Да, нам надо поторопиться. Видишь, время бежит. – Он достал дешевые часы и помахал ими перед Джеки.

Джеки вынул из кармана небольшую зеленую бутылку со стеклянной пробкой. Он показал ее девушке:

– Это кислота. Жжется, знаете ли. Въедается во все. Сделает дырки в вашей коже.

Девушка отпрянула. Она пыталась заговорить, но у нее вырвалось лишь испуганное всхлипывание.

– Если я брызну этим в вас, – пояснил Джеки, – это испортит ваше хорошенькое личико. Я всего лишь прошу вас быть благоразумной и делать то, что вам говорят. Если вы попытаетесь сопротивляться, получите это в вашу мордочку, понятно? А так с вами все будет в порядке.

Пэгси снова захихикал.

– Может, нам ее разыграть? – спросил Джеки, вынимая из кармана монетку.

Пэгси назвал «решку» и выиграл. Джеки поднялся и счистил пыль с колен. Он положил бутылочку в карман. Затем взглянул на девушку своими холодными, бесчувственными глазами.

– Она у меня тут, – сказал он, похлопав по карману. – Будь умницей. Не заставляй меня повторять дважды. Одна дамочка мне не поверила. Потом она бежала по улице, а ее лицо превращалось в кусок мяса. Она была дурой, не так ли? Будь умницей, сестренка. Мы недолго.

Пэгси подошел к ней и поставил ее на ноги. Она отшатнулась от него, но даже не пыталась убежать.

Джеки сидел спиной к дереву, надвинув на нос черную шляпу. Сигарета свисала с его тонких губ. Его глазки оглядывали парк, ничего не упуская.

Когда Пэгси закончил, к девушке подошел Джеки, а Пэгси нес вахту. Пэгси пришлось засунуть себе в рот носовой платок, чтобы не хихикать, когда девушка начала плакать. Он был рад, что она этого не делала, когда с ней был он. Джеки поспорил с ним на доллар, что она будет слишком напугана, чтобы плакать. Пэгси очень забавляло, что он выиграл у Джеки доллар, ведь Джеки не любит расставаться с деньгами.

Они покинули девушку на холме и пошагали обратно к лодочному пруду. Джеки с довольно кислым видом отдал Пэгси доллар.

Пэгси не хотелось, чтобы приятель питал к нему из-за этого недобрые чувства, и он сказал:

– Ты ловкий парень, Джеки. По правде говоря, я не думал, что это сработает.

Джеки вынул из кармана бутылочку и нежно ее погладил.

– Я знал, что так и будет, – сказал он с тонкой гримасой, заменявшей ему улыбку. – Но хорошо, что она не взглянула повнимательнее. Бутылка-то пустая. – Он подошел к краю пруда и осторожно опустил бутылку в грязную воду, дав ей наполниться. – Не стоит повторять дважды ту же ошибку.

Пэгси сказал:

– Не-а, все эти дамочки просто глупы. Они никогда ничего не замечают.

Они вместе вышли из парка, двигаясь чуть менее ритмично, чем тогда, когда входили в него.

Она лежала на постели очень тихо, смутно сознавая, что ей следует быть не здесь, ей следует заниматься чем-то очень важным, но чем – она не могла припомнить.

Она пошевелила своими длинными ногами, ощущая гладкость постельного белья. Что ей нужно сделать? Нечто... Что это было? Она не могла припомнить. Была какая-то слишком большая неприятность. Все было слишком большой неприятностью.

Вдалеке прозвучала корабельная сирена, этакий негромкий мягкий вой. Ее сердце ощутило удар, но она не шевельнулась. Теперь она вспомнила. Судно, конечно. Оно отплывало в два часа. Они неоднократно повторяли, что не будут никого ждать. Что-то произошло в Гаване. Они не сказали, что именно. Они даже не допускали, что это произойдет, но по жестам, по тревожным взглядам, по их волнению можно было понять, что нечто должно произойти и могло быть неприятным.

Низкорослый рябой стюард, подавая ей пальто, подчеркнул, что необходимо быть на борту к полуночи. Он был мил, невзирая на следы от оспы, и она постаралась уверить его, что вернется гораздо раньше. Она бы так и сделала, если бы не встретилась с Лейси.

Она беспокойно пошевелилась. Лейси. Она увидела его накануне вечером. Высокий, очень элегантный в своем белом вечернем костюме. На него было приятно смотреть. Любая женщина подумала бы так же про его худощавое лицо, полные губы и насмешливый, циничный взгляд.

Он сел на судно у Багам. Женщины заговорили о нем, как только он вступил на борт. Это был мужчина того самого сорта. Она прижала пальцы к вискам. Как болит голова. Господи! Она, должно быть, была сильно навеселе. Настолько навеселе, насколько и без ума... Должно быть, очень, очень выпивши. Заснуть бы сейчас крепко-крепко. Но она начала вспоминать, и, по мере того как картины предшествующей ночи возникали в ее памяти, сон отступал.

О да. Он был ужасно мил. Это было чистейшее совпадение, что он засобирался на берег в тот момент, когда она вступила на переходный трап. Она собиралась осмотреть Гавану вместе с мистером и миссис Скиннер. Очень милые люди – пожилые, добродушные и безопасные, – милые люди.