— Конечно в Канаду, — произнес И. В.

— Боже милостивый! — прошептал юноша.

— Хватит божиться! — решительно сказал И. В. — И не распускай слюни, мы его догоним. И ты получишь свои деньги. Мы все получим.

— У свиньи в заднице ты их получишь, толстопузый, — вмешался незнакомец.

Засунув руки по пояс и откинув голову назад, он оглушительно захохотал, его небритая физиономия приняла красноватый оттенок. Слокум сжал кулаки и шагнул вперед, но И. В. загородил ему дорогу.

— Подожди, Джон.

Его кулак описал быструю широкую дугу и пришелся точно в челюсть незнакомца. Оборвав смех, весельчак грудой мокрого белья шлепнулся на землю.

— Нам не догнать поезд, — удрученно заметил юноша. — Моя лошадь так измотана, что еле держится на ногах.

— Черта с два, — решительно ответил Слокум. — Мы достанем свежих лошадей, может, поменяем на этих. Затем поскачем в Миссуолу по тому пути, что и эта ворона. Там поезд делает круг, а затем дорога идет в гору. Мы отрежем всю юго-западную часть.

— Но ведь это еще почти четыреста миль верхом, — заметил И. В.

Слокум рассвирепел.

— Хоть четыре тысячи, мне плевать! Эта толстая сука украла у нас деньги. Он доберется до Боннер-Каунти, перейдет границу, и только мы его и видели.

Лицо И. В. приняло страдальческое выражение.

— Джон, ты не представляешь, как у меня болит задница.

— Так стисни зубы и терпи! — воскликнул Ханикатт. — Мне лично плевать, даже если она треснет пополам. Если надо, я буду ехать стоя. Я за предложение Слокума. В погоню!

— Я с вами! — воскликнул юноша. Слокум отрицательно покачал головой.

— Как бы не так. Ты отправишься домой. Когда мы его догоним, мы вернем тебе твои деньги.

— Подите к черту, мистер Слокум! Если вы едете, то и я с вами. И. В., Ханикатт и Слокум обменялись взглядами.

— Он имеет право, Джон, — спокойно произнес И. В. Лежавший у их ног без сознания незнакомец издал стон и зашевелился. Никто не обратил на него внимания. Слокум на мгновение задумался.

— Хорошо, Вэйд, можешь ехать с нами. Но если станет жарко, ты останешься сзади и держишься в тени, понял? Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести.

— Если станет жарко, можете на меня рассчитывать. Я умею обращаться с шестизарядным револьвером.

— Я тебе говорю…

— Ради бога, — оборвал их Ханикатт. — Хватит трепать языком. Надо двигаться.

— Видите в конце улицы стадо? — спросил юноша, указывая в нужном направлении. — Оно принадлежит Стэси Кумбсу. Они были большие друзья с моим отцом. Сейчас я все устрою. Это будет выгодный обмен.

Как это бывает довольно часто с планами, составленными и выполненными наспех, сомнения по поводу идеи преследования Форда Сирлза начали глодать Слокума буквально через несколько минут после того, как отважная четверка на свежих лошадях покинула город и окунулась в объятия бури. Фляга Ханикатта была до краев наполнена виски, револьверы до отказа набиты патронами, а в глазах горел холодный огонь. Всем грезился толстяк с поднятыми вверх руками, пояс, туго набитый деньгами, и слова оправдания, срывающиеся с его лживых уст.

Здравый смысл подсказывал Слокуму, что Сирлз, скорее всего, сев на поезд в Майлз-Сити, доедет до самой северной точки — Хоупа, что в Боннер-Каунти, а оттуда уже будет добираться до 1 границы.

Единственная трудность со здравым смыслом, с которой неоднократно приходилось сталкиваться Слокуму, заключалась в том, что он не всегда оказывался действительно здравым. Многие люди пренебрегали им, и Сирлз мог оказаться из их числа. Даже такие трезвые умы, каким должен бы быть Сирлз, судя по его удачливости, порой изменяли логике, подчиняясь какому-то капризу, и действовали совсем не так, как этого можно было от них ожидать. В любом случае, думал Джон, у них нет ни выбора, ни времени, чтобы спокойно сидеть и обсуждать различные варианты.

Они были на верном пути, они были просто обязаны. Если они ошиблись — значит, они ошиблись, и здесь уже ничего не поделаешь. Покончив с этим, Слокум принялся за оставшиеся сомнения. А что, если этот весельчак, все еще валяющийся перед салуном Дикенсона, придумал всю эту историю сам? Что, если он профессиональный шутник? Что, если, пока они мчатся в погоню за призраком, кристально честный, респектабельный и добропорядочный Форд Сирлз сидит спокойно в своем номере в «Кловер Хаус», раскладывает на столе пухлые пачки денег и ждет, когда его верные служащие постучатся в дверь и потребуют свою плату? Никому из них и в голову не пришла мысль проверить «Кловер Хаус» перед тем, как покинуть город.

В довершение всех бед гроза разразилась с новой силой, обрушивая на них сотни литров воды, слепя лошадей и превращая дорогу в жидкое месиво.

— Четыреста миль по такой дороге превратят наших лошадей в ходячие скелеты, если они, конечно, раньше не сдохнут! — прокричал И. В.

— Не беспокойся о лошадях! — крикнул в ответ Слокум. — Будет им и отдых, и пища!

Он одобрительно потрепал по голове своего коня и еще раз мысленно поблагодарил Вэйда Симпсона, который благодаря своему знакомству со скотовладельцем сумел выгодно обменять их измученных животных.

Дождь без устали стучал пятидесятифунтовыми молотками по их склоненным головам. Ветер трепал пончо на Слокуме, и весь он ниже пояса промок до нитки. В ботинках хлюпала вода, а лошадь, пытаясь противостоять бешеному натиску урагана, жалобно фыркала и храпела.

Они продолжали ехать, держа путь на Литл-Биг-Хорн и Бювиас-Крик. Слокум и И. В. ехали рядом, периодически поглядывая через плечо на небо в надежде увидеть хоть небольшой просвет в темном небе. И. В., как выяснил Слокум, приходилось работать на «Сэнтрал Пасифик» — железной дороге, связывающей Сакраменто с Огденом в Юте. Он проработал кочегаром на паровозе два с половиной года и при случае не забывал вставлять, что кочегар является самым важным членом паровозной бригады.

— Пассажирский или товарняк! На любом поезде машинист зависит от кочегара, выполняющего самую грязную работу. Помимо сгибания спины и поддерживания постоянного давления с помощью угля, в котором попадаются зеленые от времени деревяшки, у вас на попечении еще находится двигатель, который давно уже пора выбросить на свалку. Вы считаете, что пасти скот тяжело? Черт меня подери, подбрасывать уголь в топку в шесть раз тяжелее. Те из нас, кто имел удовольствие испытать это на себе, считают это гениальной репетицией перед Адом. Начинается с того, что вы берете масло, жир и драите этот проклятый двигатель, как горничная комнату. Затем натираете медные части, моете паровозную будку и окна, приводите все в порядок от скотосбрасывателя до тормозного вагона. И все свое свободное время вы учитесь забрасывать уголь в топку. Хитрость состоит в том, чтобы разбрасывать его равномерно, так он меньше дымит. Раз я забросил в топку четыре тысячи восемьсот фунтов угля в течение двадцати восьми минут. Что является мировым рекордом. Чуть не сломал себе хребет и с тех пор к лопате и не притрагиваюсь. Доктор сказал — нельзя.

— Все это чертовски интересно, — громко ответил Слокум. — Но меня больше интересует, с какой скоростью движется поезд, на котором, как мы считаем, он едет? Не могла буря немного задержать его движение?

— Нет, черт побери. Поезд может остановить только снег на рельсах, разобранные пути, стадо бизонов, коров или диких мустангов, и еще саранча.

— Саранча?

— Вот-вот. Я знавал одного парня (он работал тормозным кондуктором на железнодорожной ветке «Канзас Пасифик»), который рассказывал, как поезд, на каком он ехал, задержала саранча. Их налетело целое облако, огромное, как та туча, что мы только что видели. Миллионы! Скиллионы! Они завалили пути по дымовую трубу. Ведущие колеса скользили по ним как по льду. Всей бригаде пришлось высыпать на рельсы и лопатами расчищать пути.

— Ты жалкий лгун, ты знаешь об этом?

— Это я-то? Спроси любого железнодорожника — может такое быть или нет.