– Он один из моих старинных друзей. Я никогда…

– Значит, дело не во мне? Видит Бог, раньше вы не колебались, если речь шла о замужней женщине. Можете забрать портрет. В этом случае и во всем, что касается наших отношений, можете объявить себя победителем.

– Что?

– Я капитулирую. Я отступаю. – Она решительно повела плечом. – Я нашла мужчину, с которым могла бы провести остаток жизни. Это тот самый мужчина, что предназначен мне судьбой, но я не могу получить его, и если я ему не нужна, тогда мне вообще никто не нужен. Вы хотите, чтобы я ушла из вашей жизни, и я вам в этом помогу.

– Фелисити!

– Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы с этого момента избегать встреч с вами. Возможно, я все же уеду из Лондона. Поеду в деревню, буду жить среди полей и лесов, любуясь звездами. Сосредоточусь на работе. Возможно, даже сама открою комету-другую.

– Фелисити, вам вовсе не обязательно…

– Нет, обязательно. Понимаете, Найджел, вы признались, что я вам нужна, так вот, вы нужны мне столь же сильно. Я привыкла любить вас всей душой. Я полюбила вас с того момента, как вы появились на садовой стене. Наши частые встречи в последнее время будут лишь напоминать, что вы никогда не станете моим. – Она глубоко вздохнула. – Несколько минут назад вы спрашивали, что я хочу вместо портрета. Вы сказали: «Чего бы вы ни пожелали».

– Да? Я так сказал?

– Мне хотелось бы… Мне хотелось бы никогда не знакомиться с вами.

– Фелисити…

– Вам пора.

По голосу стало понятно, что она расстроена. Что он натворил? Это была не та Фелисити, какую он знал.

– Думаю, вы уйдете тем же путем, что и пришли. Поторопитесь, пока солнце не взошло. Я пришлю портрет в Кавендиш-Хаус утром.

– Я не могу, не могу вас так оставить.

– А как вы могли бы меня оставить? В толпе на балу? На тропинке в саду? После танца для двоих?

– Не знаю.

– Найджел, идите, пожалуйста. Просто уходите.

Он направился к балкону и остановился.

– Значит, это прощание? Можно мне вас поцеловать?

– Зачем?

– Потому что мне будет вас не хватать. Потому что, несмотря на отвращение к браку, несмотря на отказ воспользоваться вами, мне будет не хватать тех мгновений, когда я обнимал вас.

Фелисити долго не отводила взгляда от его глаз, и Найджел осознал, что больше никогда не утонет в этих глазах.

– Ну хорошо. – Она подошла и подставила лицо. – Поцелуйте меня, Найджел. И постарайтесь запомнить этот поцелуй, потому что больше никогда…

– Фелисити, – мягко проговорил Найджел.

Поцелуй его был нежным и сладким. Прощальный поцелуй. Он ощутил желание, более сильное из-за невозможности осуществить его. Он обнял Фелисити и крепко прижал к себе. Жар ее тела сквозь тонкую ткань охватил его, воспламенил страсть и согрел душу. Как можно было быть таким дураком? Из глубины ее горла вырвался тихий стон, она жадно ответила на поцелуй. Если не отпустить ее сейчас же, будет слишком поздно. Тогда он не отпустит Фелисити никогда. Он отнесет ее на постель, и все будет кончено. Ну разве это было бы не великолепно? Свободная рука обняла его за шею, губы раскрылись ему навстречу.

Найджел смутно осознал, что другая рука Фелисити все еще держит пистолет.

В тот момент, когда он подумал об этом, пистолет выскользнул из ее руки.

Как только прогремел выстрел, Фелисити поняла, насколько ситуация ужасна с точки зрения стороннего наблюдателя. Следующее, о чем она подумала, так это о том, что с судьбой не поспоришь.

Был шанс, что выстрел не услышат. Он прозвучал вовсе не громко, чуть громче хлопка. К сожалению, пуля угодила в длинную жардиньерку, предмет особой гордости Фелисити. Жардиньерка разлетелась на куски, произведя нечто вроде взрыва. Этого Фелисити никак предположить не могла.

Найджел отпрыгнул, как будто подстрелили его или взорвалась сама Фелисити, зацепился за телескоп, потерял равновесие и повалился назад. Фелисити протянула руку, чтобы удержать его, но опоздала. Он упал с грохотом, разбив створчатые двери, пролетел по инерции балкон и вылетел через перила. Фелисити с ужасом наблюдала за происходящим, а потом поступила так, как могла бы поступить молодая женщина, видя, что любовь всей ее жизни падает, возможно, разбивается насмерть. Она закричала.

В следующее мгновение дверь спальни с шумом распахнулась, и в комнату вбежали отец и мать.

– Ради всего святого, что здесь происходит?

Отец сразу приметил пистолет на полу, разбитую жардиньерку и сломанную балконную дверь.

– Фелисити…

– Отец, это Найджел. – Фелисити подбежала к балкону и выглянула за перила. – Найджел! Ты меня слышишь? Как ты?

– Найджел?! – Отец повысил голос и встал рядом. – Ради всего святого, кто такой этот Найджел?

– Понятия не имею, – отозвалась мать и поторопилась встать с другой стороны дочери. – Но он жив.

– Найджел Кавендиш, отец. Я очень надеюсь, что он ничего себе не сломал.

Фелисити перегнулась через перила, но было слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть.

– Найджел.

– Найджел Кавендиш? – возвысил голос отец. – Тот самый Найджел Кавендиш?

– Подозреваю, что именно он. – В голосе матери прозвучала нотка любопытства. – Это ответ на один вопрос.

– Никакой это не ответ! – возмутился отец. – Найджел Кавендиш! – Он произнес имя Найджела так, будто ощутил пренеприятный вкус.

– Да, отец, Найджел Кавендиш, – резко заметила Фелисити. – Тот самый Найджел Кавендиш, и, возможно, в этот самый миг он испускает последний вздох!

Снизу раздался стон. Фелисити снова перегнулась через перила.

– Как ты себя чувствуешь?

– Найджел Кавендиш, – пробормотал отец. – Я сейчас же пошлю кого-нибудь помочь ему.

Мать повернулась и направилась из комнаты.

– Думаю, из-за шума уже никто не спит.

– Найджел… – Сердце Фелисити сжалось от страха. Даже если он жив, он, возможно, серьезно пострадал. – Скажи хоть что-нибудь.

Снизу донесся слабый голос Найджела:

– Этот чертов куст с шипами…

– Кусты! Да, конечно, я и забыла о кустах. Слава Богу, Найджел, что ты упал на них, – отозвалась Фелисити. – Кусты смягчили падение.

Найджел застонал.

– Полагаю, я не ранен серьезно, но помощью воспользовался бы. Я словно в ловушке. Шипы, знаете ли.

– Шипы – самое меньшее, что должно вас беспокоить, мистер Кавендиш, – прозвучал в ночи разъяренный голос отца.

Найджел помолчал, потом снизу донесся его голос:

– Лорд Данбери, я полагаю?

– Очевидно, это не все, что вы полагаете, – резко заметил отец Фелисити.

Фелисити поморщилась. Она редко слышала, чтобы отец говорил таким тоном.

– Бедный Найджел, – пробормотала она.

Вероятно, ему придется иметь дело не только с синяками и царапинами, придется иметь дело и с отцом. Она заметила под балконом какое-то движение и поняла: помощь подоспела. Нужно было подойти к Найджелу и увидеть самой, насколько серьезно он пострадал. Выпрямившись, она отвернулась от перил и шагнула в комнату.

Отец преградил ей дорогу.

– Полагаю, всему этому есть рациональное объяснение.

Она уверенно кивнула:

– Совершенно верно.

Он заговорил, тщательно подбирая слова:

– Ты можешь объяснить его присутствие в твоей комнате посреди ночи…

– Сейчас рассвет, – подсказала Фелисити.

– Откуда следует вопрос: сколько времени он пребывал в твоей комнате? – возвысил голос отец. – Только дурак полезет к леди в спальню перед самым рассветом.

– Он не очень хорошо соображал, – промямлила Фелисити.

Отец некоторое время вглядывался в нее.

– Фелисити, я не ожидал от тебя подобного поведения. Я и представить себе не мог, что ты свяжешься с мужчиной, у которого такая репутация, как у Кавендиша. Я думал, у тебя есть голова на плечах.