Жак помог Брэндану, а затем и Силвер слезть с лошади. Оглянувшись, Силвер с удивлением обнаружила, что Моргана нигде не видно.

Их операция, несмотря на все трудности, завершилась успешно. Они освободили пленников, практически не понеся потерь.

Единственным, кого не удалось вызволить, оказался Баклэнд. Константина Баклэнда в тюрьме не оказалось. Рам высказал предположение, что полковнику дали комнату в главном доме поместья за его сотрудничество.

— Полковнику придется поплатиться за наше бегство, — сказал Рам. — Я совсем не жалею, что его сейчас нет с нами.

Силвер понравился могучий турок, который оказался другом Брэндана.

— Вы напоминаете мне одну леди, с которой я был знаком в Новом Орлеане, — как-то заметил ей Рам. — Николь Сент-Клэр обладала такой же силой воли, как и вы. — Рам рассмеялся. — Только ее волосы были цвета меди, а не серебра.

Они начали свое путешествие к берегу лишь через два дня, поскольку требовалось время, чтобы бывшие узники подготовились к трудному переходу: восстановили силы и залечили раны.

На привале Жак подошел к палатке, разбитой специально для Силвер и Терезы. Мексиканка сидела перед палаткой, оплакивая погибшего в темнице отца.

— Мне очень жаль, дорогая, — сказал ей Жак. — Твой отец не дожил до освобождения. — Тереза горько зарыдала на его плече. Жак, похоже, испытывал не меньшую боль. — Не плачь, — утешающе произнес он. — Алехандро Мендез умер как герой. Он был очень болен и решил, что умрет раньше, чем его выпустят на свободу. Когда один молодой парень вытащил короткую палочку, твой отец вызвался занять его место. Мне говорили, что перед смертью, он плюнул в лицо своему палачу.

Тереза крепче сжала его плечо, но ее лицо сохранило гордое и благородное выражение. Силвер молча отошла, давая прекрасной мексиканке выплакать горе.

Силвер переживала собственное горе.

После ночи, когда, бежав, они благополучно добрались до лагеря, все заботы о ней взял на себя не Морган, а Жак. Именно он перевозил их с Терезой палатку и постели. Именно Жак пытался ободрить ее в долгом путешествии, стараясь делать это как можно деликатнее.

— Где Морган? — спросила у него Силвер, понимая, что Траск ее сознательно избегает.

— Ему требуется время, чтобы прийти в себя, — ответил Жак. — Все это было трудным испытанием для вас обоих. — Он уже догадался, что между Морганом и Силвер что-то произошло, хотя и не знал, что именно. Не знала этого и Силвер.

Морган разговаривал с ней лишь мимоходом, в основном интересуясь здоровьем. Внимательно он выслушал Силвер, только когда она рассказывала ему о том, как их захватили солдаты Пауло Каррильо, и о планирующемся нападении на «Саванну». Хотя на его лице еще не зажили ссадины и царапины, не прошла боль в ребрах, Морган не разрешил ей ухаживать за ним. Его отсутствующий взгляд при разговорах с ней ни разу не смягчался, а голос не становился теплее.

Он не упоминал ни о Фернандесе, ни о сцене, свидетелем которой стал в комнате генерала.

— Я очень благодарен тебе за то, что ты для меня сделала. — Это было единственным, что он сказал ей после освобождения. Но и тогда его голос был невыразительным, а глаза смотрели куда-то вдаль.

— Я хотела тебе помочь. То, что произошло в комнате, не было…

— Извини, Силвер, мне надо проверить часовых.

И он ушел. Когда бы она ни пыталась снова поднять этот вопрос, Морган немедленно извинялся и исчезал. Он не был враждебен, не был невежлив, скорее он просто находился мыслями где-то очень далеко.

Трещина в их отношениях разрывала сердце Силвер. Пять дней пути к берегу показались ей неделями. Было невероятно тяжело идти и идти по негостеприимной земле, почти без отдыха, под палящим солнцем, в духоте, постоянно сгоняя с себя москитов и слепней. Кроме того, приходилось ухаживать за ранеными, разбивать и сворачивать лагерь, готовить пищу.

Невероятно скучая по Моргану, Силвер стала искать общества его брата. Брэндан был сдержан и молчалив, совершенно не походя на легкомысленного любителя приключений, каким его описывал Морган. Может, поэтому, находясь рядом с Брэнданом, Силвер казалось, что она становится немного ближе к человеку, которого любит.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, подходя к Брэндану, сидящему на гранитном камне. Он был красивым, высоким человеком с голубыми глазами и волосами цвета кофе, и даже изможденное, осунувшееся лицо не лишало его мужской привлекательности.

— Лучше. — На самом деле он только мечтал, чтобы это было так. — Я начинаю набирать вес. Куки — превосходный повар.

— Твой брат волнуется за тебя. Он тебя очень любит.

«Он любит и тебя, хотя, похоже, не хочет этого признавать».

— Мы были очень близки в молодости. Морган всегда обо мне заботился. Он работал двенадцать часов в день, чтобы я мог воплотить в жизнь свои мечты. Надо сказать, я приносил ему одни лишь разочарования. Но он ни разу не упрекнул меня за это.

— Морган — прекрасный человек, — сказала Силвер. Брэндан качнулся на камне, и тут же его лицо скривилось от боли в руке. Перед тем как попасть в плен, он был ранен; пулю ему вытащил один из солдат. Рука до сих пор продолжала висеть плетью, хотя были неплохие шансы на то, что она обретет былую подвижность.

Заметив, как он страдает, Силвер проверила повязку и улыбнулась:

— Похоже, твоя рука выздоравливает.

— По крайней мере я не потерял ее.

Брэндан посмотрел на Силвер. Его взгляд был так же печален, как и при их первой встрече.

Брэндан и сам понимал, что сильно изменился. Его лицо стало холодным и бесцветным, потеряв мальчишескую самоуверенность и оптимизм. Он больше не хотел завоевывать мир. Мексиканская тюрьма заставила его испытать то, о чем он раньше и не подозревал. Ему довелось оплакивать гибель своих друзей, ожидать смерти и бороться за жизнь.

— Он… Морган говорил что-нибудь обо мне? — спросила Силвер.

Брэндан отрицательно покачал головой.

— Похоже, вопрос о тебе временно закрыт. — Брэндан пытался выяснить у Моргана, что произошло между ним и Силвер, поскольку было очевидно, что он испытывает к ней больше чем простую симпатию. Однако брат не желал обсуждать этот вопрос, а сам Брэндан находился в таком подавленном состоянии духа, что не решался настаивать. — Мне очень жаль.

Силвер отвернулась, почувствовав, что готова заплакать. Когда Брэндан смотрел на нее с жалостью и участием, ей было трудно сдержать слезы, и они порой сами катились по щекам. Она знала, почему Морган стал ее избегать. Увиденное в спальне генерала заронило в его сердце необоснованные подозрения. Да, она продала себя генералу ради его свободы. Продала свое тело, как обыкновенная шлюха. Скорее всего именно так Морган и думает сейчас о ней и никогда ее не простит.

— Кажется, меня кто-то зовет. — Это была ложь, и они оба знали это, но Брэндан кивнул. Он научился уважать желание других побыть в одиночестве.

За день до того как они достигли берега, атмосфера в лагере начала меняться. Солдаты перестали постоянно волноваться, что их догонят; эти страхи уступили место опасению, что корабли, которые должны были отвезти их домой, захвачены в плен или потоплены. Силвер особенно волновалась за Джордана.

— Они будут там, — сказал ей Морган, но в его голосе звучало больше надежды, чем убежденности. — С Джорданом и остальными ничего не должно случиться.

Сердце Силвер разрывалось, когда она видела, как далек стал Морган. Она едва узнавала человека, который держал ее в объятиях и страстно любил. Казалось, это происходило с совсем другими людьми.

С совершенно другим мужчиной.

С совершенно другой женщиной.

И эта женщина сейчас находилась в таком отчаянии, что ее мысли были заняты только воспоминаниями о прежнем Моргане, спрятавшемся где-то глубоко в Моргане настоящем — Моргане-солдате, для которого она ничего не значила. Эти воспоминания застили ей весь мир вокруг, и все свое время она проводила в одиночестве, безвольно переставляя ноги по дороге, почти не замечая ни высоких деревьев над головой, ни ужасной духоты, ни дождей, внезапно начинавшихся и так же внезапно прекращавшихся, ни густой листвы, которая скрывала их от солнца подобно зеленой крыше.