— По настроению.

Чуть успокоившись, она пошла по комнате, разглядывая предметы, взяла в руки древнее зеркало, выпятила губы, подозрительно разглядывая бесценную вещицу.

— Волшебное?

Он наблюдал за ней с восторгом.

— Говорят, оно принадлежало Ниневе.

— Кому?

— Ах, Сазерленд, ты плохо образованна. Колдунья Нинева заставила влюбленного в нее Мерлина [4]лечь в волшебную пещеру под каменную плиту, откуда он уже не вышел.

— Да? — Мэл внимательно присмотрелась, признала раритет очень милым, отложила в сторону, глядя на шар из дымчатого кварца. — Зачем тебе все это?

— Для удовольствия.

Он видит без всяких зеркал и хрустальных шаров. Окружает себя подобными вещами, отдавая дань традиции и из эстетических соображений. А она очень забавно хмурится на магические инструменты.

— Хочешь увидеть?

— Что?

— Что угодно. Смотри.

Он шагнул к ней, взял одной рукой шар, стиснул другой ее пальцы, потянул в центр комнаты.

— Собственно, я…

— Встань на колени. — Опустил ее, сам опустился. — Что предпочитаешь, прошлое или будущее?

— Почему ты тюрбан не надел? — нервно усмехнулась Мэл.

— Дай волю воображению. — Он коснулся ее щеки. — Пожалуй, прошлое. О будущем сама позаботишься.

— Правильно, только…

— Приложи к шару руки. Не бойся.

— Я и не боюсь. — Она слегка прищурилась, сделала глубокий вдох. — Это просто стекло. Полный бред.

Мэл взяла шар, Себастьян накрыл ее руки ладонями и улыбнулся.

— Этот шар подарила мне на крещение тетя Брайна, мать Морганы. Для меня это было что-то вроде велосипеда.

Шар гладкий и прохладный, как озерная вода.

— В детстве у меня был черный пластмассовый шар. Задаешь вопрос, встряхнешь его, из отверстия выплывает ответ. Если не понял, повторяешь еще раз.

Себастьян опять улыбнулся, радуясь ее волнению, чувствуя наполняющую его силу, сладкую, как вино, легкую, как весенний ветерок. Надо показать что-нибудь простое.

— Смотри, — молвил он, голос гулко разнесся по комнате.

Пришлось посмотреть. Сначала перед ней была просто красивая сфера с радужными внутренними трещинками. Потом замелькали тени, образовались формы, размытые цвета. Потом Мэл охнула — прохладный шар разогрелся, как солнечный луч.

— Смотри, — повторил Себастьян. — Смотри сердцем.

Сначала показалась мать с прямыми белокурыми волосами до плеч, молоденькая и хорошенькая, несмотря на сильно подведенные глаза и слишком светлую помаду. Очарование пробивается сквозь косметику на смеющемся личике. Она улыбается юноше в белой форме и матросской фуражке, сбитой набекрень. Он держит на руках двухлетнего ребенка в пышном розовом платьице, черных туфельках и белых ажурных носочках.

Сердце выскочило из груди — это не просто ребенок, а сама она, Мэл.

На заднем плане большой серый корабль, оркестр играет бравурный военный марш, мельтешат люди, кричат все разом, слов не разобрать, только общий гул.

Парень высоко подбросил малышку, в его глазах сияют гордость, счастье, волнение, она полна невинности, любви, доверия к сильным рукам, слышит запах лосьона после бритья, заливается радостным смехом.

Картинка сменилась. Девушка с юношей поцеловались. Парень, бывший отцом девочки, шутливо козырнул, закинул на плечо вещмешок и направился к кораблю.

В руках остался красивый шар с радужными внутренними трещинками. Мэл чуть не уронила его, но Себастьян держал крепко.

— Отец… Это мой отец… Служил в военно-морском флоте, хотел мир посмотреть… В тот день отплыл из Норфолка. Я не помню, мне было года два… Мама рассказывала, как мы его провожали, как он волновался и радовался…

Голос прервался, она помолчала минуту.

— Через несколько месяцев их корабль попал в шторм в Средиземном море, и он утонул. Ему было всего двадцать два. Совсем мальчишка. У мамы есть фотографии, только по фотографиям нельзя судить. — Мэл опять посмотрела на шар, потом на Себастьяна. — У меня его глаза. Я и не знала.

На секунду зажмурилась, стараясь успокоиться.

— Сейчас видела, правда?

— Правда. Я показал не затем, чтоб расстроить тебя, Мэри-Эллен.

— Я не расстроилась. Просто жалею, что ничего не помню. Жалею, что мама слишком крепко помнит, а я раньше этого не понимала. Радостно видеть их вместе — всех нас — хотя бы один раз. Спасибо.

— Это мелочь по сравнению с тем, что ты мне сегодня дала.

— Что?

— Себя.

— А… — Мэл прокашлялась и встала. — Я бы не сказала.

— Что же это было?

Она оглянулась, чувствуя внутри беспомощный трепет.

— Не знаю. Мы взрослые люди…

— Конечно.

Себастьян шагнул к ней, она неожиданно для себя отступила назад.

— Свободные…

— Пожалуй.

— Ответственные…

— Безусловно. — Он протянул руку к ее волосам. — Я хотел видеть тебя при свечах, Мэри-Эллен.

Она оттолкнула его:

— Прекрати.

— Что?

— Не называй меня Мэри-Эллен и прекрати эту белиберду со свечами и скрипками.

Не сводя с нее глаз, он провел пальцем по горлу.

— Ты против романтики?

— Не совсем. — После того, что видела в шаре, эмоции вот-вот выплеснутся наружу. Необходимо твердо установить основные правила. — Просто она мне не нужна. Не знаю, что с ней делать. По-моему, мы должны точно определить свое положение.

— Каково же наше положение?

— Как я уже сказала, мы взрослые, свободные, ответственные люди. Нас друг к другу тянет.

Он коснулся губами виска.

— Пока нет возражений.

— Пока мы разумно регулируем отношения…

— Ох, тут могут возникнуть проблемы.

— Не вижу почему.

Он погладил ее по бокам, нащупал соски большими пальцами.

— Я себя не считаю таким уж разумным.

Колени у нее подогнулись, голова запрокинулась.

— Надо расставить приоритеты…

— Мои уже расставлены. — Он заставил ее открыть губы. — Первым делом займусь с тобой любовью, пока оба не превратимся в ни на что не годные тряпки.

Она охотно направилась за ним.

— Для начала неплохо.

С бумажной работой Мэл в самом деле отлично справлялась. К вечеру одно дело было закончено. Выдался первый свободный час после того, как утром в десятом часу она уехала от Себастьяна, совершенно измученная и выбившаяся из расписания.

Никогда еще не выбивалась из расписания. Впрочем, роман с волшебником тоже не заводила. Видно, в этом месяце все случается впервые.

Если б не назначенная встреча, бумаги, судебное заседание, вообще не уехала бы. Конечно, Себастьян изо всех сил уговаривал остаться. А сил у него хватает, признала она с улыбкой, похлопав по губам кончиком карандаша.

Только дело есть дело. Агентство должно работать.

Лучшая новость дня — нью-гэмпширская полиция отловила Джеймса Паркленда. Один тамошний сержант, благодарный ей за наводку и недовольный вмешательством федералов, оказал существенную помощь, тайком прислав по факсу показания задержанного.

Начало положено.

Известен крупный делец, который держит его долговые расписки, из чего надо выжать все возможное, а если повезет, провести вдобавок несколько дней на озере Тахо.

Необходимо переубедить Деверо. Он намерен использовать для приманки своих агентов, и следует толково объяснить, почему Мэл с Себастьяном больше подходят на эту роль.

В ее пользу активное участие в деле Дэвида Меррика, хотя это вряд ли поможет. Агентство Сазерленд работает успешно, за громкими делами не гонится, а Деверо наверняка не одобряет частных сыщиков, падких на рекламу. Сотрудничество с Себастьяном еще один плюс. Охотное согласие отдать федералам львиную долю славы добавляет гирьку на чашу весов.

— Контора открыта? — спросил Себастьян, толкнув дверь.

Стараясь проигнорировать трепет в желудке, Мэл улыбнулась:

— Через пять минут закрывается.

— Значит, я хорошо рассчитал. Что это? — Он схватил ее за руку, поднял на ноги, разглядывая костюм персикового цвета.