Убедить собкоров двух крупных ежедневных московских газет в Париже не «играть в одни ворота» (хотя один из них, В. Большаков, и был на докладе Ж. Фреймона 27 марта 1995 г. а в своем корпункте имел большое досье о «русских займах» во Франции, которым он поделился со мной) мне так и не удалось. И я ограничился тем, что дал Вячеславу Прокофьеву, другому собкору в Париже — от газеты «Труд», обширное интервью, где пунктирно набросал тактику «игры в двое ворот».

Единственным утешением было то, что, в отличие от Ю. Коваленко и В. Большакова, их парижские коллеги охотно подхватили и развили тезис о равной ответственности двух правительств — французского и российского — за то, что проблема «царских долгов» и «русского золота» во Франции не решается или решается келейно, вдали от глаз общественности двух стран.

Так получилось, что я еще в 1992 г. в бытность свою экспертом Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям бывшего Верховного Совета РФ, оказался причастным к этой проблеме решения спорных российско-французских финансово-экономических вопросов. Как известно, в законодательные функции ВС РФ входила ратификация межгосударственных соглашений. В ноябре 1992 г. подошла очередь ратификации подписанного Президентом Б.Н. Ельциным 7 февраля того же года в Париже российско-французского соглашения о сотрудничестве, повторяющего основные принципы «преемственности» аналогичного соглашения 1990 г. подписанного М.С. Горбачевым там же, в Париже.

Тогдашний председатель комитета народный депутат РФ Е.А. Амбарцумов поручил мне, как эксперту, подготовить пояснительную записку к договору 7 февраля 1992 г. с тем чтобы она стала канвой для выступления одного из зампредов комитета (им оказался И.И. Андронов) по мотивам ратификации. Надо сказать, что тогда, в 1992 г. в обстановке всеобщей эйфории от победы парламентской демократии, когда ВС РФ впервые начал обсуждать и рекомендовать на должности даже российских послов в ближнем и дальнем зарубежье, ратификации обставлялись весьма торжественно. Выступали один из заместителей министра иностранных дел, представитель Комитета по международным делам, приглашались чиновники соответствующего отдела (департамента) МИД, иностранные послы (в нашем случае — посол Франции), на галерее для публики находились журналисты, отечественные и зарубежные.

И надо же было так случиться, что за несколько дней до пленарного заседания ВС РФ, где должна была состояться ратификация, по каналам ИТАР-ТАСС из Парижа пришло изложение пресс-конференции Жака Вержеса в Национальном собрании (нижней палате французского парламента), на которой он резко нападал на свое правительство за бездействие в вопросе «царских долгов», несмотря на то что соглашение от 7 февраля 1992 г. казалось бы, давало ему все юридические карты в руки.

Ж. Вержес изложил целую программу давления держателей облигаций «русских займов» на правительство и парламент своей страны. Среди предложенных им мер значились:

а) сбор подписей парламентариев в защиту держателей (к ноябрю удалось собрать более 100 подписей — 1/5 от общего числа депутатов Национального собрания);

б) давление на МИД Франции при обсуждении его бюджета в нижней палате (не будете давить на Россию — урежем ассигнования!);

в) введение специального налога на все коммерческие операции между Францией и Россией и перечисление сборов от него на особый счет в покрытие «царских долгов»;

г) блокирование «проекта века» — строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва-Петербург к 2000 году (проектная соимость в 1992 г. — до 8 млрд. долл.) по типу французских ТЖВ (Train Grande Vitesse — поезда большой скорости — до 250-300 км/ч) на том основании, что Россия так и не расплатилась с Францией за «железнодорожные» займы 1880-1896 гг. хотя часть из них пошла в конце XIX в. именно на модернизацию старой Николаевской дороги.

В заключение «мэтр» Вержес объявил о предстоящем создании общественного агентства держателей, которое будет координировать всю эту программу давления на правительство и парламент. Создать нечто подобное этому агентству (но с противоположными целями) наш Экспертный совет предлагал в мае 1993 г. тогдашнему первому вице-премьеру Правительства РФ В.Ф. Шумейко. В 1994 г. та же идея возродилась в законопроекте депутата В.А. Лисичкина в V Госдуме о создании Российского агентства федеральной собственности за рубежом.

В своей справке к ратификации франко-российского соглашения от 7 февраля 1992 г. еще не зная, что к 1937 г. все «ленинское» золото было оприходовано правительством Франции, я специально обратил внимание на эти «золотые тонны», не забыв упомянуть и 22 млн. 500 тыс. зол. фр. что остались на счетах царского финансового агента Артура Рафаловича как плата за «залоговое золото» времен Первой мировой войны.

Следует, правда, отметить, что со времени эмоционального выступления Жака Вержеса во французском парламенте в ноябре 1992 г. много воды утекло, и в руководстве AFPER, а также в его политике произошли большие изменения.

Так получилось, что ежегодные съезды ассоциации в 1995-1998 гг. совпадали с моим пребыванием в Париже (в 1998 г. ОРТ даже передало из французской столицы мой комментарий прямо из зала заседаний съезда). Более того, удалось установить деловой контакт с новым президентом AFPER Пьером де Помбрианом, который весьма существенно отличался по своим взглядам на проблему решения «царских займов» от своего предшественника де Дре-Брезе.

Если предыдущий президент ассоциации во всем винил Россию, то новый публично, на съездах AFPER и в СМИ исповедовал принцип равной ответственности правительств двух стран за обман вкладчиков. За четыре года общения с Пьером в Париже я убедился: это не прежний президент, во всем обвинявший «большевика с ножом в зубах», а разумный французский общественник, честно отстаивающий интересы рядовых членов своей ассоциации.

Сменился и главный адвокат AFPER: от услуг Вержеса отказались за публичное использование трибуны ассоциации для саморекламы. В 1998 г. ежегодный съезд избрал главным адвокатом Мишеля Карлшмидта, родом из прибалтийских немцев, свободно говорящего по-французски, по-немецки и (большая редкость в ассоциациях потомков владельцев «царских займов») — по-русски. Советником AFPER остался Жоель Фреймон, и этот тандем Карлшмидт-Фреймон существенно усилил историко-юридическую составляющую ассоциации.

Новая стратегия нового руководства и его советников отчетливо проявилась на последнем из съездов ассоциации, где мне удалось побывать, в апреле 1998 г. Именно на этом съезде впервые было принято «Обращение к русскому народу», в котором обманутым вкладчикам двух стран предлагалось объединиться в конфедерацию и совместно оказывать давление на свои правительства.

Однако вернемся к уже упоминавшимся выше франко-российскому культурному соглашению 1992 г. и истории с «Русским центром» в Париже, тесно связанным с проблемой зарубежной российской недвижимости.

По каналам МИД в наш Комитет по международным делам (ВС РФ) пришло сообщение о предстоящем подписании А.В. Козыревым в Париже 12 ноября 1992 г. российско-французского соглашения об учреждении государственных культурных центров в столицах двух государств под эгидой соответствующих посольств, которое развивало и детализировало приложенное к договору от 7 февраля 1992 г. «Соглашение о культурном сотрудничестве двух государств».

К ноябрю 1992 г. Франция уже открыла такой центр на базе Библиотеки иностранной литературы в Москве, а вот с нашим культурным центром в Париже получилась неувязка. Собственно, де-факто такой культурный центр СССР существовал в Париже давно, с 1975 г. когда советское посольство выкупило в центре французской столицы по ул. Буассьер, 61, особняк, некогда принадлежавший графу Шереметеву. Не одно поколение членов аналогичного общества «СССР — Франция» (и я в том числе) побывало после 1975 г. в этом графском особняке, последний «десант» из 300 активистов высадился там в разгар перестройки, в 1989 г. Был особняк знаком и немалому числу наших писателей, художников, музыкантов.