– И какую вы собираетесь блузку с этим надеть?
– Никакой блузки сегодня не будет, Люсинда, – беззаботно ответила Дейн, любуясь обнаженными плечами, которые благодаря зеленому атласу казались белее. – Я возьму кружевную шаль, ту самую, с зеленой косой, в ней мне будет прохладнее.
– Если ваш отец увидит, как вы оделись, прохладно вам не будет – от плетки его станет ох как жарко...
– Я ему ничего не скажу, если и ты не скажешь. Кроме того, в такую жару чем меньше на тебе надето, тем лучше. Я даже не скажу никому, что ты помогала мне. Ну хватит, давай иди отсюда быстрее...
– Я должна знать...
– Тихо!
Люсинда вышла, и Дейн тут же бросилась к зеркалу.
Господи, сколько ненужных тряпок! Если одеваться по всем правилам, то на ней должны быть еще рубашка под корсетом, несколько нижних юбок, блузка, жилет, юбка... В эдакую жару она бы упала в обморок, неся на себе все эти тряпки, еще до того, как успела бы спуститься с лестницы.
Но так, вот так: когда кожа ее обнажена, подставлена жаркому солнцу, когда грудь ее так соблазнительно выпирает из зеленого атласа, вот так будет в самый раз. Так хорошо Дейн давно себя не чувствовала. Удивительно, как она раньше до этого не додумалась.
Дейн схватила шаль и накинула ее на плечи. Она вся лучилась от переполнявшей ее силы, женственности. Но этого может и не хватить. Не помешает прихватить с собой еще и ружье.
– Итак, сегодня ты решила поиграть в дочь хозяина дома, – ехидно заметила Найрин, увидев Дейн, надменно и гордо спускающуюся по лестнице. – Как это мило с твоей стороны, если учесть, что твой отец устраивает сегодня еще один званый ужин. На этот раз приглашен мистер Ханском из соседнего прихода. Полагаю, его имя может показаться тебе знакомым.
Дейн помедлила с ответом. Она закипела от ярости. Еще немного, и гнев плеснет через край. Это имя было известно каждому.
– Полагаю, я с ним знакома.
– Гарри уполномочил меня предупредить тебя о том, что о повторении вчерашней унизительной сцены не может быть и речи. Ты должна быть соответственно одета, и никаких опозданий. Напоминаю: платье, туфли и прическа – и все в полном порядке.
– Разумеется, ни о чем другом я и помыслить не могла, – внятно заявила Дейн и, обойдя кузину, пошла к выходу.
– Твой отец больше не станет мириться с подобной чепухой, – с угрозой в голосе бросила ей вслед Найрин.
– Если только чепухой станешь заниматься ты, Найрин, – огрызнулась Дейн и хлопнула дверью перед носом родственницы, не дав ей времени на ответ.
Едва дверь за Дейн закрылась, в холл крадучись вошел Гарри.
– Великолепно, дорогая. Сегодня она будет паинькой.
– Ты можешь это гарантировать? – желчно поинтересовалась Найрин, отталкивая его шаловливые руки. – Ты можешь мне обещать?
– Я могу пообещать тебе нечто замечательное, моя дорогая. Сейчас, когда мы остались одни! Она ушла по крайней мере на час, – бормотал он, уткнувшись носом Найрин в шею, – а может, на два...
Найрин колебалась. Последнее время она и так поднимала много шума вокруг Дейн, а его держала на голодном пайке. Он успел проголодаться. Она едва успевала отбиваться от назойливых ласк Гарри.
– О, дорогой, только не здесь. Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы...
– Где? – хрипло пробормотал он.
Она улыбнулась – искушенно и лениво и в то же время с триумфом, как кошка, сумевшая одолеть мышь, но Гарри не способен был замечать оттенки. Он видел в ней только объект, которым во что бы то ни стало хотел обладать.
– В твоем офисе, Гарри, милый. Через минуту ты найдешь меня там. Я только должна удостовериться, что она действительно ушла. Если я буду знать, что она не придет, то смогу показать тебе, каково нам будет, когда она уберется отсюда навсегда, когда мы останемся вдвоем...
Дейн отправилась в Оринду длинной дорогой, и не верхом, а в коляске, запряженной пони. Так она любила ездить, когда была еще совсем маленькой девочкой, с короткими волосами и в коротком платьице.
Теперь же она превратилась во взрослую женщину с прической и декольте, но, словно ребенок, все искала приключений. Вернее, искала беду на свою голову. Она знала, что ничего путного из ее затеи не выйдет. Это ощущение шло рука об руку с гневной обидой на жизнь, на то, какой она приняла оборот.
Но женщина никогда еще не имела власти над собственной судьбой, никогда. Теперь рядом с ней не было матери, которая умело создавала иллюзию того, что нет никаких строгих правил и все будет именно так, как захочет ее дочь. Вне сомнений, она бы сумела внушить эту ложь во спасение, передав ее как знамя своей собственной дочери, и скоро ей предстоит вступить в брак, но что это будет за брак! Фарс, да и только. И детей в этом браке быть не может, если только она не сумеет распорядиться той властью, природу которой она только-только начала понимать. Если только она не сможет подчинить этой власти мужчину, который, так или иначе, ее купит.
Хотя Дейн было все равно...
Возбуждение от перспективы обмануть ожидания отца и одновременно спровоцировать врага было подобно наркотику. Она чувствовала себя храброй, беззаботно-распутной и на удивление сильной и сексуальной. На этот раз Дейн отдавала себе отчет в том, что делает.
Она ехала в Оринду с пистолетом в кармане, одетая как распутная девка, и питала надежду на то, что сможет соблазнить мужчину, заставив его взять ее и открыть те тайны, которые женщине до свадьбы знать не положено.
«Все просто!»
Дейн казалось, что она получила заклинание на счастье от мамаши Деззи. Впрочем, Найрин никаких заклятий не требуется. Да и Дейн может попросить у высших сил то, что хочет.
«Хочу обрести власть над этим мужчиной, над каждым мужчиной, особенно над тем, за кого я вынуждена выйти замуж...»
До Оринды было двадцать минут езды в коляске. Еще пять минут потребовалось, чтобы от дороги добраться до амбара. Строение покосилось и вот-вот грозило рухнуть, как и все в Оринде. Двери амбара были распахнуты, словно кто-то ожидал ее прихода.
Дейн заехала на коляске в амбар, после чего отправилась за водой. Бочка, полная свежей дождевой водой, стояла в тени деревьев. Она набрала ведро, которое всегда возила с собой, и понесла верному пони. Накидку Дейн давно сняла, да и от кринолина юбки ей тоже хотелось избавиться, но она желала предстать перед Флинтом во всей красе.
Если только он здесь, если она не сошла с ума...
Может, жара сводит ее с ума?
В конце концов, разве не она стоит сейчас посреди амбара, вдыхая обычный для этого места аромат гнили и кожи, что источала старая упряжь, висящая на стене?
С чего бы ей думать, что Флинт здесь?
Она подошла к одному из крюков у двери и осторожно провела пальцем по кожаной плетке. «Это лучшее средство убеждения, нежели пистолет или ружье, – подумала она, – если, конечно, он здесь».
Дейн сняла плеть и хлестнула спертый воздух. Раздался резкий щелчок – приятный звук, дающий чувство удовлетворения. Короткий и четкий. Ей понравилось ощущение – как ловко и крепко лежала в ладони плетеная рукоять. Она была слегка размочалена, но сам хлыст был гибок и тверд – от долгого и частого употребления он стал лишь послушнее воле хозяина.
Дейн обмотала его вокруг запястья – кожа была приятной на ощупь. Ей нравилось, как он выглядит. Просто до примитивности и в то же время чувственно и странно возбуждающе.
Что угодно на голой коже...
Что угодно...
Девушка бросила пистолет в коляску и медленно вышла из амбара.
Ее обдало жаром, словно она оказалась у печного жерла. Солнце палило, жгло голову и обнаженные плечи. Дейн захотелось раздеться немедленно, такой жары еще не было. Жара накатывала волнами, толкала в грудь, мешая пройти пару дюжин шагов до веранды, примыкающей к тыльной части дома.
Никто бы не смог перенести это пекло. Никому бы и в голову не пришло явиться в Оринду, кроме того, кто напрашивается на неприятности.
Она зашла в дом. Двери в Оринде никогда не запирались. Там было прохладнее. Внизу находилось четыре комнаты: столовая, кабинет, буфетная и комната для прислуги, а также каморка под лестницей. Той самой, которой она воспользовалась, чтобы подняться этажом выше. В холл, где так удобно устроился мистер Флинт Ратледж перед тем, как вернуться в Бонтер.
