– Два?

Губы ее дрогнули.

– Дерек, одно.

– Ну ладно!

Одно кресло – это для начала. Пусть это будет рабочая модель. Ван просиял.

Голоса в телевизоре звучали всё настойчивей. Дотти глянула через плечо на экран:

– Господи! Какая ужасная авария!

– А? – Ван уставился на дымящуюся дыру в стене небоскрёба. – Bay!

– Это ведь Нью-Йорк, да?

– Угу. Боже! Такое не каждый день увидишь. До телевизорчика было каких-то три шага, но Ван из принципа потратил с полминуты, пытаясь нашарить заваленный каталогами дистанционник, прежде чем увеличил громкость. Мертвую тишину заполнил голос диктора.

Какой-то реактивный самолёт столкнулся с башней Всемирного торгового центра.

– Самое несчастливое место на свете, – скривился Ван.

Дотти глянула на него с недоумением и ужасом. Даже Тед нахмурил лобик.

– Я про ту банду негодяев с бомбой в грузовике, – объяснил Ван. – Они когда-то пытались взорвать небоскрёб.

Дотти поморщилась. Это была не ее тема.

Ван поднял с пола свой наладонник. Стоило пробежаться по новостным сайтам. У местных телевизионщиков бюджет убогий.

Тайком от жены Ван проверил электронную почту. За последние две минуты ему пришло тридцать четыре письма. Он пробежался по заголовкам: повернутые на безопасности ребята из отделов компьютерной войны. Телеконференции, обновления через Сеть… Все абоненты смотрели телевизор, не отрываясь от мониторов. И сбесились разом. Вану стало стыдно, что он знаком с таким множеством подобных типов. И хуже того – дал им всем свой адрес электронной почты.

Ван снова обернулся к телевизору. Зрелище на экране ужасало. Ван был невеликим специалистом по авиационной электронике, но знал о ней не меньше, чем любой специалист по надёжности систем. И знал, что почти абсолютно невероятно, чтобы авиадиспетчеры FАА[8] в аэропортах Кеннеди и Ла-Гуардиа позволили реактивному авиалайнеру совершенно случайно въехать в небоскрёб в центре Нью-Йорка. Плотность обзорных РЛС и пунктов управления воздушным движением в Нью-Йорке была огромна. Значит, речь не могла идти о простом несчастном случае.

А вот непростой и не случай – это совсем другое дело. Скверное дело. Вану когда-то пришлось провести долгие нервозные выходные на конференции FЕМА[9], слушая, как парни из отдела информационной войны расписывают кромешные ужасы, какие может натворить «противник», захватив федеральную систему управления воздушным движением.

Люди, которые занимаются информационной войной, принадлежали к числу самых нелепых типов, каких только знал Ван, потому что на свете нет такой штуки, как «информационная война». Их тактические приёмы были высосаны из пальца, как и противники. Было в них что-то из разряда готического фэнтези. Они походили на черную стаю воронов рока над полем боя – прямо из толкиеновского «Властелина колец». Ван с трудом мог заставить себя воспринимать их всерьёз – ему достаточно было реальных проблем с информационной безопасностью, от вирусов до малолетних хакеров.

Но одна фраза ему тогда врезалась в память. Взвинченный очкарик ботанской наружности с упыриным восторгом расписывал, как любой самолёт в небесах Америки может «превратиться в летающую бомбу».

Системе управления воздушным движением принадлежала своя компьютерная сеть федерального размаха – одна из мощнейших и старейших в стране. Попытки её заменить не раз кончались пшиком. Парни из РАА пользовались примитивными, старомодными ЭВМ семидесятых годов выпуска – потому что те были куда надежнее современных. При упоминании о компьютерных глюках авиадиспетчеров пробивало на чёрный юмор. Для них подвисший компьютер равнозначен был упавшему самолёту. «Аварийной высадке без посадки». «Дюралевому дождю».

Теперь, понял Ван, «дюралевый дождь» пролился на высочайший небоскрёб Нью-Йорка.

Это никуда не годится. Совсем никуда не годится.

Ван медленно перевел дух. На экране царил кромешный ад, но программист был к нему готов. Он уже однажды пережил ад в своем воображении. В 1999 году «Мондиаль» растратил больше 130 миллионов долларов на борьбу с «ошибкой-2000», и эксперты по информационной безопасности тогда твёрдо уверяли, что иначе планета развалится. Ван тоже в это верил. Потом ему было очень стыдно. То, что компьютеры по всему свету не отключились разом и мир не преобразился в одну ночь в мрачные пустоши из «Безумного Макса», стало для Вана персональным унижением.

По крайней мере, борьба с «ошибкой-2000» помогла подкормиться толпам старых программистов, так и не скопивших себе на пенсию.

В канун года 2001-го Ван дал себе зарок никогда больше не паниковать. Поэтому он пытался унять сердцебиение, глядя, как полыхает на телеэкране пробитый насквозь небоскрёб. Мысли его уже обгоняли события. Мозг переключился на десятую передачу.

«Успокойся, – приказал себе Ван. – Остынь. Подумай».

Покуда не зазвонит телефон – ничего действительно серьёзного ещё не произошло. Поток е-мейлов от самых подозрительных и склонных к паранойе знакомых – это ещё ничего не значит. Интернет-форумы – не более чем предохранительные клапаны, где болтуны могут выпустить пар. А вот номер своего домашнего телефона Ван не давал почти никому. Если этот телефон зазвонит, значит, случилась большая беда.

Если телефон не зазвонит, то, наверное, Дотти вообще не стоит ни о чём говорить. Пусть она будет счастлива. Пусть Тед будет счастлив. Господи, пожалуйста, пусть только все будут счастливы. Какое солнце за окном. Как красиво зеленеет дуб на лужайке перед домом. Такой прекрасный день…

Оп-паньки. А вот и второй.

Нью-Джерси – Калифорния, 11-14 сентября 2001 года

Воздушное движение пресеклось. Ван жил теперь в мире без самолётов. Карточки «постоянного путешественника» превратились в бесполезный пластик.

Вот теперь Ван понял, за каким чёртом купил себе спортивный «рейнджровер».

Ван вскарабкался в кабину припаркованного, как обычно, у бордюра, «ровера» – в старинном особняке гаража не имелось. Отъехав с полмили от городка, он оставил машину на огромной автостоянке на месте бывшего выгона, торопливо просочился сквозь бурые плексигласовые двери и разграбил свою лабораторию. Сотрудники вопросов не задавали – ни зачем Вану понадобилось столько хардвера, ни куда он с ним намылился. В мондиалевских лабораториях дружба Вана с федералами незамеченной не оставалась.

Настроение в лаборатории было нервозным до истерики. Во Всемирном торговом центре «Мондиаль» потерял один из филиалов. Хотя большая часть персонала успела эвакуироваться из горящего здания, двое человек остались погребены в пирамиде обломков. Узнать, что твои коллеги погибли ужасной смертью по вине террористов, – уже скверно, но физический ущерб телекоммуникационным сетям «Мондиаля» был нанесен просто чудовищный. Когда рухнули два высочайших здания на Манхэттене, микроволновая связь в Нью-Йорке получила удар под дых.

Оптоволоконные кабели толщиной в руку, надёжно укрытые в подвалах ВТЦ, теперь рвались, горели, тонули в нечистотах. Осыпавшиеся с падающего небоскрёба обломки раздавили телефонный коммутатор за квартал от места катастрофы. Сотовые ретрансляторы остались похоронены в руинах. Дозвониться по мобильнику удавалось один раз из двадцати. Стационарные телефоны оказались перегружены бесчисленными вызовами.

Полиция, федералы, журналисты, даже профессиональные сисадмины поневоле перешли на пейджеры. Телефонные компании города воем выли, требуя дополнительного оборудования, новых рабочих, временных разрешений от Федкомсвязи, покуда аварийки пробирались в объезд закрытых мостов и заваленных обломками и пеплом улиц.

Более страшной аварии Ван припомнить не мог за всю свою карьеру. Дело было не только в том, что пострадала его компания. Совета требовали федералы – кто по е-мейлу, кто факсом, кто по телефону. Множество федералов. Закон и порядок, военные, аварийные службы. Звонили из контор, о которых Ван никогда прежде не слыхивал – а ему приходилось слышать почти обо всех федеральных службах. Будущее Вана болталось на дымном ветру, точно выбитая обгорелая оконная рама.