Первоначально и Витте надеялся, что и Николай II пойдет по стопам своего отца, и даже в ежегодном отчете по министерству финансов за 1895 г. дерзко предостерегал его от «шатаний со стороны в сторону, наносящих кровавые раны государственному организму» (цит. по: Игнатьев А.В. Указ. соч. с. 81).
Но Николай II, увы, не унаследовал государственной твердости отца и как раз больше всего был подвержен «шатаниям» и воздействию ближайших родственников: в начале царствования — матери, в конце — жены (а между ними обеими с самого начала женитьбы Николая II крепла и разгоралась непримиримая женская вражда, которая к февралю 1917 г. приведет к «двоевластию» в царских верхах — «старому» и «молодому» дворам, каждый из которых начнет перетягивать на свою сторону генералов, дипломатов, руководителей спецслужб и т. д.).
Нет, Николай II вовсе не был таким солдафоном и выпивохой, каким его много лет изображали некоторые советские историки (см. например, явно заказную поделку Ксавинова «23 ступени вниз», выдержавшую в брежневские и горбачевские времена несколько переизданий).
Как пишет его младшая дочь Анастасия, царь много читал, в его библиотеке в Царском Селе она видела даже «Капитал» Карла Маркса и «Манифест Коммунистической партии» с пометками отца. Николай ведь окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета, в юности мечтал продолжить юридическое образование в британском Оксфорде. Царь интересовался современным ему искусством: ходил в оперу и на балет. Особенно любил голоса Собинова и Шаляпина и даже приказал вылепить их бюсты и поставить их в саду царского Ливадийского дворца в Крыму. Интересовался он и первыми шагами кинематографа, где у него были свои любимые актеры — русский Мозжухин и американец Чарли Чаплин.
Было у Николая II и свое хобби — он умел чинить часы и часто тайно ремонтировал их даже для дворцовой прислуги. Младшая дочь царя сообщает и о других увлечениях отца — он мог сам сшить сапоги, шить одежду и даже самостоятельно сложить печь, причем учил всему этому любимого и единственного сына Алексея.
Не чужд был Николай II и современной техники. Он, например, выучился управлять автомобилем и нередко ездил на нем по парку Александровского дворца в Царском Селе: за пределы парка по соображениям безопасности не разрешала выезжать личная охрана. В том же дворце для семьи царя была сооружена первая в России «частная» радиостанция, и все дети часто через наушники слушали из Европы первые радиопередачи и музыку, благо все Романовы свободно владели несколькими иностранными языками.
Еще одно очень важное свидетельство дочери, помогающее понять и выступления царя на I и II Гаагских мирных конференциях в 1899 и 1907 гг. и поддержку проекта Витте по созданию антивоенной мировой федеральной валютной системы: «Государь не хотел войны, он был за мир и спокойствие, чтобы люди могли честно работать, не имели ни нужды, ни голода» (Романова А.Н. Указ. соч. с. 83).
Увы, одно дело быть лично честным и порядочным человеком, хорошим семьянином и рукодельником (чинить часы, класть печь, тачать сапоги). И совсем другое — сложить «печь» российской государственности в кризисные, переломные годы рубежа двух веков, когда в самой Российской империи шла крутая ломка традиционного патриархального уклада, вырубались дворянские «вишневые сады», а сама николаевская «Собственная Его Императорского Величества Канцелярия для прошений, приносимых на Высочайшее Имя» в Мариинском дворце в Петербурге была буквально завалена письмами-жалобами матерей и отцов на своих детей: не призревают родителей, пьют, хулиганят, в «церкву не ходют». Чиновники канцелярии регулярно делали обзоры таких писем, и царь их внимательно читал с карандашом в руке. Особенно поразила его одна частушка, приложенная к письму матери-крестьянки из Псковской губернии (1908 г.):
Бога нет, Царя не надо. Губернатора убьем! Подати платить не будем И в солдаты не пойдем!
Он понимал — с такими настроениями среди молодых мужиков второй «отечественной войны 1812 г.» не получится. Витте, конечно, прав — лучше всего занять позицию вооруженного нейтралитета, подкрепленную золотым рублем через международную валютную федеральную систему (кстати, именно так, хотя и без валютной системы, поступит в 1914-1918 гг. Япония: примкнет к Антанте, но воевать на ее стороне не будет, хотя после поражения Германии, в отличие от России, и получит все выгоды державы-"победительницы").
Тем не менее, Николай II поддался на интриги своего военного дипломатического сановного окружения, толкавшего его на войну с Японией, и в 1903 г. сместил Витте с должности министра финансов, тем самым затормозив реализацию его проекта.
С 1903 г. начались печально знаменитые «шатания» Николая II от войны к миру и обратно.
В 1904-1905 гг. война с Японией закончилась для России позорным поражением. Царю вновь пришлось призвать Витте к рулю управления. «Выскочка» заключил с японцами почетный мир: территориальные и материальные потери оказались минимальными — Южный Сахалин, Курильская гряда, порты Порт-Артур и Дальний да одна из двух русских железных дорог в Северном Китае — ЮМЖД. За этот почетный мир Николай II возвел Витте в «Графское Российской империи достоинства».
В начале 1906 г. новоиспеченный граф спас царя еще раз от финансового краха империи, получив крупный займ во Франции, и вновь вернул внимание царя к своему международному финансовому проекту. Царь вновь «шатнулся» к миру — в 1907 г. лично выступил на II Гаагской мирной конференции. Одновременно (но уже без Витте, которого в апреле 1906 г. он вновь отправил в отставку, и теперь уже навсегда) Николай II через преемника бывшего министра В.Н. Коковцова начал с 1908 г. ту самую операцию по доставке золота в США, на основе которого он и намеревался подкрепить свои гаагские декларации о всеобщем мире созданием международной валютной системы.
Сколько всего пароходов типа «Республика» в 1908-1913 гг. было отправлено в Америку — предстоит еще уточнить. В 1997 г. сопредседатель американо-российской комиссии бывший вице-президент А. Гор назвал цифру в 23 млрд. долл. Но осталось неясным — «довоенное» это или «военное» золото русского царя?
Судя по материалам исследовательской архивной группы капитана Байерла, пароход «Республика» был не единственным: в 1909-1913 гг. подобных кораблей было не менее двух десятков (?!).
Но без Витте общий глобальный проект с помощью русского золота (международная валютная федеральная система) предотвратить войну или, по крайней мере (как США до июня 1917 г.), избежать в ней активного участия не состоялся — 1 августа 1914 г. Россия вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты.
Но проект Витте не канул в Лету. Во время Второй мировой войны он вновь неожиданно возродился из пепла и в 1943-1945 гг. активно обсуждался; причем главные участники дискуссии остались те же — США и Россия (СССР).
Отрицательный опыт Первой и Второй мировых войн — разрушение промышленности и финансов, развал международной торговли, гигантские людские потери — вновь выдвинул на авансцену забытые было идеи пацифизма и превращения Гаагских мирных конференций 1899 и 1907 гг. в инструменты международного арбитража.
Неудачный опыт Лиги Наций в 1919-1939 гг. не похоронил идею арбитража — сразу после окончания Второй мировой войны она возродилась в виде ООН. Однако до сих пор в исследованиях по истории создания Объединенных Наций остался в тени «финансовый вопрос», прародителем которого являлся граф Витте. Инициатором новой постановки этого вопроса выступил президент США Франклин Делано Рузвельт.
Он еще в 30-х гг. перед Второй мировой войной, практически оценил роль управляемых банков в своем «новом курсе», в основу которого было положено кейнсианство — теория управляемой государством экономики британского экономиста Джона Кейнса (1883-1946), руководителя английского казначейства (1915-1919 гг.) и члена Высшего экономического совета Антанты в 1919-1929 гг.
