Шейла, не в силах больше слышать подобное, повернулась и убежала.

Все это не правда, убеждала она себя.

К тому времени, как Шейла доехала до конторы, сомнения, которые посеял в ней Коттон, подорвали ее уверенность. Как будто туча заволокла солнце.

Она затормозила, распахнула дверцу автомобиля. Пикап Кэша был припаркован возле весов. Значит, он здесь, а не в лесу. Шейла была довольна тем, что не придется его разыскивать бог знает где. Откладывать объяснение больше нельзя. Надо немедленно убедиться в том, что Коттон был не прав, ошибался. Нужно быть уверенной в том, что именно она была права.

Шейла решительно вошла в контору и захлопнула за собой дверь с громким треском. Кэш сидел за письменным столом, делая подсчеты на калькуляторе. Он бросил на нее взгляд: брови нахмурены, губы сжаты в тонкую полоску.

– Ты не поверишь, Шейла. Кен Хоуэл тебя крепко надувал.

– Как и ты.

Голос ее был тихим, но холодным и твердым. Такого он явно не ожидал: посмотрел на нее внимательно. Она стояла в напряженной позе возле двери и часто моргала от негодования. Он спокойно окинул взглядом ее фигуру с головы до пят и обратно. Потом бросил ручку на заваленный бумагами стол и закинул ладони за голову.

– Верно. Как и я. И пока что жалоб от тебя не слышал.

Ее грудь дрожала от неровного дыхания.

– Но почему? Зачем все это?

– Почему? – Он неожиданно рассмеялся. Заметив, что она все-таки настроена воинственно, коротко ответил:

– Потому что это приятно.

– И это единственная причина? Приятно, и все? – Голос ее прозвучал грубо. – То есть любая женщина сойдет. Но почему все же я?

Он опустил руки и поднялся. Вышел из-за стола и присел на его краешек, не сводя с нее глаз.

– С чего это ты вдруг затеяла такой разговор? Живот прихватило?

– Объясни мне, Кэш, – сказала она резко и нетерпеливо, – если любая женщина вызывает у тебя эрекцию и ты всегда испытываешь удовлетворение, то зачем тебе именно я?

Он прикусил нижнюю губу у уголка рта.

– Хочешь все напрямик?

– Да, напрямик.

– Ну хорошо, – сказал он нагловато. – Пожалуй, с тобой оказалось все гораздо восхитительнее, чем с другими. Я тебя захотел с того дня, когда увидел, как ты спишь под деревом. После того стоило мне тебя увидеть, как желание возрастало, пока я наконец тебя не поимел.

– Для тебя это было захватывающе. Моя капитуляция.

– Да, – ответил он с грубой откровенностью. – Для тебя это тоже было захватывающим, не правда ли? Она прикусила губу, чтобы не расплакаться.

– Почему ты ничего мне не сказал?

– Когда?

– После первого раза.

– Потому что ты смотрела на меня свысока, словно ожидая, что я буду извиняться. А я перед женщиной никогда не извиняюсь. Ни за что. И уж тем более за то, что трахнул ее.

– Ты получил, что хотел. Я сдалась, даже сама пришла к тебе. Почему ты тогда не оставил все это? Он посмотрел на нее странно:

– Хм… Потому что не насытился. Я и сейчас еще не удовлетворен. Мне нравятся твои груди, твои ноги, твоя попка, твои губы, звуки, которые ты издаешь, когда кончаешь. Продолжать или хватит?

Шейла испытала борьбу эмоций. Леди, которую воспитывала Мэйси, хотелось влепить ему пощечину и выйти вон. Женщина в ней хотела прижаться к нему, целовать его и любить. Хотелось сделать ему больно, чтобы он испытал те же страдания, которые заставлял переносить ее своим холодно-циничным тоном.

– Почему… Почему ты это сделал прошлой ночью в Бель-Тэр?

– Слушай, только не делай вид, что тебе не понравилось. Тебя аж трясло.

– Я не говорю, что мне не понравилось! – крикнула она. – Я спрашиваю – почему именно тогда и там?

– Потому что ощущение было…

– Хорошее?

– Qui! – крикнул он в ответ. – Отличное! Класс! Меня понесло по течению, понятно? Мне было не до раздумий. Мой член думал вместо меня.

– Судя по тому, что я о тебе слышала, именно так обычно и бывает.

– Не дури, – прошипел он. – Мы сделали, что хотели, и это было в тот момент классно для нас обоих. – Он выпрямился и приблизился к ней. Прядь волос, нависая над его бровью, трепетала от негодования. – Какого черта ты шумишь?! С чего вдруг этот допрос? Может, оставим эту тему и поговорим о чем-нибудь более важном? Например, о том, как твой зятек годами подделывал деловые бумаги? – Глаза его потемнели. – Или еще лучше: почему бы тебе не залезть мне на колени и как-нибудь решить мои проблемы, которые жутко возросли в результате нашей беседы?

– Не смешно.

– Ты совершенно права. Не смешно. Все еще негодуя, Шейла сказала:

– Расскажи мне о Кене.

– Все элементарно просто. Он жулик. Именно он является причиной того, что компания теряет деньги, несмотря на стабильный бизнес. Не знаю, в курсе ли этого Коттон. Может быть, он смотрел сквозь пальцы, потому что Хоуэл – родня, или не замечал по старческой рассеянности. Именно Хоуэл облапошил Эндикота. Совершенно ясно, он подделал подпись Коттона на чеке, получил по нему баксы и прикарманил. Только не стал никому говорить о заказе и предоплате. – Он махнул рукой в сторону стола. – Вон там, в документах, полно дыр, которые появились по его милости.

– Откуда тебе все это известно?

– Гли проверил счета Хоуэла и обнаружил его натяжки и приписки, чтобы сумма сходилась.

– Гли?

– Ты сказала, чтобы я дал ему какое-нибудь дело. Я и отдал ему копии документов. Он их проверил и сказал, что они…

– Кто тебя просил это делать? – спросила Шейла, не скрывая ярости.

– Что?

– Ты слышал.

Он движением головы откинул назад прядь волос.

– Опять-таки давай начистоту. – Он расставил ноги чуть пошире, поза выражала упрямство. – Ты расстроена, потому что Гли накопал материалы, способные отправить твоего бывшего любовника в тюрьму?

– Нет, – сквозь зубы ответила она. – Я расстроена тем, что ты присвоил себе полномочия, которых я тебе не давала.

– Ах вот как, – холодно ответил он. – Так сказать, вышел за рамки.

– Вот именно.

– Это имеет отношение к нашей предыдущей дискуссии? Я переступаю границы дозволенного каждый раз, когда укладываю мисс Шейлу Крэндол в постель?

– А разве это не твой бзик? Переступать границы. Присваивать власть? Выходить за рамки? Не потому ли ты и любовью занимаешься со мной?

– Я не занимаюсь любовью.

Шейла постаралась сдержать себя.

– Понятно. Любовью не занимаешься. Просто сексуальный маньяк.

Он пожал плечами.

– Пожалуй, можно и так определить. – Он увидел, как на ее бледном лице появилось выражение уныния. Тихо выругался. – Понимаешь, я называю лопату лопатой. В слово «любовь» не верю и потому не употребляю его. Оно ничего не значит. Все, что я знаю, когда люди действуют во имя любви, они делают друг другу больно. Твой отец заявлял, что любил мою мать.

– Да. Он и сегодня утром сказал мне об этом.

– Так вот, объясни мне, почему он остался с женщиной, которую не любил, которая ему даже не нравилась? Да потому, что великая любовь к моей матери, о которой он трепался, была не так сильна, как его амбиции и алчность. Моя мать заявляла, что любит меня. – Он решительно замахал ладонью, заметив готовность Шейлы протестовать. – Но когда она умирала, ты знаешь, по ком она плакала? По Коттону! Да, по Коттону, который обращался с ней как с дерьмом. Плакала, потому что не хотела расставаться с ним. – Он покачал головой почти с отвращением. Потом горько усмехнулся. – В этой хреновине с любовью процентов нет. Ее изобретатель был распят. Вот и объясни, в чем ее привлекательность. Конечно, байки можно рассказывать, если это помогает сделать все покрасивее, чем на самом деле. Если это оправдывает действия людей, пожалуйста, говори. Но твои слова ни черта не значат.

– Мне даже жалко тебя, – сухо ответила Шейла.

– Прибереги свою жалость. Я не хочу иметь никакого отношения к любви, во всяком случае, если это означает превращение меня в половую тряпку. Меня будут использовать, а я буду просить повторить еще раз. Да провались оно, это непротивление злу. Кэш Будро привык давать сдачи.