Катализатором действия является Сэмпсон, хотя сам он так и не узнает об этом: поиском исчезнувшего запойного миллионера и занят Арчер по просьбе его жены. В этом весьма хаотичном, по обстоятельствам, процессе Арчер предстает не только как сыщик, идущий по следу. Он внимательный и критичный бытописатель (все романы написаны от его имени) этого удаленного от цивилизации уголка на тихоокеанском побережье на границе с Мексикой, нравописатель сложившихся «простых» отношений между людьми, чья мораль не отягощена светскими условностями. Впрочем, Арчеру не стоит большого труда вписаться в этот круг. Методы, которыми он добивается цели, несложны — угрозы, уговоры, элементарное спаивание клиента. При этом он умудряется еще и рефлексировать: «Арчер, небесный близнец, акушер забвения! Я увидел свое лицо в зеркале за баром и восторга не испытал. Оно оставалось тощим и хищным. Нос был слишком узким, уши слишком плотно прижаты к голове. Глаза походили на каменные клинья, вбитые между веками…» В таком же духе он видит и окружающий мир: «красная комната… напоминала мне воспаленный мозг изнутри, череп без глазниц, через которые можно выглянуть наружу…»; «светилась луна — белая дыра в ночном мраке» и т. п.
Первый «настоящий» детектив потребовал от автора и дани крутому боевику, образец которого жаль не привести здесь: «Он пошел на меня, Как бык. Я бросился на пол и, ползком проскользнув под Паддлером, пырнул его напильником в пах. Он заревел и упал. Я рванулся к двери. Он вскочил и настиг меня по дороге. Мы перекатились по настилу и рухнули в океан. Прежде чем уйти под воду, я сделал быстрый вдох. Мы вместе ушли на глубину. Паддлер яростно молотил меня кулаками, но вода смягчала удары. Я зацепился пальцами за его ремень и держал. Он бился, как напуганный зверь. Я видел, как из него выходит воздух, поднимаясь серебряными пузырьками сквозь черную воду. Моим легким не хватало воздуха, грудь сдавило. Отупевший мозг работал еле-еле, но Паддлер уже затих. Чтобы успеть всплыть, мне пришлось его выпустить… Ключи от моей машины остались у него в кармане…»
Но эта сторона творчества не станет доминирующей у Макдональда (хотя Арчер всегда не прочь применить силу), в отличие от другой: психологическая связка множества действующих лиц, в разной степени имеющих отношение и к «главному» преступлению, и к целой серии опосредованно связанных с ним событий скорее нравственного, чем уголовного характера.
Психологическая связка, цепочка лиц и событий — основа ряда романов Макдональда, посвященных проблемам взаимоотношений поколений. Прежде всего его волнуют его молодые современники, но, по мере погружения в историю конфликта, обнаруживается, что причину их криминальных или психопатологических поступков нужно искать в далеком прошлом.
Так построен роман «Вокруг одни враги», где Арчер, занятый поиском сбежавшей из дома семнадцатилетней школьницы Сэнди, быстро оказывается погружен в сложнейший мир неясных связей между не имеющими, на первый взгляд, ничего общего людьми. На примере этого романа можно уже говорить о своеобразном каноне детектива, создаваемом Макдональдом: происшествие, не являющееся ни криминалом, ни сложной проблемой (по крайней мере для Арчера), оказывается тем первотолчком, который приводит в действие сложнейшую систему «законсервированных», но готовых взорваться действием криминогенных связей. Сыщик словно вспарывает поверхность «тихого омута», пытаясь догнать жертву обстоятельств и удержать его от непоправимого. Во взбаламученном житейском море обнаруживаются все древнейшие преступления, в очередной раз совершенные не лучшими представителями человечества, — и каинов грех, и прелюбодеяние, и ненависть к ближнему, и торговля всем святым…
Лу Арчер, этот благородный и бескорыстный борец за восстановление справедливости, без устали несется по следу, успевая еще и заниматься нравоучениями. Он даже забыл о своих лихих драках в романах десятилетней давности и теперь сообщает: «У Принса был такой вид, что он вот-вот меня ударит. Хорошо бы! Подобно большинству людей, я умел наносить только ответный удар».
Усложнение детективной интриги в «Вокруг одни враги» заключается в том, что центральный преследуемый — подросток Дэйви — своими перемещениями словно высвечивает новые цели, вполне достойные внимания полиции или, по крайней мере, морального осуждения. Поэтому каждый поворот сюжета ставит сыщика перед новой проблемой, а финал «всего-навсего» объясняет причинную связь необъяснимой серии событий, немотивированных убийств, непонятных похищений, странных денежных выплат и т. д.
До крайности такая тенденция доходит в романе «Следы ведут в Эль-Ранчо», тоже посвященном проблемам тинэйджеров. Семнадцатилетний Томми сбежал из закрытого интерната для подростков с отклонениями в психике. Арчер, которого его знакомый доктор Спонти пригласил помочь найти беглеца, обнаруживает, что среди учащихся немало таких, от кого просто избавились родители, не способные и не желающие управляться с «трудными» детьми. Широкая полоса поисков, в которой вынужден работать Арчер, дает ему возможность подробно посвятить читателя во множество молодежных проблем, характерных для провинции. И несмотря на несколько трупов, заботливо «подброшенных» автором, детектив явно буксует, потому что писатель озабочен другими вопросами. Уже найден беглец, уже Арчер выступает в роли педагога-воспитателя по отношению к нему и его юной подружке, и для увязывания всех линий Макдональд использует популярный в английском романе XIX в. мотив тайны рождения, обставленной криминальными последствиями. Явный отзвук детектива викторианской эпохи слышится и в романе «Последний взгляд». По сути, это социально-психологический роман о том, как человек, в течение многих лет игравший выдуманную роль, на разных этапах своей жизни оказывался втянут в сложные семейные и финансовые коллизии.
Лу Арчер, которого адвокат Тратвелл приглашает расследовать исчезновение драгоценной шкатулки (причем владелица категорически против вмешательства полиции, а ее муж вообще предпочел бы замять происшествие), буквально натыкается на то, что ищет, в самом начале романа. «У меня появилось искушение взять шкатулку и дать деру, но Тратвелл явно не одобрил бы подобных действий. Впрочем, не будь Тратвелла, я, наверное, все равно не взял бы ее. Я чувствовал, что не в шкатулке дело. Если в ней и заключалась какая-то магия, черная ли, белая ли, золотая, она была не в ней, а в тех людях, у которых шкатулка побывала в руках».
В этом романе хорошо видно, как Макдональд «убивает двух зайцев», соединяя динамичную детективную интригу со стрельбой и калейдоскопом событий (Арчер — и «думающий», и «бегающий» сыщик) с серьезным психологическим анализом криминогенных взаимоотношений людей различного социального и нравственного уровня.
В Арчере нелегко уже узнать того «сердитого молодого человека», сражающегося за романтически приподнятое понимание справедливости всеми доступными ему средствами, входя порой для этого в конфликт с законом. Здесь у него другие функции и другой стиль: все герои очень любят поговорить — вплоть до попыток исповедания перед чужим, по сути, но априори честным и справедливым человеком — сыщиком. В этих разговорах и монологах Арчер и вылавливает крупицы истины — те самые причины, которые привели к похищению шкатулки и хранящихся в ней писем времен второй мировой войны.
Арчер не судья тем, с кем связан профессиональными обязательствами («Я честный сыщик и представляю ваши интересы. Но мне не вполне ясно, в чем они заключаются»), но ведь ход расследования этой многослойной родственной драмы идет к тому, чтобы нравственно разоблачить «хищников, лишенных всяких моральных устоев», и поддержать «горстку честных и беззащитных людей».
В «Последнем взгляде», как и во многих других своих детективах, Макдональд не удовлетворяется поимкой непосредственного преступника; он с настойчивостью показывает целые группы людей, которые на разных этапах прямо или косвенно причастны к центральному событию. Это, конечно, нарушает традиции жанра, но вполне соответствует нравственным позициям «сердитых молодых людей». Такая манера требует более или менее индивидуализированных характеристик для многих персонажей, большого внимания к языку, построению диалогов — и со всем этим писатель вполне успешно справляется.
