«Давай, давай, красавица, старайся, – про себя приободрил гостью Федор Иванович, – труд – он всегда на пользу».

    Но Света особо усердствовать не собиралась, сполоснув кое-как кастрюльку, она поставила ее на соседний стол, вытерла руки о висевший на крючке фартук и, посчитав, что теперь-то она обед точно заслужила, решительно заглянула в холодильник. На полках стояли еще две маленькие кастрюльки, мисочка, рыбные консервы, молоко, лежали пакет с дырчатым сыром и пакет с тремя сосисками.

    – А хлеб у вас есть? – спросила она, оборачиваясь.

    – Если хочешь, можешь присесть, – радушно ответил Федор Иванович.

    – Я, говорю, хлеб есть?!

    – Есть. В булочной на углу.

    «Чего он врет-то… – не поняла Света, – перед ним же на тарелке два куска черного лежат… Жадный старикан! Наверняка, и за сосиски удавится!»

    Мелькнула мысль все же сходить в магазин – до вечера-то далеко, но сил и желания на это не нашлось… Короче, она кастрюлю помыла, и пень обязан ее покормить. Вот так! А то сам лопает, воняет луком и сметанку в борщ подкладывает, а ей что?.. Налил миску до краев и жрет с удовольствием! О… У Сашки же должны быть свои продукты – личные. Где они?

    – А в холодильнике есть Сашина полка?

    – Чего?

    – Где Сашина полка?!!

    – Ну, сходи в магазин, только ты недолго…

    Терпение Светы иссякло, она взяла пакет с сыром и пакет с сосисками, закрыла дверцу холодильника и положила добычу на стол. Нет хлеба и не надо, просто с горячим чаем тоже будет очень неплохо.

    Федор Иванович доел суп, похлопал себя по животу, отодвинул тарелку и сцапал только что почищенную гостьей сосиску. Он, конечно, сыт, но двоюродная сестра Сашеньки не получит ничего.

    От шока и возмущения Света на пару секунд потеряла дар речи. Рука этой «глухой тетери» так быстро мелькнула перед глазами, что она даже не сразу поняла, что произошло. Дядька отобрал у нее сосиску. Отобрал и сожрал! На ее глазах!

    «Самый настоящий гад», – заскрипела зубами Света. Почистила вторую сосиску, положила ее на край разделочной доски и взялась за третью.

    Но вторая сосиска была проглочена хозяином квартиры с точно такой же скоростью.

    «Это я себе чищу!»

    – Сыра мне еще порежь, пожалуйста, – вежливо попросил Федор Иванович, не спуская глаз с последней сосиски.

    «Ага, щассс», – мысленно протянула Света, скрипя зубами. О, если бы ее дальнейшая жизнь частично не зависела от этого бородатого сморчка, она бы сейчас послала его куда подальше. Но она приехала покорять Москву и на первых порах без жилплощади ей никак не обойтись.

    – Очень мне у вас нравится! – громко выпалила она и, больше не совершая ошибки, откусила почти половину сосиски.

    «Эх, не уберег», – расстроился Федор Иванович.

    Нож застучал по доске, и три тонких ломтика сыра аккуратно легли друг на друга. Света, выдавила из себя улыбку и добровольно принесла жертву на пользу собственной судьбе – «ешь, но остальное – мое». Ломтики молниеносно отправились в рот хозяина квартиры.

    – Давай еще, – потребовал Федор Иванович, облизываясь.

    Нет, одной сосиски за вымытую кастрюлю слишком мало! И разве так нужно принимать гостей?! Света поискала глазами чайник.

    – Когда придет Саша?

    – Чего?! – послышался стандартный ответ.

    – В шесть часов или в семь?!!

    – Это кто обнаглел совсем?

    – Да нет же! Я сказала – семь! Понимаете, семь!!!

    Федор Иванович встал, боком оттеснил Свету к стене, отобрал нож, брусочек сыра и проорал ей в ухо:

    – Ты чего кричишь в моем доме, ненормальная?!!

    – Так вы же глухой… – резко испугавшись, промямлила Света.

    – Сама ты глухая! А ну-ка забирай свой поросячий чемодан и уматывай отсюда! Ишь ты приехала! Ждать устали! – Федор Иванович сдвинул брови и демонстративно откусил сыр. – Нам тут с Сашенькой хорошо и никакие голопопые девицы нам не нужны! Особенно такие, как ты! Счастливого пути!

    Растерявшись, Света пискнула нечто невразумительное, вжала голову в плечи и бросилась в коридор. А мужик-то чокнутый! И агрессивный! Ноги со скоростью звука влезли в сапоги, руки скользнули в рукава куртки.

    – Я вам кастрюлю помыла, а вы… – затараторила она, но, встретив убийственный взгляд, вылетела на лестничную площадку с чемоданом в обнимку.

    – И чтоб духу твоего здесь больше не было! – выскакивая следом, взвился Федор Иванович. – А квартиру я Сашеньке завещаю, так и знай! И на мамашку твою управу найду! Ух, получите у меня! – он погрозил кулаком в пустоту и, мгновенно успокоившись, прислушался – чемодан приятно гремел вниз по ступенькам. – Так-то лучше, – с улыбкой добавил он и запихнул в рот оставшийся кусочек сыра.

    Вернувшись в кухню, Федор Иванович отодвинул тюль, посмотрел на окна Машеньки и многообещающе произнес:

    – Я на всех управу найду.

* * *

    Перебирая впечатления, скопившиеся в душе за день, Сашенька повесила сумку на крючок вешалки и направилась в свою комнату. Из ванной доносились звуки струящейся воды – значит, Федор Иванович моется. Эх, до чего же сейчас хорошо…

    Она переоделась, села на диван и замерла с мечтательной улыбкой на лице. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Скоро они поедут с Мариной выбирать платье, а в следующую пятницу будет бал. Дамы приглашают кавалеров или кавалеры приглашают дам. Нет, она побоится кого-нибудь приглашать…

    Последний раз она танцевала с Пашкой на концерте заезжей звезды, и он тогда прижимал ее к себе, шептал в ухо всякую ерунду…

    Сашенька обняла себя за плечи, точно замерзла, и попыталась понять, что же она к нему чувствует? Раньше Пашка так много для нее значил, а теперь?..

    – Почему тебя сегодня задержали? – заходя в комнату и вытирая волосы махровым полотенцем, спросил Федор Иванович. Тельняшка и мягкие свободные штаны делали его похожим на потрепанного ветрами морского волка. – Смотри, за переработки они должны платить дополнительно.

    – Добрый вечер, – улыбнулась Сашенька, отодвигая вопрос, связанный с Пашкой, в сторону. Конечно, чувства еще остались, но, как ни странно, душа болит уже не так сильно. До избавления осталось совсем немного. – Я сама закопалась, и время пролетело быстро… А Света не звонила? Я телефон на тумбочке оставила, а она собиралась сегодня приехать.

    – Так она и приехала, – перекидывая полотенце через плечо и засучивая рукава, ответил Федор Иванович. Уши у него покраснели. – Только побыла она немного… сосиску съела и заспешила обратно.

    Сашенька удивленно приподняла брови:

    – Как это так?

    – А я почем знаю, – ворчливо выдал Федор Иванович. – Нервная она какая-то, может, ей витаминчиков попить, а?

    – Я думала, она меня дождется, – растерянно проговорила Сашенька.

    – Видимо, торопилась… – Федор Иванович стыдливо уставился на обтрепанные кончики тапок и добавил: – Не переживай, мало ли какие у нее дела… Понимать же надо…

    – А я и не переживаю, – устало вздохнула Сашенька и закрыла глаза – раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…

    Два дня стрелки часов огорчали своей медлительностью. Выходные тянулись до невозможности долго, и пришлось устраивать генеральную уборку, чтобы немного отвлечься и заодно навести порядок (чему и была посвящена вторая половина воскресенья). Федор Иванович горячо сопротивлялся, выступал против «жестокого произвола и негуманного отношения к реликвиям» и тщательно изучал каждую мелочь, объявленную Сашей мусором, но в конце концов смирился и внес свою лепту, разобрав полки двух шкафов и отдраив до бриллиантового блеска окна во всей квартире. «Вполне», – охарактеризовал он проделанную работу и благодарственно хлопнул Сашеньку по плечу. «Ага», – согласилась она и с надеждой посмотрела на часы – десять. Пора отправляться спать, а завтра… А завтра понедельник!