— Ну, в некоторой степени, да. Оно приносит временное успокоение, кое-какую уверенность в себе. Я не особенно люблю прописывать такие препараты, но, в общем, при правильной дозировке они абсолютно безвредны. Они помогают людям, которые сами не могут помочь себе.

— Хотелось бы знать, с какой целью вы мне все это рассказываете?

— Просто пытаюсь решить, в чем мой долг, — объяснил Гилкрист.

— Я врач, и мой долг по отношению к пациенту — хранить в тайне все, что бы он мне ни сообщал. Но у меня есть и другой долг — всеми средствами оберегать пациента от опасности.

Он замолчал. Крэддок внимательно смотрел на него и ждал.

— Да, — сказал наконец доктор Гилкрист.

— Я знаю, что мне нужно делать. Я хочу попросить вас, старший инспектор Крэддок, сохранить в тайне то, что я вам сейчас расскажу. Не от ваших коллег, конечно, но от всех посторонних людей, а также от всех в этом доме. Согласны?

— Я не могу дать вам твердого обещания, — возразил Крэддок.

— Я не знаю всех обстоятельств. Но в принципе я согласен.

— Тогда слушайте, — начал Гилкрист.

— Это может и не иметь никакого значения. Женщины не могут отвечать за свои слова, когда они в таком состоянии, в каком находится сейчас Марина Грегг. Я хочу передать вам ее слова. Повторяю, это может не иметь никакого значения.

— Что же она сказала? — спросил Крэддок.

— После того, что случилось, у нее был нервный срыв. Она послала за мной. Я дал ей успокоительного и стоял рядом, держа ее за руку, говоря, что все будет в порядке. Уже засыпая, она прошептала: «Это предназначалось для меня, доктор» — и впала в беспамятство.

Крэддок в изумлении уставился на него:

— Она вам так сказала? А затем — на следующий день?

— Больше она об этом не упоминала. Позднее я вернулся к ее словам. Она все отрицала. Она сказала: «О, вы, наверное, ошиблись. Я уверена, что ничего подобного не говорила. По крайней мере, я была тогда, должно быть, в полубреду».

— Но вы считаете, что она была в сознании?

— В полном сознании. Конечно, я не могу утверждать, что все было именно так, как она сказала. Кого хотели отравить на самом деле — ее или Хесю Бедкок — я не знаю. Вы, вероятно, знаете это лучше меня. Но одно я знаю точно: Марина Грегг была уверена, что яд предназначался ей.

После недолгого молчания Крэддок сказал:

— Благодарю вас, доктор Гилкрист. Мне понятны ваши побуждения. Если то, что сказала вам Марина Грегг — правда, то это означает, что ее жизнь все еще в опасности, не так ли?

— В том-то и дело, — мрачно произнес Гилкрист.

— В том-то все и дело.

— У вас есть какие-нибудь особые причины верить в то, что это именно так?

— Нет.

— Не знаете ли вы, по какой причине она сама так подумала?

— Нет.

— Благодарю вас.

— Крэддок встал.

— Еще один вопрос, доктор. Известно ли вам, рассказывала она об этом мужу или нет.

Гилкрист покачал головой.

— Нет, — ответил он.

— Я в этом совершенно уверен. Она ничего ему не сказала.

Его глаза на несколько секунд встретились с глазами Дэрмота, затем он быстро кивнул:

— Я вам больше не нужен? Отлично. Пойду взглянуть на больную. Надеюсь, что вы сможете поговорить с ней в самое ближайшее время.

Он вышел, и Крэддок остался в комнате один, поджав губы и что-то тихо насвистывая.

— Джейсон возвратился, — сказал Хейли Престон, заглянув в комнату через несколько минут.

— Пойдемте со мной, старший инспектор, я провожу вас в его комнату.

Комната, служившая Джейсону Радду одновременно кабинетом и гостиной, находилась на втором этаже. Она была удобной, но скромно обставленной. В комнате мало что говорило о вкусах и привязанностях ее владельца. Заметив входящих, Джейсон Радд встал из-за стола и пошел навстречу Крэддоку. Конечно, подумал Дэрмот, этой комнате совсем не обязательно иметь свои отличительные черты — ими в достаточной степени обладал человек, ее занимающий. Если Хейли Престон был всего-навсего речистым пустозвоном, если в Гилкристе чувствовались энергия и привлекательность, то здесь перед ним стоял человек, для которого, как немедленно признался себе Дэрмот, было не так-то просто подыскать определение. По роду своей профессии, Крэддоку приходилось встречаться и составлять себе мнение о множестве самых разнообразных людей. С годами он научился с первого взгляда схватывать сущность и догадываться о мыслях тех, с кем ему приходилось иметь дело, но сейчас он чувствовал уверенность, что о мыслях Джейсона Радда можно было бы догадаться лишь в той степени, в какой это позволил бы сам Радд. В глубоко посаженных меланхолических глазах светился незаурядный ум, но это было не так просто обнаружить. Безобразный, не правильной формы череп скрывал великолепный интеллект. Лицо клоуна отталкивало и одновременно привлекало. Да, подумал Дэрмот Крэддок, в разговоре с этим человеком мне придется больше слушать, и слушать очень внимательно.

— Прошу прощения, старший инспектор, за то, что заставил себя ждать. Меня задержали некоторые непредвиденные осложнения. Будете что-нибудь пить?

— Не сейчас, благодарю вас, мистер Радд.

Лицо клоуна внезапно искривила ироническая улыбка:

— Опасно пить в нашем доме, вы это имеете в виду?

— Нет, собственно, я не думал об этом.

— Нет, нет, конечно, нет. Ну, хорошо, старший инспектор, что же вы хотите знать? О чем я могу вам рассказать?

— Мистер Престон очень подробно ответил на все вопросы, которые я задал ему.

— И это вам помогло?

— Не настолько, как мне того хотелось бы.

Джейсон Радд смотрел в недоумении.

— Я разговаривал также с доктором Гилкристом. Он сообщил мне, что ваша жена все еще чувствует себя недостаточно хорошо, чтобы отвечать на мои вопросы.

— Марина, — заметил Джейсон Радд, — очень чувствительна. Она, я бы даже сказал, подвержена нервным приступам. А такая ужасная смерть в столь близком соседстве, согласитесь, вполне может вызвать нервный приступ.

— Это было не слишком приятным переживанием, — сухо согласился Дэрмот Крэддок.

— Как бы там ни было, я очень сомневаюсь, что моя жена могла бы сообщить вам что-нибудь такое, чего не мог бы с тем же успехом рассказать вам я. Я стоял рядом с ней, когда все это случилось, и, честно признаться, я гораздо наблюдательнее ее.

— Прежде всего я хотел бы спросить вас, — начал Дэрмот, — вам уже наверняка задавали этот вопрос, но все равно, я хочу задать его снова: были вы или ваша жена прежде знакомы с Хесей Бедкок.

Джейсон Радд покачал головой:

— Никоим образом. Я определенно не встречался раньше с этой женщиной. Я получил от нее два письма касательно госпиталя Святого Джона, но увидел впервые за пять минут до ее смерти.

— Однако она, кажется, утверждала, что встречалась с вашей женой.

Джейсон Радд кивнул:

— Да, лет десять-двенадцать назад, если не ошибаюсь. Как только ее представили, она сразу же принялась за нескончаемую вздорную историю о том, как ее уложил в постель грипп, но она все же встала и ухитрилась увидеть мою жену и даже получить ее автограф.

Снова ироническая улыбка появилась на его лице.

— Вы понимаете, конечно, старший инспектор, что в этом нет ничего странного. Большие толпы людей порой окружали мою жену в надежде на автограф, и именно об этом они помнят всю жизнь. С другой стороны, совершенно естественно, что Марина просто не в состоянии запомнить всех охотников за автографами, с которыми она встречалась. Разумеется, она не сохранила никаких воспоминаний о своей встрече с миссис Бедкок.

— Это вполне понятно, — согласился Крэддок.

— Следующий вопрос. Один из присутствовавших на приеме гостей сообщил мне, что ваша жена ненадолго утратила свою обычную внимательность в разговоре с миссис Бедкок и не сразу ей ответила. Вы согласны со мной?

— Очень возможно, что так оно и было. Марина не особенно сильна физически. Она, конечно, привыкла к тому, что можно назвать ее общественными функциями, и исполняет их обычно автоматически. Однако к концу для она иногда склонна расслабляться. Возможно, так произошло и в этот раз. Я сам, правда, ничего не заметил. Хотя нет, подождите, это не совсем так. Вспомнил, она действительно немного задержалась с ответом миссис Бедкок, Мне пришлось даже слегка подтолкнуть ее.