– Вы это серьезно?

– Да, я его поправил, сказал, что правильней будет «Гранд-опера», а он теперь считает, что сможет овладеть и французским.

Анна Николаевна захохотала:

– Они вам так сказали?

– Нет, так считает Данила.

– Как, как вы сказали – «Гранд шоп», «Гранд-опера»? Ой, юмористы!.. Ой, Данила!.. Ой, Иван Иванович!..

Кудеяр Борода не мог понять причину смеха. Он подождал, пока отсмеется Анна Николаевна, и сказал:

– Ну так вот, я, Анна Николаевна, делаю вам официальное предложение.

– Мне? – из-за дерева вновь послышался заразительный смех Анны Николаевны.

– Именно вам.

– Вы это серьезно? Жаль, мои ребята вас не слышат, они бы по достоинству оценили ваш юмор.

А Кудеяр Иван Иванович продолжал гнуть свою непонятную линию:

– Я боюсь показаться нескромным, но это не юмор. Ваша бескорыстность подвинула меня на этот шаг.

Рядом снова зашептал Данила:

– Я тебя завтра так подвину, на костылях отсюда уедешь.

А ловец чужого счастья Кудеяр продолжал забрасывать сети:

– Только рядом со мною вы сможете дать ребятам приличное воспитание и подтянуть Данилу. У меня великолепная библиотека, не придется ему изучать язык по вывескам на палатках. А то, что трое ребят, не страшно, размещу всех как-нибудь. У меня таких недоразвитых, как ваш Данила, еще двое. С нуля начинают.

Настя с силой сжала Данилину руку.

Они тихо двинулись назад и, обойдя Анну Николаевну и Кудеяра стороной, вышли на освещенную аллею.

– А вот и мы, – как ни в чем не бывало заявила Настя.

Данила отвернул в сторону недоразвитое лицо.

– А вот и моя молодежь прогуливается, – засмеялась Анна Николаевна. – Мы тут о вас говорили. Данила, тебе учитель по иностранному языку нашелся.

– Почему только по иностранному, и по русскому тоже, – заметил Кудеяр.

В это время на танцплощадке заиграла музыка, и разбредшийся по разным сторонам народ снова потянулся на танцы. Анна Николаевна спросила Настю, что она собирается делать.

– Погуляем еще с Данилой.

Она потащила своего приятеля в сторону.

– Надо срочно дать отцу телеграмму. Пусть вылетает первым же рейсом.

– А текст? Что в тексте написать? – с беспокойством спросил ее Данила. – Не писать же, что вылетай скорее, иначе маму уведут.

– Пошли, придумаем.

На столе у портье они взяли несколько пустых бланков телеграмм. И направились к себе в номер. Данила достал свой блокнот.

– Что писать?

И вот тут перед ними встала дилемма, как лучше всего объяснить Настиному отцу непростую ситуацию.

– Адрес написал?

– Написал.

– Пиши, – скомандовала Настя, наблюдая за рукой Данилы выводящей строчки. Почерк его был совершенно не похож на почерк полученного ею письма. Она в этом и не сомневалась.

– Пиши. «Вылетай срочно, иначе потеряешь маму».

Данила недовольно посмотрел на Настю.

– Отец твой подумает, что ты белены объелась.

– Что подумает?

– Что с ней что-то случилось. Я предлагаю написать так: «Вылетай срочно. Ситуация под контролем. Замуж не отдадим. Старший, Данила».

– Нет, пиши лучше так, – сказала Настя: – «Объявился ухажер. Зовут Кудеяр. Сделал предложение маме. Подпись – Настя, дочка».

– Дочка или точка?

– Дурак, дочка. Точки сами на телеграфе поставят.

– А не добавить, что Кудеяр под колпаком?

– Под чьим колпаком? – не поняла Настя.

– Под моим, – гордо заявил Данила.

Они написали еще несколько вариантов, но ни один их не удовлетворил. Так и не придя к единому мнению, Настя предложила поискать Макса и Гарика.

– Макс в этих вопросах должен хорошо разбираться, – сказала Настя.

– А может быть, лучше позвонить? – предложил Данила.

– А что я скажу отцу? – вдруг запаниковала Настя. – Пусть лучше будет телеграмма.

– Пойдем пройдемся, обсудим последний вариант, – согласился Данила.

– Иди, я тебя догоню, – предложила Настя.

Она еще раз всмотрелась в почерк своего приятеля и поняла окончательно, что письмо писал не он. Портье не было на месте, и Настя положила ключ на стойку. Бросив мимолетный взгляд на стеллаж для корреспонденции, на полочке с номером шестнадцать она вдруг увидела точно такое же письмо, какое получило утром. На нем крупными буквами, красивым почерком было написано: «Анастасии». У Насти сердце готово было выпрыгнуть из груди. Дождалась, наконец. Написал он ей второе письмо. Она быстро схватила его и сунула себе за пазуху, пока не обернулся дожидающийся у выходных дверей Данила. Ни к чему ему знать про любовную переписку. Они вышли на улицу. И тут им встретился отец Гарика. Он обратился к Насте:

– Вы моего сына не видели?

– Они с Максом на ишаке катаются, – сказала Настя.

– Что?

– На ишаке, говорю, катаются. Повели, наверное, его обратно хозяину.

Отец Гарика внимательно посмотрел на Настю, не шутит ли она. Но ее серьезный и счастливый вид говорил, что не шутит. Данила поскорее отвернулся в сторону.

– Он и мне предлагал, но я отказалась.

– Правильно сделала, – заявил Авто Сашаевич. – Рано тебе своего ишака иметь.

О чем он, Настя не поняла. Она была просто счастлива. Письмо грело ей сердце, как грелка. Вскрывать его пока она не собиралась. Буря мыслей одолевала ее. Что на этот раз в нем? Что он пишет? Какой молодец! В доме такие неурядицы, а он про нее не забывает. Не то что ее друзья – Макс и Данила. Слово от них ласкового не услышишь, обращаются с нею, как с мальчишкой. Вот что значит Восток. И стихотворение утром подбросил, и следом сразу второе письмо прислал. Настя блаженствовала. Она потащила Данилу на танцплощадку. Перерыв закончился, и снова играла музыка. На этот раз это были современные ритмы. Молодежь, образовав в центре круг, с яростью топтала доски в центре площадки. Анна Николаевна сидела в сторонке и смеялась, а Кудеяр ей что-то с жаром втолковывал.

– Пройдемся, – предложила она Даниле. – Ситуация под контролем.

– Под колпаком, – поправил он ее.

Из аллеи вынырнули Макс и Гарик.

– Живые, – подковырнул ее Данила.

Настя побежала им навстречу. Гарик был в своем традиционном одеянии – кроссовки, брюки и сорочка.

– Тебя отец искал, – сказала Настя сумрачному Гарику.

– Зачем, не знаешь?

– Не спрашивала.

– Если надо будет, дома найдет, – прохладно заявил он. – А где он сейчас?

– Да вон, территорию, наверное, обходит, – Данила кивнул в сторону танцплощадки.

– А-а-а, – Гарик потащил их в соседнюю аллею.

А Настя готова была смеяться, дурачиться и подпрыгивать до неба. Она, как генерал на параде, шла впереди их троицы. Ей захотелось сейчас же прочесть письмо, а еще лучше – услать куда-нибудь подальше Макса и Данилу и остаться наедине с Гариком. Пусть на словах скажет ей то, что написал на бумаге. Но благовидного предлога, как избавиться от двух старых друзей, она не смогла придумать, поэтому начала их спрашивать, где они были.

– Прошлись, вернули черкеску Гарика, – сказал Макс. – А вы что делали все это время?

– Танцевали, – заявил Данила.

И тут Настя от избытка чувств подпрыгнула и уронила конверт. Нагнулись за ним сразу все трое. Но быстрее всех оказался Гарик. Он держал в руках поднятое письмо и угрюмо смотрел на Настю. Все трое прочитали на нем ее имя. Наступила неловкая пауза.

– Анастасии, – не выдержав, первым хмыкнул Данила. – Как королевне тебе пишут, все буквы большие.

– А ты уже читать научился, «Гранд шоп», – огрызнулась Настя протягивая руку за письмом.

Гарик не торопился его отдавать. Его, видно, угнетало, то, что она снова демонстративно показала его остальным. Второй раз это не могло сойти за случайность. Гарик вертел в руках конверт, не зная, что с ним делать. Настя стояла с протянутой рукой.

– Гля, что творится, – засмеялся Данила, – не распечатала даже, ей пишут, бумагу изводят, может быть, даже стихи, а она пренебрегает. Интересно, что в нем?