— Немецкая фирма, — сказал он неожиданно высоким тенорком, положив часы на стол.

— Я тоже так думал. Интересного ничего не нашли? Обыкновенные часы?

— Есть дополнительный механизм. Как у будильника.

— Вот, вот, вот… — обрадовался майор. — Может быть, вы подробней посмотрите?

— Не знаю. Я первый раз встречаю такие часы, — сказал старик.

Он бесцеремонно отодвинул чернильный прибор в одну сторону, книги и бумаги — в другую. Очистив место на столе, он разложил инструменты на листе чистой бумаги, предупредительно положенном майором, и занялся часами.

Майор и его помощник с любопытством наблюдали за его работой.

Наконец мастер открыл секрет. Искоса он посмотрел на майора, и на лице у него появилась сдержанная гримаса, словно он раскусил очень кислую клюквину. Это была улыбка. Неторопливо собрал он часы, положил их на бумагу и стал собирать свои инструменты, в беспорядке запихивая их в портфель.

Майор терпеливо ждал.

— Ну, все ясно. Уразумел, — сказал старик.

— Вам ясно, а я пока что в тумане.

Часовщик с недоумением посмотрел на майора, удивляясь, вероятно, технической отсталости человека. У него на глазах он докопался до секрета, разбирал часы, и тот ничего не понял.

— Ничего тут сложного пет, — заговорил он поучительным тоном, каким обычно разговаривают взрослые с детьми, объясняя, как обращаться с подаренной заводной игрушкой. — Что вы видите здесь? Ободок из желтого металла. Если вы внимательно посмотрите на него, то как раз под цифрой двенадцать на этом ободке есть маленький выступ, или шпенек. Он поднимается. Смотрите, — старик ногтем подковырнул шпенек и поставил его в вертикальное положение. — Теперь за него можно привязать нитку, проволочку или что-нибудь в этом роде. Таким образом, как в будильнике, ободок можно поставить на любой час, и когда стрелка часов подойдет, то… то… они сделают то, что надо. А вообще часы как часы. Штамповка.

Майор давно понял назначение часов, но не перебивал старика.

— Бомба замедленного действия… — сказал он в раздумье.

— Может быть, — согласился старик. — Но действие ее ограничивается двенадцатью часами.

— …Или механизм от адской машины.

— Все может быть… Механизм для фотоаппарата, для сигнала, для чего угодно…

— Очень вам благодарен, — спохватился майор, заметив, что мастер встал. — Вы действительно замечательный специалист. Так быстро открыли секрет.

Старик, не слушая похвалу, разыскивал скатившуюся с колен шапку.

— Отвезите Александра Андреевича домой и рассчитайтесь.

— Мне ничего не нужно, — сердито сказал часовщик, нахлобучивая шапку.

Не прощаясь и не оглядываясь, он пошел к двери. Больше заниматься часами не пришлось. Принесли донесение Буракова, и майор решил поехать сам в немецкую колонию, где ночевал однорукий. Прежде чем покинуть кабинет, он подошел к телефону, намереваясь позвонить на Петроградскую сторону. Майор уже положил руку на трубку, чтобы снять ее с рычага, как раздался короткий звонок.

— Слушаю.

— Алло! Кто у телефона? — услышал майор звонкий мальчишеский голос. — Это я, Мишка Алексеев говорит. Мне надо товарища майора. Срочно надо. Позовите скорей.

— Я у телефона, Миша.

— Это вы? Вот хорошо-то! У меня важное дело. — Только вы скажите этому милиционеру, что я вовсе не трепач, а то он не верит. Я ему трубку отдам.

— Дежурный по отделению у аппарата, — раздался через несколько секунд мужской голос.

Майор назвал себя, объяснил, что задержанный ими Алексеев Михаил хорошо ему известен и что если он добивается телефонного разговора, то, значит, у него серьезное дело. После этого попросил передать трубку мальчику.

— Алло! Товарищ майор, вы меня слушаете?

— Да, да. Говори, что у тебя.

— Алло! Я даже не знаю, с чего начать. Надо скорей. Когда я письмо от вас получил… помните, вечером…

— Подожди, — перебил его майор, — На машине ты уехал в Коломяги. Это я знаю. Говори, куда ты попал после того, как безрукий сошел с машины?

От удивления Мишка поперхнулся, закашлялся, но скоро пришел в себя.

— А это… Вы откуда знаете?.. Ну, в общем, я к нему прямо во двор заехал. Сначала он меня боялся, а потом я такую штуку отмочил, что он совсем перестал бояться. Он подумал, что я тоже из ракетчиков. Товарищ майор, он такой вредный! А потом я убежал от него.

— От кого убежал? Кто он?

— А этот шофер-то.

— Сколько их там?

— Трое. Он сам, потом жена и еще собака Грумик. Здоровая!

— Они заметили, как ты убежал?

— Сначала нет, а теперь-то, наверно, хватились.

— Адрес знаешь?

— Я найду. Я там отметинку сделал.

Расспрашивать о подробностях по телефону было неудобно. Какую «штуку отмочил» Мишка, майор не знал, но чувствовал, что все дело если не испорчено, то крайне осложнено. Но так или иначе, а надо принимать меры, и медлить нельзя.

— Передай трубку дежурному, — сказал он. Дежурный по отделению, выслушав майора, сразу понял задачу — организовать наблюдение за домом, а в случае чего и задержать шофера с женой, если они надумают скрыться.

Деревянный дом немца-колониста казался необитаем. Окна были затемнены изнутри и закрыты ставнями снаружи. Ни одной светлой щелки, ни одного звука

— ничего, что указывало бы на присутствие внутри людей.

Бураков сидел на скамейке наискосок от дома и прислушивался к шагам дежурной по улице. Он уже два раза предъявлял ночной пропуск — сначала пожилой полной женщине, затем другой, в громадном полушубке. Обе дежурные пытались выяснить, что делает на их улице незнакомый человек, и успокаивались только тогда, когда узнавали, что он представитель пожарной охраны района.

В ясном небе мерцали звезды, словно они ежились от холода.

Бураков утешал себя тем, что к утру он попадет в теплое помещение и отогреется, а на фронте люди мерзнут не меньше и этой надежды не имеют. Чтобы разогнать кровь, Бураков прошелся по улице и остановился около дежурной.

— Замерзли? — спросил он женщину.

— Нет. Я тепло одета.

— Вы давно здесь живете?

— Давно. Отец после революции сюда переехал. Тут женился и все время живет. Я здесь родилась, — охотно ответила дежурная.

— Вы значит, совсем еще молодая.

— Конечно, молодая. Это, наверно, полушубок меня старит. Он неуклюжий, но зато теплый.

— Вы русская?

— Русская. Почему вы спросили?

— Просто так. Здесь, кажется, немцы живут?

— Да. Много немцев. Раньше здесь была немецкая колония.

— Вы их не боитесь?

— А чего бояться? Мы с ними никаких дел не имеем. Они сами по себе, мы сами по себе. Они живут очень замкнуто и мало кого к себе пускают.

— А вдруг немцы город захватят? Положение очень серьезное.

— Нет, это невозможно… Столько жертв, — и неужели не удержим?

— Удержим! Первый натиск отбили.

— Ну вот видите… Первый натиск — самый сильный.

Бураков помолчал, потом спросил:

— Вы работаете?

— Да. На заводе.

— На каком заводе?

— Вы очень любопытный. Здесь, на Выборгской стороне.

— Ну, если это военная тайна… Отец ваш тоже работает?

— Нет. Ушел в ополчение. Два брата на фронте… Все дерутся.

— Значит, вы сейчас одна?

— Мама есть. Она в ночной смене работает. Бураков затеял беседу с целью получить кое-какие сведения о живущих здесь немцах, но разговор незаметно свернул в сторону.

На горизонте вспыхнули узкие столбы прожекторов.

— Опять, что ли, налет? — проворчал Бураков.

— В наш завод немцы две бомбы сбросили, — сказала девушка и засмеялась. — В ответ на это у нас производительность поднялась.

— Это как в сказке, — сказал Бураков. — В заколдованном войске. Одному голову срубят, на его место десяток новых встанет.

— Да, — сказала девушка.

— А как эти… ваши соседи себя чувствуют? — спросил Бураков. — У них ведь сложное положение. С одной стороны, они советские граждане, а с другой — немцы… Наверно, сочувствуют?