Всю жизнь они оставались вместе и всегда благодарили судьбу и людей, которые соединили их после разлуки.

Случилось это в те годы, когда в Поднебесной воцарились мир и спо­койствие. В свиту наследника среди прочих входили два ученых выда­ющегося таланта — князь Тан и князь Вэнь. Было у них в обычае собираться в часы досуга за пиршественным столом, а то и бродить по окрестностям, посещая заброшенные храмы и монастыри.

Однажды надумали они навестить могильные холмы — усыпаль­ницы государей былых династий. Их вызвался сопровождать чинов­ник местной управы Ума Ци Жэнь. На полдороге конь под Ци Жэнем захромал, и Ци Жэню пришлось отстать. Опустив поводья, он доверился коню. Незаметно стемнело. Местность вокруг была пус­тынной. Путника начал одолевать страх. Вдруг впереди словно бы огонек во тьме замерцал. Подъехал Ци Жэнь — простая хижина, двери настежь, светильник в хижине вот-вот погаснет.

Слуга позвал хозяев. Появился молодой человек, а потом и его жена — необыкновенная красавица, даром что в простом платье, без румян и белил. Накрыли стол. Утварь небогатая, но весьма изящная. Еда и питье превосходные.

Когда покончили с вином, хозяйка призналась гостю, что они с мужем — люди династии Тан и живут здесь около семи сотен лет. Редко кто забредает в их дом, а потому хотели бы они кое-что пове­дать гостю.

Оказалось, в стародавние времена жили они в столичном городе Чанъани. Держали блинную, хотя и происходили оба из одного со­словия. Просто в смутную пору решили в безвестности схорониться. На беду, некий могущественный вельможа, живший по соседству, влюбился в красавицу блинщицу и силой увез ее в свою усадьбу. Од­нако та поклялась хранить верность мужу, в княжеских покоях не произносила ни слова, на посулы не поддавались, сохраняя твердость. Так продолжалось месяц. Князь не знал, что предпринять, а женщина только молила отпуститьее домой.

Слух о случившемся проник в город. Насмешники утверждали, что блинщик добровольно отдал жену князю. Дошло до чиновников, ведавших погодными записями столичных событий. Те, не проверив, все так и записали да кое-что от себя добавили, И разные писаки по­старались: насочиняли всяческой напраслины. А на самом деле лишь настойчивые просьбы мужа заставили князя отпустить женщину домой.

Рассказ поразил Ци Жэня. Его удивило, что подобный пример вы­сокой верности прошел мимо внимания поэтов и литераторов. Пора­зило его и то, как живо до сих пор переживают несчастные нанесенную им обиду. Между тем оскорбленный муж принялся вспо­минать тех, кто возвел на него поклеп: все это были люди мелкие, попиравшие долг и обряд. Да и сам князь даже не ведал о доброде­тели.

Вино было допито, светильник догорел. Хозяева преподнесли гостю свои сочинения, уложили его на лежанке в восточном кабине­те. Вскоре забрезжил рассвет, в дальнем храме ударил колокол. Ци Жэнь открыл глаза. Огляделся. Вокруг пусто, никаких строений. Пла­тье его покрыто густой травой и промокло. Лошадь неторопливо жует траву.

Вернулся домой, показал сочинения друзьям. Те восхитились — подлинный стиль эпохи Тан! Велели отпечатать, чтобы на века сохра­нились.

Сюаньцзан с малолетства был посвящен в монахи, и владело им един­ственное желание: постичь великое учение Будды. Всемилостивейшая богиня Гуаньинь давно по повелению Будды искала человека, который мог бы съездить за священными книгами и привезти их в Китай. Таким человеком и оказался добродетельный Танский монах Сюаньцзан, отправившийся по воле богини и с соизволения императора на Запад, в далекую Индию.

По дороге монах встретил обезьяну Сунь Укуна. Пятьсот лет назад тот учинил дебош в Небесном дворце, и единственным спосо­бом избавиться от наказания было для него паломничество за свя­щенными книгами и помощь Сюаньцзану на его трудном пути.

Много препятствий встречалось путникам. Однажды столкнулись они с ужасным оборотнем, сплошь покрытым черной щетиной, со свиным рылом и огромными ушами. Между Сунь Укуном и оборот­нем назревала драка, но, прознав о цели паломничества, тот присми­рел и вызвался сопровождать путешественников. Сюаньцзан дал ему имя Чжу Бацзе.

Танский монах и его ученики, преодолевая козни злых сил, двигались на Запад, покуда путь им не преградила река Текучих песков. Едва паломники приблизились, как река забурлила и из воды выско­чило чудовище, безобразное и свирепое на вид. Обезьяна и боров вступили с ним в битву, но никак не могли одолеть. Пришлось про­сить помощи у самой богини Гуаньинь. Когда путники по наущению богини назвали оборотня его монашеским именем, он тотчас при­смирел и вызвался сопровождать их в Индию. Нарекли его Шасэном.

Дни и ночи шли паломники почти без передышки. Много страш­ных бесовских козней приходилось им избегать. Однажды путь им преградила высоченная гора, обиталище свирепых чудовищ, которые пожирали путников. Сунь Укун отправился на разведку и разузнал: в Лотосовой пещере живут два повелителя демонов, вылавливающие с помощью тайных знаков странствующих монахов.

Между тем и демоны-оборотни не дремали. Они прознали про наших путников и даже запаслись их изображениями, чтобы случаем не съесть кого другого. Первым наткнулись они на Чжу Бацзе. Завя­зался жестокий бой. Раз двадцать схватывались противники, но ни один не одолел. Чжу бился не на жизнь, а на смерть. Оборотень кликнул подмогу. Демоны навалились всем скопом и уволокли кабана в пещеру.

Но демонов больше интересовал Танский монах. Двинулись они на поиски да столкнулись с Сунь Укуном. Тот выглядел столь грозно, что демоны перепугались и решили действовать хитростью. Один из них обернулся странствующим даосским монахом и стал звать на по­мощь. Сюаньцзан попался на удочку. Узнав, что даос повредил ногу, он повелел Сунь Укуну посадить его на закорки и доставить в монас­тырь.

Обезьяна разгадала демонскую хитрость, но оборотень мигом про­изнес заклинание, и три тяжеленные горы придавили Суня к земле, Демон тем временем ухватил монаха. Шасэн бросился на выручку. Закипела битва. Тут и Шасэн попался в лапы оборотня, который от­волок свою добычу в пещеру. Оставалось изловить обезьяну.

Но Сунь Укун сумел тем временем освободиться от придавивших его гор и принял облик бессмертного даоса. Разыскивавшим его де­монам он сказал, что сам разыскивает зловредную обезьяну. Он так заморочил им головы своими трюками, что они добровольно отдали ему волшебную тыкву, с чьей помощью его же и собирались изловить. Боясь наказания, демоны вернулись в пещеру, а Сунь, превра­тившись в муху, последовал за ними и выведал все их секреты.

Оказалось, что главный талисман — золотой шнур — хранится у старой колдуньи, матери одного из демонов. За ним тотчас снарядили гонцов. Только Сунь Укун всех перехитрил: гонцов прикончил, рас­правился с колдуньей, а потом, приняв ее облик, проник в пещеру к демонам.

Покуда мнимая колдунья беседовала с хозяевами пещеры, оборот­ни пронюхали об обмане. Демон по имени Серебрянорогий облачил­ся в доспехи и вступил с Сунь Укуном в бой. У обезьяны был золотой шнур, похищенный у колдуньи, но она не знала тайного заклятья, ве­домого демону. Вот тот и сумел скрутить Царя обезьян и привязать его к потолочной балке. Только Сунь, выдернув у себя шерстинку, дунул на нее, она и превратилась в напильник, которым он свои оковы перепилил. А потом и Танского монаха со спутниками освобо­дил.

Но на этом не закончились испытания, выпавшие на долю палом­ников. Злые силы ополчились на сторонников истинного учения, дабы воспрепятствовать им заполучить священные книги.

Однажды путники увидали громадную гору. Казалось, она затмила солнце и упирается в небесный свод. Внезапно из ущелья вырвалось красное облако, взметнулось ввысь, и в небе запылал огонь. Царь обезьян понял, что их подкараулил злой дух. И в самом деле, здеш­ний оборотень давно поджидал Танского монаха, собираясь его со­жрать и сделаться бессмертным. Но он понял, что учителя оберегают храбрые ученики и без хитрости ему не обойтись. Он прикинулся брошенным ребенком и принялся взывать о помощи. Однако Сунь Укун умел распознавать нечистую силу и предупредил Сюаньцзана. Тогда оборотень поднял бешеный ураган. Танский монах не усидел верхом, свалился с коня и тотчас попал в лапы злодея, который мигом умчался с драгоценной добычей. Сунь Укун, хотя и распознал козни нечистой силы, ничего не успел сделать.