Гарри удалился в тот момент, когда появилась Найрин. Одетая в атласное платье цвета слоновой кости, смуглая и черноволосая, она выглядела словно заморская птица.

– Поздравляю, Дейн. Какое красивое платье.

– И я тебя поздравляю, Найрин. Красивая победа. Кажется, я понимаю, как тебе удалось этого добиться. Увы, в окрестностях не найдется подходящего старого дурака, на котором я могла бы продемонстрировать, как это делается...

Найрин зло поджала губы.

– У тебя гадкий язык, Дейн. Не скажу, что мне будет не хватать твоего остроумия.

– Смею сказать, что по мне ты точно скучать не будешь, но кто знает, что готовит для нас будущее.

Найрин криво усмехнулась, а Дейн решила добить ее – если не делом, то словом.

– Но ты, очевидно, знаешь, что будущее готовит лично для тебя.

Найрин открыла было рот, чтобы сказать ответную колкость, но замолчала, недоуменно уставившись на дверь. Гарри выскочил из церкви в мятом фраке, с перекошенным галстуком, и в тот же момент священник зазвонил в колокольчик, приторным голосом объявив начало церемонии.

Тут же органист заиграл свадебный марш, и Гарри, схватив дочь, потащил ее к церкви. Найрин бросилась вдогонку, споткнулась, но не упала, стратегически заняв такую позицию, чтобы Дейн не могла ее лягнуть.

Дейн высвободила руку.

– Не надо тащить меня к алтарю. Ты не имеешь на это права. Мы просто пойдем рядом.

Она встала рядом с отцом, дожидаясь Клея. Тот вышел и встал рядом с Найрин. Дейн в недоумении взирала на него из-под фаты.

Вид у него был такой, как будто он только что подрался.

Пора невесте было подходить к алтарю. Дейн, поколебавшись мгновение, медленно, словно на эшафот, пошла к месту венчания. Гарри шел рядом.

Она не узнавала лиц. Она заметила лишь, что лицо Оливии оставалось холодным и бесстрастным, будто то было не лицо, а маска. И в цветном размытом тумане непривычно красное лицо Клея.

Дейн отошла от отца и выжидательно посмотрела на священника. Тот медлил, тем самым лишь сгущая тревогу. Она почувствовала, как Клей подошел к ней поближе. Она видела, как кивнул священник, и слышала, как он сказал:

– Начинаем.

Он перелистал свою книгу и начал вещать подобающе торжественно:

– Возлюбленные...

Дейн почувствовала, как слезы брызнули из глаз.

«Еще не поздно, еще не поздно». Она еще может развернуться и уйти отсюда. Пусть станет шлюхой, как предсказал отец. Разве жизнь продажной женщины хуже той, что ей уготована?

Она набрала в грудь воздуха, обернулась и в тот же момент почувствовала, как кто-то крепко ухватил ее за плечо. Это отец. Он хочет отрезать ей путь к спасению.

Она собралась сказать ему все, что думает по поводу затеянного им фарса, но то был не Гарри. Отец стоял в стороне, и лицо его было бледным и покорным. Это был Флинт Ратледж, и это он стоял рядом с ней у алтаря, крепко держа за запястье, а Клея нигде не было видно.

Ей хотелось пуститься в бегство – просто взять его и оттолкнуть, сбить с ног и убежать.

И никому никогда не придется больше смотреть в эти черные, горящие как уголья глаза перед алтарем.

– Возлюбленные...

Ладонь его крепко лежала у нее на запястье.

– Мы собрались...

– Даже не пытайся...

Голос его был подобен раскаленному железу, и бормотание священника было почти неслышным из-за гула в ушах.

– Соединенных в священном союзе...

– Если ты убежишь, я отдам тебя на милость Клея. Господи, что за угроза – стать женой Ратледжа-беспутного или Ратледжа, который уже как-то снялся с якоря и исчез на двадцать лет и в любую минуту может сделать это вновь.

Дейн вырвала руку и решительно вскинула голову. Сейчас она скажет священнику...

– Чего ты вполне заслуживаешь...

Господи, он явно был в ярости, но при этом жених из него получился на славу. Такой высокий, черноволосый, с таинственно-черными глазами. Костюм сидел на нем как влитой – черный фрак и темно-серые брюки.

Совсем, совсем не такой, как Клей...

Но стать его женой?

С каждым словом святого отца решимость покидала Дейн. Она заставила Флинта подчиниться своей воле – до конца, и не питала иллюзий: он, в свою очередь, заставит ее платить за это. Она заплатит сполна.

– Согласны ли вы... – начал священник, и Флинт решительно сказал:

– Да.

– А вы, Дейн Темплтон, согласны ли вы взять в мужья... Она слышала его слова словно сквозь сон. Неужели свершилось?

Дейн прикусила губу и посмотрела в горящие глаза Флинта.

Теперь отступать уже некуда.

– Я... согласна, – еле слышно произнесла она. наконец, но, взяв себя в руки, более уверенным тоном повторила: – Я согласна.

Паства хором выдохнула, и священник просиял.

– ...объявляю вас мужем и женой. Дамы и господа, позвольте представить мистера и миссис Ратледж.

Флинт схватил Дейн за руку и развернул к публике, встретившей рождение новой семьи вежливыми аплодисментами.

– Мистер и миссис Ратледж приглашают вас на завтрак, который пройдет на плантации Монтелет, – продолжал священник. – Карета доставит на место тех, у кого нет своего транспорта. Праздник начнется через час.

Органист ударил по клавишам. Заиграла мажорная мелодия.

– Ты не можешь, – прошипела Дейн в надежде, что из-за музыки слова ее услышит только муж.

– Еще как могу, Изабель. И я сделал это. Я отомстил за отца и избавил тебя от негодяя, чем заслужил по меньшей мере твою благодарность.

Святой отец ждал их у дверей.

– Сюда, пожалуйста. – Он проводил их в кабинет, где им надлежало подписать документы.

У Дейн дрогнула рука. Все было так официально, так непреложно.

– Да благословит вас Бог, – пробормотал священник.

– Ждем вас в Монтелете, – сказал Флинт святому отцу.

– Обязательно буду, – с почтительностью ответил святой отец, ставя свою подпись на свидетельстве о браке.

Флинт взял Дейн под локоть и провел через полутемный вестибюль на воздух, под солнышко.

На площади стояли кареты – не меньше дюжины. Люди переговаривались, искоса посматривая на молодых. Рождались новые сплетни. Дейн остановилась как вкопанная при виде Оливии Ратледж, ждавшей их у выхода.

– Моя дорогая, – сказала женщина, беря Дейн за руку. – Добро пожаловать в нашу семью.

Она произнесла эту короткую речь достаточно громко, чтобы могли слышать все. Она спокойно встретила недоверчивый взгляд невестки.

– Будь моей дочерью.

Затем она пожала руку сына.

– Я никак не ожидала, – заговорила она. – Я меньше всего ожидала этого от тебя, я... – Но, будучи Оливией Ратледж, она не могла потерять лицо на публике. Приличия прежде всего. – Я счастлива за вас, – заключила она, стараясь, чтобы ее тон был как можно теплее – народ слушал.

– Спасибо, мама, – сказал Флинт. – Это был правильный поступок.

– Да, понимаю, – рассеянно сказала она, – но в Монтелет я ехать не могу.

– Никто от тебя этого не ждет. И без этого хватит кривотолков. Гарри бесследно исчез, едва закончилась церемония. Ты отправила в Монтелет Праксин и Тула?

– Как только ты велел мне это сделать. Увидимся позже. В Бонтере.

Дейн позволила Оливии поцеловать себя – коснуться сухими губами щеки, и то лишь потому, что все на них смотрели, не понимая, как так вышло, что на Дейн Темплтон должен был жениться один брат, а женился другой.

Но сейчас это было не важно. Скоро в Монтелете должен начаться праздник – еда, выпивка, а кто виновник – не важно.

Наконец карета Оливии скрылась из виду. Под одобрительные смешки публики жених помог невесте сесть в карету, и все отправились на праздник.

Дейн стояла на веранде второго этажа и наблюдала за тем, как прибывают кареты. Она по-прежнему была в свадебном платье, лишь фату сняла – Люсинда настояла на том, чтобы опустить цветы в воду. Они должны были продержаться хотя бы до конца дня.

Там, внизу, слуги расставляли столы в виде буквы П и накрывали их белоснежными скатертями; все было украшено цветами.