Позволю себе задать еще несколько вопросов:

1. Как ты могла допустить абсурдную ситуацию с Карло Бонино? Зачем ты сняла дом рядом с его виллой в Эстрема Оази, куда он годами ездит со своим семейством»?

2. Тебе доплачивают за то, что ты слушаешь его стариковское брюзжание? Зачем ты ходишь к ним в гости?

3. Яне знаю, кто вбил тебе в голову, что ты можешь быть убедительной в роли роковой женщины. С каких это пор ты получаешь удовольствие от пустых светских бесед и сплетен? Ты просто смешна в этой роли, ты перестала быть собой! Где та умная и живая Мария-Роза, с которой много лет назад меня познакомил Стефано?

4. В этом году Эстрема Оази окончательно добил меня своей пошлостью, я сюда больше не вернусь. Можете праздновать победу, следующим летом ты и твоя новая обожаемая подружка будете безраздельно править третьим рядом.

И чтобы не показаться тебе слишком умной (блондинки на шпильках могут быть только остроумными… Какой бред, Мария-Роза, по-твоему, я, объехав полмира и познакомившись со всеми, кто представлял хоть какой-то интерес, я, которая в состоянии поставить на место любого, должна терпеть присутствие Карло Бонино, считающего, что я слишком блондинка, чтобы быть стильной? Чем этот вульгарный, недалекий человек покорил тебя? Спорим, он начнет поливать тебя грязью, как только ты уйдешь от него?), итак, чтобы не показаться тебе слишком умной, я не стану упоминать имени философа, что сказал: «Ты становишься тем, кто ты есть». Я считаю себя человеком добрым, которому нужно сочувствие, чтобы двигаться вперед. Именно поэтому, когда я чувствую, что меня предали и превратно поняли, я говорю себе: «Хватит!» И своего мнения не меняю.

Я написала это письмо не для того, чтобы обидеть тебя, но потому, что не могла иначе: доброта не исключает способности осуждать других (иначе она превращается в бегство), знать себе цену и ставить на место злых и завистливых людей, отравляющих мне жизнь. В нашем с тобой случае я до последнего надеялась, что ты одумаешься и дашь мне сигнал. Но ты не одумалась. Ну что ж, пусть будет так, теперь ты вне моей жизни, и мне на тебя наплевать. Я разрываю с тобой отношения. Теперь вы с Ритой присоединитесь к тем, кого я предала вечному забвению. Если увидишь меня в ресторане в окружении наших общих друзей, можешь поздороваться, но не подходи к столу.

Лаура Молодец! Ну и письмо! Долой доброту, да здравствует коварство! Хотя тут все написано открытым текстом, никаких намеков и двусмысленных фраз. Лаура открыто направила оружие на врага. Так недолго превратиться в агрессора. Да кому какое до этого дело? На войне нет плохих и хороших; никто никогда не признается в том, насколько он жесток и сколько бед натворил. Обвинять, не дослушав свидетелей, не обращая внимания на другие мнения, — это верный способ осудить невиновного и оправдать виноватого, изначально неверный путь, который может привести к стиранию границ между виной и невинностью. Говорить то, что думаешь, не фильтруя, может только тот, кто не считается с условностями и правилами приличия и не боится прослыть безумным идеалистом.«А Лаура, с тех пор как рассталась с Андреа, пребывала в каком-то пограничном состоянии: ложилась спать, когда все просыпаются, и смеялась, когда надо плакать. В конечном счете победила сила характера, на нее Лаура всегда могла положиться. Она отказалась от любви, приносящей одни только страдания, во имя гордости и собственного достоинства. И чувствовала себя совершенно разбитой, и тонула в океане нестерпимой боли.

Уже конец ноября, ничего интересного не произошло. С Паоло все кончено. Разве может роман с женатым телеведущим пережить лето? Любой, кто когда-либо пытался затащить ее в постель, обещал ей золотые горы и клялся в вечной любви, но не мог позволить себе жениться на ней, чтобы успокоить свою мятущуюся душу, полную сомнений, которые превращают его жизнь в царство скуки и хандры и наполняют его существование неприятным ощущением бессмысленности. А ее жизнь — это смятая жестяная банка, кривой дорожный указатель с нечитабельной надписью. Вот и поезд уже уехал в другом направлении и не остановился на ее станции. Ей уже не помогают гадания на картах и на кофейной гуще; никакой астрологический прогноз уже не спасает ее от плохого настроения — все эти средства абсолютно бессильны перед лицом жестокой действительности, как цветочки доктора Баха перед раковой опухолью. Даже походы в спортзал превратились в пытку: все эти бизнес-вумен с золотыми випкарточками никогда не платят ежегодный взнос, а она со своей бледно-зеленой среди них — как представитель рабочего класса, жалкий лузер в этом мире фитнеса для победителей. В этом сезоне с ней не продлили контракт на рекламу матрасов: она больше не будет сниматься в ролике, где беременная женщина нежится на мягком матрасе в два часа ночи. Ей не предлагают ничего интересного или достойного внимания, ничего, что хотя бы отчасти удовлетворило ее потребность появляться на экране. Предлагают исключительно рекламные плакаты трусов, которые расклеиваются в коридорах дискотек, — унизительная работа для профессиональной модели. На последней вечеринке (ее коллеги чуть не упали в обморок) она познакомилась с эмигрантом Лино. Этот парень всегда ходит в коже, ездит только на «порше», у него развязные манеры сексуального гиганта, его карманы набиты деньгами и кокаином. В общем, редкий ублюдок, от которого надо бежать как от чумы, если ты в своем уме и в здравом рассудке, но, к сожалению, именно тогда Сара была в глубокой депрессии и в еще более глубоком финансовом кризисе. На горизонте маячил очередной день рождения, и ей казалось — что терять? В сущности, Лино был не так уж и плох. Он носил только дизайнерскую одежду, водил ее в роскошные рестораны и давал кокаин на халяву. Она тусовалась с ним две недели и уже подумывала о том, как будет расплачиваться, она боролась за скидки так же отчаянно, как с килограммами на степе (оставаться в сороковом размере после тридцати четырех — это подвиг почище геракловых). Лино не собирался жениться на ней. Он все время рассказывал ей о своих богатых друзьях: капиталистах и арабских шейхах, политиках и спортсменах, финансовых магнатах и биржевиках. Он смеялся над ее страстью к контрактам и пробам, и, в некотором смысле, ему удалось утешить ее: кому какое дело до кино и моды, такие, как она, могут грести деньги лопатой! Сара улыбалась. Немного белого порошка, вдох, другой — и конец отчаянию и депрессии. Все кажется возможным: она станет телезвездой, подпишет многомиллионный контракт, а Лино всегда будет у ее ног.

Те же причины заставляют многих мечтающих о славе девушек заниматься проституцией. Работая на разодетых сутенеров, они уверяют себя в том, что это новый тип агента, что в современном мире так принято и что это верный путь к звездности.

Больше двух месяцев они жили с Карло в небольшой, «скромно, но со вкусом» обставленной квартире. Аделе показала себя настоящим воином: она выгнала Карло из дома практически голым. Сыновья разозлились не на шутку и, как два вышколенных сторожевых пса, готовы были выполнить любой приказ обманутой матери, пообещавшей щедро наградить их за добрую службу. В общем, нужно было молиться, чтобы коробки с вещами (костюмами и бельем, шарфами и ботинками, книгами и рукописями) добрались до них целыми и невредимыми. У нее все было еще хуже. Разъяренный муж, вне себя от бессовестного предательства, с дымящимися от ярости ушами, что наслушались сплетен и лжи, пылал ненавистью на вилле в Сиене. Родители не разговаривали с ней, а свекор и свекровь обозвали уличной девкой. Друзья семьи растерялись и не знали, что делать, и весь Монте-Альто ее презирал. Господи, она совершила чудовищную ошибку, нанесла непоправимый удар своей репутации! Вся ее жизнь превратилась в груду обломков. С конца лета она жила в состоянии войны со всем миром, не понимая почему. За что? Неужели можно оказаться по уши в таком дерьме только потому, что ей хотелось комплиментов? Аделе сыграла с ней злую шутку, однако нужно признать, что она отлично справилась с поставленной целью. Одним ударом она погубила их с Карло любовь, разрушила иллюзию их счастья и показала, с какой легкостью можно разрушить многолетний брак, казавшийся таким прочным и нерушимым. Теперь они с Карло сидели в окопе: в темноте и сырости… Опозоренные, они терпели насмешки общества. Их окружала ненависть; казалось, ни один человек не сочувствует им. Она просто не могла себе представить, что можно чувствовать себя такой маленькой и одинокой в большом городе. Как хорошо вечером в деревне! Можно пить чай на веранде, грустить о прошедшем и мечтать о лучшей жизни, той, которой нет да, честно говоря, которой не очень-то и хотелось. А сейчас они с Карло вынуждены жить совместной жизнью, совместной жизнью без общего прошлого и без надежд на общее будущее. И все же они не решались послать все к черту и признаться друг другу, что их судно потерпело кораблекрушение. Как они могли быть такими дураками? О чем они думали? Только умалишенный верит в возможность счастья.