Лучше верить, что она прекратила впустую тратить на него хоть какие-то силы. Однако мысль о том, что она счастлива с кем-то другим, бесила настолько, что он врезал кулаком по приборной панели.

«Господи! Может, она сейчас замужем, окружена целым выводком детишек?»

Форд включил дворники. Начал сыпать снег, укрывая белым покрывалом дороги и вереницы машин, двигающихся чуть ли ни ползком.

Он покосился на люминесцентные часы на приборной панели. Только три, но уже темнело. Вероятно, сумерки сгущались преждевременно из-за снежных облаков. Оставалось только надеяться, что в гостинице, где состоится свадьба Нила и Эмми, найдется удобная кровать и приличная массажистка. Тело болело после перелета, а теперь еще и поездки за рулем. По подсчетам, у него осталось меньше суток до встречи с Руби.

Руби выглядывала из-за стойки регистрации на каждый стук двери. Сердце уходило в пятки от мысли, что в любой момент может войти Форд. Точнее ввалиться, учитывая тот факт, что стоило двери чуть распахнуться, как в фойе врывался леденящий порыв ветра, от которого кожа Руби покрывалась гусиной кожей.

Обычно она не работала на ресепшене, но Шейла не стала артачиться и с удовольствием уехала до надвигающейся метели. Руби втайне радовалась, что нашлась веская причина отослать домой пожилую женщину, поскольку знание того, что Форд на пути к ней, не оставило иного выбора, кроме как сидеть и ждать его прибытия. Она не могла работать в кабинете из-за мысли, что он может находиться с ней в одном здании. Или стране, если на то пошло.

Дверь снова распахнулась в полпятого, и на этот раз мурашки побежали не от ветра.

Это был он.

Загорелый, высокий и красивый. Снежинки припорошили его волосы и рюкзак за спиной.

Он подошел к стойке, но не посмотрел в ее направлении, а с любопытством изучил окружающую обстановку. Как менеджер отеля, Руби не спускала с него глаз с тревогой и надеждой, что ему нравится увиденное. Стены из каменной облицовки, глубокие окна со средником и переплетом придавали изюминку вестибюлю, центром которого служил большой каменный камин. Кожаные кушетки цвета сливочного масла манили усталых гостей отдохнуть рядом со сверкающей елкой, звездой рождественских праздников, выдержанной в стиле неброской роскоши, которая более чем подходила этому месту.

Гордая Руби понимала, что все здесь сильно отличается от того, к чему Форд привык на далеком Барбадосе. «Элегантное запустение» написали бы газетные рецензенты, и этот термин был весьма уместен.

Руби задержала дыхание, когда Форд подошел к стойке и опустил рюкзак к ногам. Казалось, прошло три часа, прежде чем он медленно поднял голову и наконец посмотрел на нее.

Это было почти комично.

На лице сменилась череда эмоций: от вежливой учтивости и смущения, до потрясенного недоверия и, наконец, радости.

– Охренеть... Руби!

Форд чуть не рассмеялся.

Окинув взглядом ресепшен и не найдя дверки, он просто перепрыгнул через стойку и встал перед Руби.

Они обнялись без капли колебаний. Это было теплое приветствие после долгой разлуки.

«Боже, как же он горяч для человека, который зашел с мороза!»

Форд еще тесней притянул к себе Руби, и тонкая блузка прижалась к его футболке под пальто. В голове кружилась мысль, что только Форд мог додуматься носить одну футболку в середине зимы, но, с другой стороны, он никому, даже погоде, не позволял диктовать, как ему жить.

Одна рука покоилась на пояснице Руби, вторая обхватила ее голову, притягивая к груди.

«Форд».

Руби вдохнула такой знакомый, но все-таки новый аромат. От него пахло солнцем, свежим бельем и чем-то уникальным, свойственным только ему. Воспоминание об их единственном поцелуе всколыхнуло, взбудоражило мысли.

Наконец Форд позволил Руби отстраниться, удерживая её на расстоянии вытянутой руки и разглядывая лицо.

– Ты только глянь, – пробормотал он. – Совсем не изменилась.

– Ты на себя посмотри, – тихо засмеялась Руби. – Одет не по погоде и до неприличия загорелый.

Он глянул на свою выстиранную футболку в облипку, выцветшие джинсы и пожал плечами. На губах заиграла фирменная улыбка.

– Так значит... ты здесь работаешь?

Она кивнула и подождала, пока он переварит информацию.

– Четыре года менеджером.

– Ничего себе, – кивнул Форд, но по взгляду было не понять, впечатлен ли он или считает ее дело скукотищей.

– Тогда разреши мне въехать, начальница.

«Так вы еще не выехали, сэр».

Шутка так и не слетела с языка, но Руби была только рада.

Бога ради, это же Форд. Парень, на чьем плече она спала, помогала справиться с похмельем, и чьих подружек утешала после того, как он менял их как перчатки. Парень, поцелуй которого оставил печаль в душе и чуть не разбил глупое сердечко.

Руби опустила взгляд и напечатала что-то на клавиатуре. Ей не нужно было проверять, свободен ли номер: она уже выбрала для Форда любимый люкс на мансарде. Вначале Руби зарезервировала его за Эммой и Нилом, но они в последнюю минуту передумали: Нил пришел в дикий восторг от двухместного джакузи в номере для молодоженов с первого этажа.

Номер люкс находился на мансарде здания отеля и мог похвастать роскошной латунной кроватью и уютной гостиной. Однако изюминкой номера была ванна с закруглёнными углами у изножья кровати. Благодаря этой жемчужине стиля декаданс и вершины мастерства сантехника для старинной-то гостиницы, этот номер-люкс чаше всего попадал на страницы глянцевых журналов.

Руби снова подняла взгляд и испытала неожиданную неловкость: что сказать, когда прошла первоначальная эйфория от встречи. Форд по-прежнему стоял с улыбкой на лице, но невообразимая радость в глазах сменилась чем-то более сдержанным.

– Твой номер на самом верху, – сказала Руби, протянув ему ключ. – У нас нет лифта, но в здании всего три этажа.

Форд взял ключ.

– А ты не собираешься показать мне комнату?

Руби нужно было, чтобы Форд ушел, дал ей время перевести дух и решить, как справиться с тем, что он будет рядом следующие несколько дней. Провести с ним время может быть и приятно, но новая разлука ее просто доконает.

– Уверена, ты найдешь дорогу.

Форд склонил голову набок и состроил щенячьи глазки.

– Сжалься над уставшим другом, Руб. Покажи, куда идти.

Ему не надо было просить дважды: стойкость Руби была толщиной с лист бумаги. Она демонстративно глянула на часы, прекрасно понимая, что Роберт, ее вечерняя смена, уже пришел и с любопытством поглядывает на них из дверного проема служебного помещения. Не каждый день главный менеджер лично стоит за ресепшеном и регистрирует гостя, при этом позволяя красавцу перепрыгнуть через стойку и заключить себя в медвежьи объятия. Сдержано улыбнувшись Роберту и более тепло Форду, она приподняла сделанную под старину откидную крышку стойки.

– Пожалуйста, сюда, сэр, – сказала она, наклонив голову и направившись к лестнице. Форд подхватил рюкзак и пошел следом.

Форд шел за Руби, даже не пытаясь отвести взгляд от изгиба ее бедер, пока они поднимались по лестнице.

Гостиница действительно представляла собой изумительную старинную постройку с открытыми стропилами и стенами из натурального камня. Форд любил свой Барбадосский рай, но мог понять, почему Руби была очарована этим местом.

На самом деле он ошибся в своем заявлении, будто Руби совсем не изменилась. Это не так. В двадцать один ее переполняло буйство ослепительного света. К двадцати девяти же появились едва уловимые различия.

Более женственная. Зрелая. Сексуальная. Боже, она была великолепна.

Он никогда полностью не понимал, какие чувства испытывает к Руби. В университете он взял на себя роль старшего брата: защищал ее, наслаждался компанией и делил общую жизнь. Однако потом не выдержал и поцеловал самым что ни на есть не братским поцелуем.